Игра ангела - Сафон Карлос Руис. Страница 72

— И он вас послушался?

— Очевидно, нет. Он больше не приходил на сеансы и обратился за помощью в другое место.

— Куда?

— Ирене выросла в бараках Багателя, и хотя она прославилась, выступая на подмостках на Паралело, те места оставались для нее родными. Она рассказывала мне, что водила Марласку к женщине, звавшейся Ведьмой из Соморростро, чтобы попросить защиты от человека, которому адвокат был обязан.

— Ирене не упоминала имени этого человека?

— Если и упоминала, я его не запомнил. Я говорил, они оба перестали приходить на сеансы.

— Может, Андреас Корелли?

— Никогда не слышал этого имени.

— Где можно найти Ирене Сабино?

— Я уже выложил вам все, что знал, — вышел из себя Роурес.

— Последний вопрос, и я уйду.

— С трудом верится.

— Вы не помните, Марласка никогда не упоминал в какой-либо связи название «Lux Aeterna»?

Роурес наморщил лоб, а потом покачал головой.

— Спасибо за помощь.

— Не за что. И, если можно, больше сюда не возвращайтесь.

Я кивнул и направился к выходу. Роурес провожал меня подозрительным взглядом.

— Постойте, — окликнул он меня прежде, чем я переступил порог лавчонки.

Я вернулся. Человечек с сомнением смотрел на меня.

— Кажется, я вспомнил. «Lux Aeterna». Так назывался своего рода религиозный памфлет, который мы иногда использовали на сеансах в салоне на улице Элисабетс. Книжка входила в собрание других подобных книжонок. По-моему, мы позаимствовали их в библиотеке мошенников из общества «Будущее». Возможно, вы имели в виду эту вешь.

— Не помните, о чем там шла речь?

— Лучше всего содержание знал мой партнер Хако, именно он проводил сеансы. Если не ошибаюсь, «Lux Aeterna» представлял собой поэму о смерти и семи именах Сына Грядущего, Несущего Свет.

— Несущий Свет?

Роурес расплылся в улыбке:

— Люцифер.

Я вышел на улицу, собираясь возвращаться домой. Меня мучил вопрос, что делать дальше. Я почти дошел до улицы Монткада, как вдруг заметил его. Инспектор Грандес стоял, прислонившись к стене, с удовольствием курил сигару и улыбался мне. Я помахал ему рукой и перешел через дорогу, направляясь к нему.

— Не знал, что вы интересуетесь магией, Мартин.

— Я тоже не знал, что вы за мной следите, инспектор.

— Я за вами не слежу. Поскольку вас трудно застать на месте, я решил, что если гора не идет ко мне, то я пойду к горе сам. У вас есть пять минут, чтобы пропустить стаканчик? За счет главного управления полиции.

— Раз так… Вы сегодня без сопровождения?

— Маркос и Кастело сидят в управлении, занимаясь бумажной работой. Но если бы я им сообщил о свидании с вами, они бы непременно явились.

Мы спустились по узкому ущелью между средневековыми дворцами до «Эль Ксампаниет» и потребовали столик у дальней стены. Официант, вооруженный тряпкой, от которой несло щелоком, вопросительно уставился на нас, и Грандес заказал две кружки пива и порцию ламанчского сыра. Когда подали пиво и закуску, инспектор предложил мне тарелку, но я отказался от его любезности.

— Не возражаете? В это время дня я обычно умираю от голода.

— Bon appetit.

Грандес бросил в рот кубик сыра, проглотил его и облизнулся, зажмурившись.

— Вам не сказали, что я заходил вчера к вам домой?

— Мне передали, но с опозданием.

— Понятно. Послушайте, а девочка просто загляденье. Как ее зовут?

— Исабелла.

— Живут же некоторые, бесстыдники. Я вам завидую. Сколько лет куколке?

Я обжег его взглядом. Инспектор добродушно улыбнулся.

— Одна птичка мне на хвосте принесла, что последнее время вы играете в детектива. Хотите отнять хлеб у нас, профессионалов?

— Как звать вашу птичку?

— Скорее это старый индюк. Один из моих начальников — близкий друг адвоката Валеры.

— Вас тоже поставили на довольствие?

— Пока нет, друг мой. Вы же меня знаете. Старая школа. Честь и прочая дребедень.

— Жаль.

— А скажите, как поживает бедолага Рикардо Сальвадор? Представьте, я не слышал о нем уже лет двадцать. Считали, что он давно умер.

