Дорога Славы (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 82

К концу дня рассуждения Френка подтвердились. Едва новость распространилась, как к ним один за другим стали заходить студенты. Некоторые просто пожать руку Джима за смелое выступление против директора Школы, некоторые из любопытства, посмотреть на странную личность, безрассудно выступившую наперекор авторитету Хове. Но Джиму стало ясно: никто не любил нового главу Школы, все были недовольны если не всеми, то хотя бы некоторыми из его “дисциплинарных” нововведений, и ни один не собирался присоединиться к нему или последовать его примеру.

В воскресенье Френк ушел в Малые Зыбучие Пески — поселение землян, расположенное недалеко от Марсианского города. Джим остался в их комнате под домашним арестом, где он готовил уроки и разговаривал с Виллисом. К ужину Френк вернулся назад.

— Это тебе сюрприз, — объявил он и бросил Джиму маленький сверток.

— Ты настоящий друг! Что это?

— Открой и увидишь.

Это была запись нового танго, сделанная в Рио и присланная с Земли на “Альберте Эйнштейне”. На кассете была надпись “Quien Es la Senorita?” Джиму очень нравилась латиноамериканская музыка; Френк помнил об этом.

— Ох, парень! — Джим подошел к учебному магнитофону, вставил кассету и уже готов был включить воспроизведение, но Френк остановил его.

— Лучше подожди. Уже был звонок на ужин.

Джим неохотно уступил, но когда вернулся после ужина, проиграл запись несколько раз в течение вечера, в то время как Френк готовился к урокам. Он даже проиграл это еще раз перед тем, как выключить свет.

Около пятнадцати минут в комнате было темно и тихо, как вдруг “Quien Es la Senorita?” зазвучала снова. Френк сел.

— Какого черта? Джим — не включай это сейчас!

— Я не включал, — возразил Джим. — Это, наверное, Виллис. Ну, конечно, Виллис.

— Ну, заставь его замолчать. Накрой его подушкой.

Джим включил свет.

— Виллис, мальчик… эй, Виллис! Прекрати этот шум!

Вероятно, Виллис даже не слышал его. Он стоял в середине комнаты и отбивал такты стебельками глаз. Его исполнение было превосходным, со всеми маримбами [98] и полным хором.

Джим поднял его.

— Виллис! Замолчи, приятель.

Виллис продолжал отбивать такты.

Дверь резко распахнулась, и на пороге возник директор Школы.

— Я так и думал, — с триумфом возвестил он, — кроме всего прочего, еще и неуважение к окружающим. Выключи магнитофон. И прими во внимание, тебе придется провести в этой комнате весь месяц.

Виллис продолжал петь; Джим попытался прикрыть его своим телом.

— Ты не слышал мой приказ? — спросил Хове. — Я сказал, выключи эту музыку. — Он шагнул к столу и повернул выключатель магнитофона. Поскольку он уже был выключен, Хове только сломал на пальце ноготь. Он сдержал неподобающие директору Школы выражения и сунул палец в рот. Виллис продолжал свое самозабвенное выступление. Хове повернулся.

— Как вы посмели проводить здесь проводку? — набросился он на ребят. Не получив ответа, он шагнул к Джиму и сказал: — Тебя давно не пороли? — Он оттолкнул Джима и с явным недоверием и отвращением посмотрел на Виллиса. — Что ЭТО?

— Эх, это Виллис, — стараясь, чтобы голос был твердым, ответил несчастный Джим.

Хове был не так глуп; он понял, что музыка, которую он слышит, исходит от странной пушистой сферы, находящейся перед ним.

— А могу я спросить, что такое “Виллис”?

— Ну, он… прыгун. Вид марсиан. — В этот момент Виллис решил закончить произведение; он выдал глубоким контральто buenas noches и замолчал.

— Прыгун? Я никогда не слышал о них.

— Даже среди колонистов не многие видели их. Они редко встречаются.

— Не слишком редко. Я полагаю, это вид марсианского попугая.

— О нет!

— Что значит “О нет”?

