Плохие парни - Бруно Энтони. Страница 37

Он начал просматривать материал. Досье представляло собой более или менее стандартный отчет о том, что удалось выяснить филадельфийской конторе о деятельности тамошней мафии за трехлетний период. Гиббонс перевидал на своем веку великое множество подобных отчетов. И говорилось там всегда примерно одно и то же.

Он продолжил просмотр материала. Через несколько страниц ему на глаза попалось имя Пагано. Да и как не попасться – оно замигало ему навстречу крупными буквами. Так компьютер давал знать, что нашел то, о чем его просили.

Имя Пагано было на листе, разбитом на два столбца. В скобках была приведена кличка. Гиббонс вернулся на страницу назад, чтобы выяснить, что это за список. Оказывается, перед ним был перечень вымышленных имен, используемых специальными агентами, внедренными в мафию.

Гиббонс вернулся к списку, в котором пульсировало имя Пагано. Затем прочел в соседнем столбце соответствующее настоящее имя.

У него пробежал мороз по коже.

– Черт меня побери, – прошептал он.

После обеда в архив заглянул Билл Кинни. Он разыскивал Гиббонса и надеялся, что Хайес сумеет ему помочь. Но библиотекаря не оказалось на месте. Кинни решил подождать его, а пока суть да дело, принялся рассматривать бумаги, лежащие на столе у Хайеса.

И сразу же ему попался на глаза список материалов, истребованных с утра Гиббонсом. Он узнал корявый почерк Гиббонса на ксерокопии. Он придвинул к себе лист и изучил его повнимательней. Запрос на имя Стива Пагано (Гунна) был обведен кружком. Рядом с этим пунктом Кинни обнаружил пометку: "Досье отсутствует – информация в досье «Подпольная активность мафии, филадельфийский отдел, 1981-1983».

Кинни сделал глубокий вдох. Его глаза остекленели. Он знал, что содержится в данном досье.

А теперь это знал и Гиббонс.

Глава 19

Гиббонсу было о чем подумать, пока он ехал на юг по Гарден-Стэйт-Парквэй. Он отправлялся в Блумфилд, на квартиру покойной тетушки Тоцци. Сегодня после обеда он пробовал прозвониться к Тоцци с Бродвея, из уличного автомата, но никто не взял трубку, поэтому он решил заехать к нему. Ему надо было сообщить Тоцци о том, что он выяснил, а потом уже им предстояло вдвоем решить, каким образом выйти из создавшейся ситуации.

Лицо Кинни стояло у него перед мысленным взором. Кинни – безупречный яппи. Кинни и его изумительные золотые карманные часы. Кинни Гунн. Кинни Мясник. Теперь у дьявола появилось лицо, и оно мерещилось Гиббонсу повсюду.

После полудня Гиббонс еще долго торчал в архиве, убивая время на просмотр никому не нужных досье, тупо глядя на экран монитора и недоумевая, как же ему теперь поступить. Он решил рассказать Иверсу о Кинни, но ведь твердых улик против того не было. Конечно, можно было проведать в тюрьме Джо Луккарелли и Сабатини Мистретту и попросить их дать показания против Кинни, но на их сотрудничество нельзя было рассчитывать, да и показания, данные уже осужденными гангстерами, хорошему адвокату не составило бы труда опровергнуть. И вдобавок ко всему, хотя Луккарелли и Мистретта видели отрубленные головы, они, насколько он понимал, не присутствовали при расправе Кинни над Ландо. Блэни и Новиком. Нет, обращаться к Иверсу, наверное, пока не стоило.

Он понимал, как захочет поступить Тоцци, когда узнает правду, но подобная перспектива его не радовала. Убийство Кинни превратит его в глазах общественности в героя и, кроме того, уничтожит единственную ниточку, ведущую к Ричи Варге.

Не следовало исключать и возможность шантажа, но Гиббонс не мог себе представить, чтобы настолько хладнокровный и бесчувственный человек, как Кинни, позволил себя шантажировать. А если дело дойдет до словесного поединка в присутствии Иверса, Гиббонс знал, что начальник скорее поверит молодому человеку с безукоризненными внешностью и манерами, нежели старому козлу, напрасно возвращенному из отставки.

Нет, сейчас не время предпринимать что-нибудь против Кинни, еще не время. Преступник, убийца, палач, он все равно оставался мелкой рыбешкой по сравнению с Варгой. Кинни был нужен им как орудие, при помощи которого они сумеют управиться с Варгой.

