Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 70

– Ха-ха! – вскричала старая карга, протянув ко мне сморщенные ручонки, напоминавшие когти какой-то страшной, отвратительной птицы. – Сам видишь, что я такое. Я злобная старуха. На мне шелка цвета нюхательного табака. Обрушиваю проклятия. Ко мне был неравнодушен сам сэр Вальтер Скотт. Стану ли я твоей навеки, о смертный?

С трудом превозмогая ужас, я отрицательно качнул головой: старуха погрозила мне костылём и исчезла, испустив напоследок леденящий душу вопль.

Снова взглянув в дверной проём, я не удивился уже, увидев, что в комнату вошёл благородный джентльмен высокого роста. Чёрные волосы, обрамлявшие смертельно бледное чело, локонами ниспадали на плечи. На нём было свободное одеяние из жёлтого атласа с широким белым жабо. Мужчина величественно прошествовал по залу, затем обернулся и заговорил со мной мягко и вкрадчиво:

– Я дух благородного кавалера. Колю и падаю, сам пронзённый. Вот моя рапира. Я лязгаю сталью. А вот – кровавое пятно у сердца. Ещё испускаю глухие стоны. Мне покровительствуют многие благородные консервативные семьи. Я – подлинный призрак старинных поместий. Работаю как один, так и в ансамбле с визжащими дамами.

Он учтиво склонил голову, как бы в ожидании ответа, но что-то снова сжало мне горло, и… привидение растворилось, отвесив глубокий поклон.

Не успело оно скрыться, как в комнате почувствовалось присутствие нового страшного существа, и меня охватил неизъяснимый ужас. Смутные очертания, неясные формы… Призрак то заполнял собою всё пространство, то оказывался вдруг невидимым, ни на мгновение, впрочем, не давая забыть о своей близости.

– Я оставляю следы и проливаю кровь, – заговорил невидимка прерывисто, – хожу по коридорам. Обо мне упоминал Чарльз Диккенс. Звуки издаю очень странные и неприятные. Могу вырывать письма из рук и хватать людей за запястья. Я весел. Разражаюсь взрывами ужасного хохота. Хотите услышать, как я смеюсь?

Я поднял было руку, но опоздал: омерзительный хохот прокатился по залу многократным эхом. Не успел я опустить руку, как привидение исчезло.

Я вновь обратил взгляд к двери, и вовремя: в зал прокрался мужчина – загорелый, мускулистый, с серьгами в ушах и с шёлковым платком на шее. Голову свою гость свесил на грудь: казалось, он мучается страшными угрызениями совести. Мужчина быстро, словно тигр в клетке, прошёлся туда-сюда: в одной руке он держал нож, в другой – кусок пергамента.

– Я убийца, – заговорил посетитель глубоким, звучным басом. – Я негодяй. Ступаю неслышно. Испанские моря – мой родной дом. Большой специалист по утерянным сокровищам и спрятанным кладам. Имею все необходимые карты. Отлично сложён, прекрасный ходок. Могу поступить на службу привидением в ваш большой парк.

Привидение бросило на меня полный мольбы взгляд, но не успел я подать ему знак, как почувствовал, что новый ужас сковал мне члены. На пороге возвышался необычайно высокого роста человек – если, конечно, существо это можно было назвать человеком: лицо его отливало свинцовой синевой, кости вот-вот готовы были прорвать полусгнившую кожу. Из-под савана дьявольским огнём поблёскивали глаза, глубоко запавшие в чёрных глазницах. Нижняя челюсть страшилища отвисла до самой груди, обнажив сморщенный язык и два ряда чёрных острых зубов. Ужасный призрак приблизился к меловой черте, и я невольно отшатнулся.

– Я чудовище из Америки, – проговорил он глухим голосом, который доносился, казалось, откуда-то из-под земли. – Истинное творение Эдгара Аллана По, остальные все – самозванцы. Я ужасен и мерзок, гублю всё живое. Вот они, мои плоть и кровь – не правда ли, гнусно и тошнотворно? В искусственных ухищрениях не нуждаюсь. Работаю исключительно с саваном, крышкой гроба и гальванической батареей. От меня волосы у людей седеют за ночь.

Словно моля о чём-то, существо простёрло ко мне свои костлявые руки, но я отрицательно мотнул головой, и призрак исчез, оставив после себя слабый тошнотворный запах.

Потрясённый и подавленный, я откинулся на спинку кресла: мысль о том, что сей персонаж может оказаться не последним в этой кошмарной процессии, готова была заставить меня отказаться от желания завести себе привидение. Но раздался лёгкий шорох воздушной ткани, и стало ясно, что мне уготована новая встреча.

