Игра ангела - Сафон Карлос Руис. Страница 69

— Но я решительно ничего не знаю ни о ней, ни о том, что ей нравится…

— Ей нравится то же, что и вам, — книги, литература, запах сокровищ, собранных у вас тут, и обещание романтики и приключений, как в дешевых романах. Ей хочется развеять одиночество, не теряя времени на то, чтобы понять: в нашем поганом мире нет ничего стоящего, если нам не с кем это разделить. Основное вы теперь знаете. А остальное узнаете сами, получив по пути огромное удовольствие.

Семпере задумался. Взгляд его метался от нетронутой чашки кофе к вашему покорному слуге, который правдами и неправдами сохранял на лице улыбку биржевого маклера.

— Даже не знаю, благодарить ли вас или сдать в полицию, — сказал он наконец.

Именно в этот момент в лавке послышались грузные шаги Семпере-отца. Через пару мгновений он заглянул в подсобное помещение и воззрился на нас, нахмурившись.

— Что это значит? Магазин брошен, а вы тут устроили посиделки, как в престольный праздник. А если придет покупатель? Или какой-нибудь мошенник воспользуется случаем стащить товар?

Семпере-младший тяжело вздохнул и возвел глаза к небу.

— Не беспокойтесь, сеньор Семпере. Книги — это единственная вещь на свете, которую не воруют, — сказал я, подмигивая ему.

Заговорщическая улыбка осветила его лицо. Семпере-сын воспользовался моментом, чтобы вырваться из моих лап, ускользнув в торговый зал книжной лавки. Его отец, усевшись рядом со мной, понюхал кофе, который сын так и не пригубил.

— А что говорит врач о вреде кофеина для сердца? — вмешался я.

— Да он и задницы не найдет, даже с анатомическим атласом. Что он может знать о сердце?

— Наверняка больше, чем вы, — ответил я, отнимая у него чашку.

— Я здоров как бык, Мартин.

— Упрямы вы как мул. Сделайте милость, поднимитесь в квартиру и ложитесь в постель.

— В постели имеет смысл лежать, когда ты молод и в очаровательной компании.

— Компанию я вам найду, если хотите, хотя не уверен, что специально для сердечника мне предложат большой выбор.

— Мартин, в моем возрасте человек способен смаковать только гоголь-моголь [48] и любоваться на зады вдов, вот и вся эротика. В этом смысле меня больше волнует мой наследник. Есть успехи в данном направлении?

— Удобряем и засеваем почву. Пока на этой стадии. Посмотрим, как на нас поработает время и какой мы снимем урожай. Я бы оценил в шестьдесят или семьдесят процентов, что результат будет в течение двух-трех дней.

Семпере умиротворенно улыбнулся.

— Мастерский ход — прислать ко мне Исабеллу в качестве помощницы, — сказал он. — Но вам не кажется, что она слишком юная для моего сына?

— Говоря начистоту, мне кажется, что это он немного зелен. Или он встряхнется, или Исабелла проглотит его живьем в пять минут. Неплохо, что он доброй закваски, так что почему бы и нет…

— Как мне вас отблагодарить?

— Подняться в квартиру и лечь в постель. Если вам нужна легкомысленная компания, прихватите «Фортунату и Хасинту».

— Вы правы. Дон Бенито никогда не подводит.

— Ни в коем случае. Отправляйтесь в постель.

Семпере встал. Движения давались ему с трудом, и дышал он тяжело, с хриплым присвистом на выдохе, отчего волосы на затылке становились дыбом. Я взял букиниста под руку, чтобы помочь, и почувствовал, какая у него холодная кожа.

— Не пугайтесь, Мартин. Это всего лишь метаболизм, слегка замедленный.

— Вы сегодня совсем как в «Войне и мире».

— Надо немного вздремнуть, и я буду как новенький.

Я решил проводить его до квартиры, где жили отец с сыном, находившейся непосредственно над магазином, и убедиться, что букинист лег под одеяло. Нам потребовалось четверть часа, чтобы преодолеть лестничный пролет. По пути мы встретили соседа, обходительного профессора по имени дон Ансельмо. Он преподавал древние языки и литературу в иезуитском колледже в Каспе и теперь возвращался после занятий домой.