К тому времени, как он вышел из конторы сегодня после обеда и отправился в Джерси, Гиббонс уже приготовил все эти аргументы для Тоцци. Час пик в Линкольн-туннеле, как всегда, грозил ежесекундной аварией, но Гиббонс сохранял хладнокровие. Теперь, когда у него нашлось время об этом задуматься, разоблачение агента-перевертыша представлялось большой удачей и давало огромные возможности. Получить такую информацию было равно тому, чтобы обзавестись всем необходимым для начала большой работы. Ощущение было приятным, манило множеством вытекающих отсюда возможностей.

Свернув с Гарден-Стэйт-Парквэй в сторону Блумфилда, Гиббонс выключил кондиционер и открыл окна. День для августа выдался необычно холодный – один из тех, что напоминают о приближении осени. Он глубоко дышал, с радостью ощущая запах свежескошенной травы. Блумфилд – красивый город. Старые дома в викторианском стиле и высокие тенистые, деревья. Гиббонс подумал, что если Тоцци не окажется дома, то он подождет его в парке, начинающемся прямо через дорогу.

Он проехал по Брод-стрит и остановился за углом перед домом, в котором сейчас жил Тоцци. Поднимаясь в квартиру, он еще раз мысленно проговорил все контраргументы против неизбежного порыва Тоцци немедленно разнести башку этому Кинни. С Тоцци бывало трудно спорить, когда ему эдак что-нибудь втемяшится. Гиббонс, исходя из собственного опыта, знал, что в таких случаях его приходится уговаривать, как малое дитя. А он уже рвался в драку, и на закон ему было наплевать.

Да уж, на закон Тоцци клал с прибором.

У входа в дом Тоцци стоял огромный черный автомобиль последней модели, марка которого – «файрберд» – была выведена по борту бело-золотыми буквами. Гиббонс заметил его еще издали. Автомобиль был явно не из тех, на которых ездят пожилые обитатели здешних мест.

На переднем пассажирском сиденье развалился толстяк, поедающий мороженое. Он лизал его медленно и лениво, но целиком и полностью уйдя в это занятие. Подойдя ближе, Гиббонс подумал, что этот парень выглядит как малыш-переросток. И только в это мгновение заметил двух больших псов на заднем сиденье. Черные чудовища с бурыми отметинами. Они заметили Гиббонса, но не зарычали, и это удивило его. Ему казалось, что все псы, сидя в машине, лают, когда кто-то проходит мимо.

В холле Гиббонс нажал на кнопку с именем Кармеллы Тоцци. И, глядя сквозь стеклянную дверь, принялся ждать. Никакого ответа. Он собрался было уйти, но, когда уже подошел к наружной двери, какая-то женщина отперла внутреннюю. На вид ей было за шестьдесят, но выглядела она весьма эффектно. Походка, как у манекенщицы, прямая спина, высоко поднятая голова. Тип Авы Гарднер, подумал Гиббонс, пока она спускалась по лестнице. Женщина, ведущая на красном кожаном поводке маленькую белую собачку, проходя мимо Гиббонса, улыбнулась ему. Скотч-терьер, подумал он о собачке.

Гиббонс кивнул в ответ, но сразу же нахмурился, заподозрив что-то неладное. Внутренняя дверь, закрывшись за женщиной, не защелкнулась. Почему-то не сработала автоматика. Он поднялся по ступенькам и подергал дверь. Она легко открылась. Как он и предположил, болт был вывернут.

Гиббонс вынул всю втулку и машинально взвесил ее в руке, входя во внутренний вестибюль. Затем столь же машинально опустил ее в карман пиджака и вытащил револьвер. С пушкой в руке он начал предельно осмотрительно подниматься по лестнице. Уже давно ему не доводилось заниматься такого рода делами.

Почему кому-то понадобилось оставить дверь открытой? На то могли найтись сотни причин – и криминальных и невинных, – но тут же у него в мозгу начал прокручиваться, один сюжет. Тоцци позвал к себе кого-то ему знакомого, а тот открыл дверь, чтобы попозже смог подняться парень с псами. И он представил себе Тоцци в постели с женщиной, откатывающейся на кровати в сторону, едва в дверях появится толстяк, держа в руке автоматический пистолет с глушителем. Это видение заставило Гиббонса ускорить шаг.