— Он совсем не попугай. Он говорит, он думает — он мой друг! Подавив свое удивление, Хове вспомнил о цели своего визита.

— Это не имеет значения. Ты видел мой приказ о домашних животных?

— Да, но Виллис не животное.

— Что же это тогда?

— Ну, его НЕЛЬЗЯ назвать домашним животным. Животные — это звери; они собственность. Виллис не собственность; он… ну, он просто Виллис.

Виллис выбрал момент и продолжил то, что он услышал после последнего проигрывания танго.

— Когда я слушаю эту музыку, — заметил он голосом Джима, — я даже забываю о старом мерзавце Хове.

— А я не могу его забыть, — Виллис перешел на голос Френка. — Я бы хотел, чтобы у меня хватило силы воли высказать ему — что я о нем думаю, как это сделал ты, Джим. Знаешь что? Мне кажется, Хове чокнутый, в прямом смысле этого слова. Держу пари, когда он был ребенком, он был трусом, и это скрутилось у него внутри.

Хове побелел. Психоанализ Френка ударил в самую точку. Он поднял руку, как бы готовясь к удару, и опустил ее. Виллис втянул в себя все свои отростки и превратился в круглый шар.

— Я сказал, что это животное, — грубо заявил он, когда к нему вернулся голос. Он подхватил Виллиса и понес его к двери.

Джим бросился за ним.

— Послушайте! Мистер Хове… Вы не можете забрать Виллиса!

Директор Школы повернулся.

— О, я не могу… я не могу? Возвращайся в постель. Завтра зайдешь ко мне в кабинет.

— Если вы что-нибудь сделаете Виллису, я… я…

— Что ты? — он сделал паузу. — С твоим драгоценным животным ничего не случится. А теперь, пока я не избил тебя, возвращайся в постель. — Он повернулся и, не удостоверившись, что его приказ выполнен, ушел.

Джим стоял и смотрел на закрытую дверь. Слезы ручьями стекали по его щекам, гневные рыдания сотрясали все его тело. Френк подошел и положил руку на его плечо.

— Джим, Джим, успокойся. Ты же слышал, он обещал не обижать Виллиса. Ложись спать, а решение примешь утром. В худшем случае, тебе придется отправить Виллиса домой. — Джим сбросил его руку. Френк продолжал. — Парень, не давай ему сделать из тебя козла отпущения; если ты разозлишься, ты можешь выкинуть какую-нибудь глупость, и тогда он доберется до тебя.

— Я уже разозлился.

— Я знаю, и не виню тебя за это. Но ты должен взять себя в руки. Ты же сам видишь — он загоняет тебя в ловушку. Что бы он ни сделал, что бы ни сказал тебе, ты должен сохранить хладнокровие и перехитрить его — или он перехитрит тебя.

— Кажется, ты прав.

— Я знаю, что я прав. Это же самое мог сказать тебе Док. А теперь пошли спать.

Ни тот, ни другой не смогли спокойно выспаться в эту ночь. Под утро Джиму приснился кошмар, будто Хове пытается развернуть марсианина, свернувшегося в шар по своему собственному приговору.

На следующее утро, когда ребята пошли на завтрак, они увидели на доске объявлений новое распоряжение.

Джим и Френк прочитали это вместе.

— Я не понимаю, — сказал Джим, — зачем он хочет наступить нам на любимую мозоль? Тем более что большинство из нас имеет разрешение на ношение оружия? — Студенты обычно хранили оружие в арсенале, но оружейные мастера обращали особое внимание только на тех, кто еще не успел получить разрешение.

Френк перечитал объявление.

— Знаешь, что я думаю?

— Нет. А что?

— Я думаю, он боится лично тебя.

— Меня? Почему?

— Из-за того, что случилось прошлой ночью. В твоих глазах было написано, что ты можешь убить его, и он заметил это. Я думаю, он хочет “вырвать у тебя зубы”. Вряд ли он будет поднимать крик, если остальные останутся верными своему оружию.

— Ты действительно так думаешь? Гм… может, это к лучшему, что наши бластеры сейчас не в арсенале.