— Как жизнь, любезный Семпере?

— Встает на дыбы, дон Ансельмо.

С помощью профессора мне удалось добраться до второго этажа с Семпере, практически висевшим у меня на шее.

— С вашего позволения, я удаляюсь на отдых после долгого дня битвы со стаей приматов, которые числятся моими учениками, — объявил профессор. — Я предрекаю, что эту страну ожидает вырождение. Словно крысы, они готовы сожрать друг друга.

Семпере махнул рукой, давая понять, что не стоит придавать большое значение словам дона Ансельмо.

— Хороший человек, — пробормотал букинист, — но утонет в стакане воды.

Мы вошли в квартиру, и меня затопили воспоминания о том, как много лет назад я прибежал сюда утром, окровавленный, стискивая в руках книгу «Большие надежды». Семпере принес меня наверх, домой, на руках, и угостил чашкой горячего шоколада, который я выпил, пока мы дожидались врача. Семпере шепотом утешал меня и стирал кровь с тела влажным полотенцем с такой нежностью, какой я ни от кого до тех пор не видел. Тогда Семпере был сильным человеком, он казался мне гигантом во всех отношениях, и без него я, наверное, вряд ли выжил бы в те годы суровых лишений. От былой силы осталось мало, почти ничего, когда я поддерживал его, укладывая в постель и накрывая двумя одеялами. Я присел рядом и взял его за руку, не зная, что сказать.

— Послушайте, если мы вдвоем разрыдаемся, как безутешные вдовы, вам лучше удалиться, — сказал он.

— Берегите себя, ладно?

— Буду почивать на перине, не бойтесь.

Я кивнул и шагнул к выходу.

— Мартин?

Я обернулся с порога. Семпере смотрел на меня с такой же тревогой, как и в то утро, когда я лишился пары зубов и большей части иллюзий. Я ушел прежде, чем он спросил, что со мной происходит.

31

Одним из первых приемов из арсенала профессионального писателя, которому Исабелла научилась у меня, оказалось искусство и практика прокрастинации. [49] Каждый заслуженный автор знает, что любое занятие, от затачивания карандаша до подсчета количества мух, имеет неоспоримый приоритет перед необходимостью сесть за стол и начать шевелить мозгами. Исабелла на физиологическом уровне впитала этот основополагающий урок, поэтому, вернувшись домой, я не нашел ее за письменным столом, а застал на кухне. Она наносила последние штрихи, накрывая ужин, который пах и выглядел так, будто на его приготовление ушло несколько часов.

— У нас праздник? — поинтересовался я.

— Судя по выражению вашего лица, вряд ли.

— Чем пахнет?

— Утка, глазурованная печеными грушами с шоколадным соусом. Я нашла рецепт в одной из ваших кулинарных книг.

— У меня нет кулинарных книг.

Исабелла подхватилась и принесла фолиант в кожаном переплете, положив его на стол. На обложке красовалось: «101 лучший рецепт французской кухни Мишеля Арагона».

— Вы глубоко заблуждаетесь. Во втором ряду на полках в библиотеке я нашла абсолютно все, включая пособие по супружеской гигиене доктора Перес-Агуадо с иллюстрациями самых пикантных моментов и рассуждениями типа: «По божественному промыслу женщине неведомо плотское желание, и его духовная и эмоциональная реализация находит высшее выражение в естественных заботах материнства и работе по дому». У вас там копи царя Соломона.

— А можно узнать, что ты искала во втором ряду на книжных полках?

— Вдохновение. И я его нашла.

— Но в области кулинарии. Мы же договорились, что ты пишешь каждый день, есть у тебя вдохновение или нет.

— Я в тупике. И в этом виноваты вы, заставив меня работать на двух работах и вовлекая в ваши интриги с непорочным ангелом Семпере-младшим.

— По-твоему, хорошо насмехаться над человеком, который безнадежно влюблен в тебя?

— Что?

— То, что слышала. Семпере-сын признался мне, что потерял из-за тебя сон. В буквальном смысле. Он не спит, не ест, не пьет, даже помочиться не может, бедняга, думая о тебе день и ночь.