— Диагноз немного скоропалительный.

— И как он?

— Одинокий, преданный и забытый.

Инспектор потряс головой.

— Поневоле задумаешься о будущем, которое сулит эта работа, не так ли?

— Держу пари, что ваша судьба сложится не в пример удачнее и восхождение на самую вершину служебной лестницы — вопрос пары лет. Я легко могу представить, как вы, став главным начальником полиции до сорока пяти лет, лобызаете руки епископам и армейским генерал-капитанам на торжественном шествии в честь праздника Тела Христова.

Грандес прохладно кивнул, проигнорировав саркастический тон.

— Кстати, насчет целования рук. Вы слышали, что произошло у вашего приятеля Видаля?

Грандес никогда не приступал к беседе, не припрятав туза в рукаве. Теперь он с улыбкой наблюдал за мной, наслаждаясь моим замешательством.

— И что же? — пробормотал я.

— Говорят, недавно ночью его жена пыталась покончить с собой.

— Кристина?

— А ведь верно, вы же знакомы…

Я даже не заметил, как вскочил и что у меня трясутся руки.

— Успокойтесь. Сеньора Видаль жива и здорова. Кажется она перестаралась с лауданумом… Сделайте одолжение, сядьте, Мартин. Пожалуйста.

— Когда это случилось?

— Два или три дня назад.

В памяти у меня всплыла сценка, разыгравшаяся несколько дней назад: Кристина стоит у окна виллы «Гелиос» и поднимает руку, приветствуя меня, а я стараюсь ускользнуть от ее взгляда и поворачиваюсь спиной.

— Мартин? — позвал инспектор, помахав у меня перед глазами рукой, возвращая к действительности.

— Что?

Выражение лица инспектора наводило на мысль, что он искреннее встревожен.

— Вам нечем со мной поделиться? Знаю, вы мне не доверяете, но я хотел бы помочь.

— Несмотря на то что уверены, будто бы я убил Барридо и его компаньона?

Грандес покачал головой.

— Я никогда в это не верил, хотя некоторые не прочь свалить все на вас.

— Тогда почему вы копаете под меня?

— Расслабьтесь. Я не копаю под вас, Мартин. И никогда этого не делал. В тот день, когда я начну до вас докапываться, вы не ошибетесь. Пока я наблюдаю. Вы мне нравитесь, и я огорчен, что вы угодили в какую-то переделку. Почему бы вам не довериться мне и не рассказать, что происходит?

Наши взгляды скрестились, и на миг я почувствовал искушение исповедаться ему. Возможно, я бы так и поступил, если бы знал, с чего начинать.

— Ничего не происходит, инспектор.

Грандес вздохнул и посмотрел на меня с сожалением, а может, и разочарованием. Он хлопнул меня ладонью по плечу и встал.

— Будьте осторожны, Мартин. И смотрите не оступитесь. Далеко не все расположены к вам, как я.

— Я учту.

Я вернулся домой около полудня, не в силах отделаться от мыслей о том, что мне рассказал инспектор. Я приблизился к порталу дома с башней и медленно поднялся по ступеням лестницы: каждый шаг давался с трудом, словно даже душа обладала непомерным весом и придавливала меня к земле. Открывая дверь, я внутренне трепетал от перспективы встретить Исабеллу в словоохотливом настроении. В доме царила тишина. Я прошел по коридору в галерею и там нашел девушку мирно спящей на диване. На груди у нее лежала раскрытая книга — один из моих старых романов. Я не удержался от улыбки. В доме ощутимо похолодало в эти осенние дни, и я забеспокоился, что Исабелла может простудиться. Я вспомнил, что иногда она ходит по комнатам, закутавшись в шерстяную шаль. Тогда я решил принести из спальни девушки накидку и тихонько укрыть ее. Дверь в спальню была приоткрыта, и хотя дом принадлежал мне, я совершенно точно не переступал порога этой комнаты с тех пор, как Исабелла тут поселилась, и чувствовал некоторую неловкость, входя туда теперь. Я издали заметил сложенную на стуле шаль и вошел, чтобы взять ее. В комнате витал сладковатой аромат с ноткой цитрусовых, присущий Исабелле. Кровать все еще была разобрана. Я наклонился, чтобы расправить простыни и одеяла, поскольку уже усвоил, что, когда выполняю мелкие хозяйственные обязанности, мой моральный облик стремительно набирает очки в глазах юной помощницы.