Я поднял взгляд и увидел фигуру в белом, только что выплывшую из коридорного мрака и ступившую за порог. Передо мной предстала прекрасная молодая женщина, одетая по моде давно минувших дней. Руки её были прижаты к груди, гордое лицо несло на себе печать многих страстей и страданий. С мягким шелестом, напомнившим мне об осенних листьях, дама прошествовала по залу и заговорила, обратив ко мне прекрасные, невыразимо печальные глаза:

– Я несчастная и сентиментальная, прекрасная и оскорблённая. Меня предали и покинули. По ночам я вскрикиваю и пробегаю по коридорам. Предки мои респектабельны и аристократичны, вкусы – изысканны и утончённы. Старая дубовая мебель вроде этой вполне мне по нраву, вот только на стены стоило бы навесить ещё доспехов и гобеленов. Неужто вы отвергнете меня?

Голос красавицы стих уносящимся вдаль эхом. Она простёрла ко мне руки в немой мольбе. Я всегда с трудом противостоял женским чарам. О, сколь жалок призрак Джоррокса в сравнении с этим чудом! Можно ли вообразить себе нечто более изысканное? И потом, не согласиться сейчас же значило подвергнуть нервы свои новой встряске: что, если следующий претендент окажется снова таким же, как предыдущий? Итак, должен ли я дать ответ?.. Словно угадав мои мысли, красавица одарила меня очаровательной улыбкой. Это решило всё дело.

– Она мне подходит! Выбираю этот призрак! – Я вскочил с места и в порыве энтузиазма, забывшись, заступил за очерченный мелом круг.

– Арджентайн, нас обокрали!

Пронзительный вопль этот уже некоторое время стоял у меня в ушах, но я всё ещё не понимал смысла выкрикиваемых слов: ритм их, совпав с биением пульса в висках, сложился в этакую колыбельную. «Обокрали, обокрали, обокрали», – мысленно стал напевать я.

Кто-то энергично встряхнул меня, и я разлепил веки. Надо мной возвышалась миссис д’Одд в весьма скудном одеянии, но в самом что ни на есть дурном расположении духа.

Я лежал навзничь, головой в кучке каминной золы, и сжимал в руке небольшой пузырёк. Едва поднявшись на ноги, я тут же ощутил небывалую слабость и сразу же рухнул в кресло. Постепенно в голове у меня прояснилось – не в последнюю очередь благодаря нескончаемым воплям Матильды, – и я стал медленно восстанавливать в памяти события минувшей ночи. Вот эта дверь, сквозь которую являлись ко мне гости из потустороннего мира. Вот начертанный мелом полукруг с иероглифами. Вот коробка с сигарами и коньяк, до которого так мило снизошёл мистер Абрахамс. Но сам маг, где он? И что означает это открытое окно, эта свисающая наружу верёвка? И где оно, роскошное фамильное серебро, призванное украсить быт будущих д’Оддов, гордость замка Горсторп-Грэйндж? И почему это Матильда в предрассветном полумраке всё стоит, заламывая руки, и выкрикивает одни и те же слова?

Лишь некоторое время спустя унылый мой разум вобрал в себя всю совокупность фактов и восстановил их взаимосвязь.

Так больше я и не увидел, мой дорогой читатель, ни мистера Абрахамса, ни своего столового серебра с восстановленным гербом. Но горше всего тоскую я по печальному призраку в длинных одеждах – увидеть его когда-либо я не надеюсь… Тем более что это ночное происшествие, кажется, окончательно излечило меня от страсти к сверхъестественному. Смирился я постепенно и с мыслью о том, что остаток дней своих мне придётся прожить в самом обычном доме на лондонской окраине, который давно уже присмотрела для нас Матильда.

Что же касается причин случившегося, то объяснений тут может быть несколько. Скотланд-Ярд почти не сомневается в том, что мистер Абрахамс, мой великий «охотник за привидениями», есть не кто иной, как Джейми Вильсон, ноттингемский взломщик, – во всяком случае, все приметы моего гостя и знаменитого грабителя полностью совпадают. Маленький чемоданчик, о котором я говорил, обнаружился на следующий же день на соседнем поле: в нём оказался превосходный набор отмычек и прочая воровская утварь. Ряды следов по обе стороны рва явно указывали на присутствие сообщника: именно он, судя по всему, стал под окном и принял от мистера Абрахамса мешок с серебром и драгоценностями. Нет никакого сомнения в том, что эта парочка негодяев, промышляя в поисках очередного преступного дела, прослышала о неосторожных расспросах Джека Броккета и не замедлила воспользоваться представившейся возможностью.