Дела семейные - Балашина Лана. Страница 7

Он важно кивнул.

Я чувствовал под руками тепло ее тела под скользким шелком платья и запах ее духов. Подчиняясь мелодии, она покорно плыла в моих руках. Невольно я чуть усилил объятия, и она подняла ко мне спокойное и строгое лицо.

— Извини, — виновато пробормотал я.

Все когда-нибудь кончается, с последними звуками музыки я выпустил ее из рук, даже не пытаясь удержать.

Мы глянули на Темку и расхохотались. Облокотившись о диванную подушку, он крепко спал. Рядом с ним на столе выросла огромная конусообразная куча мандариновой кожуры и оберток от конфет.

— Давай, я отнесу его в детскую? — предложил я.

— Нет. Я обещала ему, что, даже если он нечаянно заснет, я позволю ему остаться здесь.

Стася принесла поднос, и собрала на него Темкин террикон. Потом она переставила на поднос посуду.

Я молча курил, опираясь на подоконник, а она мыла тарелки и рюмки. Натерев хрусталь до блеска, составила посуду на рабочий стол, огляделась, как будто жалея, что ничего больше мыть и вытирать не нужно, и спросила:

— Может быть, кофе или чай?

Мне не понравился ее голос и интонации радушной хозяйки, не знающей, чем еще попотчевать задержавшегося гостя. Я сердито сказал:

— Сядь.

Она послушно села.

Не зная, как начать, я спросил:

— Послушай, я что-то сделал не так? Ну, так скажи, что тебе не нравится. Это ты у нас мастерица мысли угадывать, а я парень простой.

Неожиданно и непонятно она произнесла:

— Мастерица виноватых взоров. — Увидев мой непонимающий взгляд, пояснила: — Это так один поэт серебряного века говорил о своей возлюбленной.

Я обрадовался поддержке со стороны классика:

— Вот, вот. Нет бы, словами сказать, мол, Сережа, ты мне нравишься, но не торопи меня. И я буду ждать. Хоть неделю.

Стася, наконец, оттаяла и засмеялась.

— Сережа, ты напоминаешь мне лису из сказки.

Я укоризненно сказал:

— Лиса в русских сказках, можно сказать, положительный герой: инициативна, предприимчива, умна. В принципе, если бы заяц сильно не возражал, жил бы с ней вместе душа в душу.

— Да она съела бы его просто-напросто!

— А может быть, они, в конце концов, добровольно поделили бы спорную жилплощадь, и все утряслось бы. Без особых потерь для зайца. — Я подумал и добавил: — Вот уж не думал, что после легендарного деда Мазая есть еще особы, столь озабоченные восстановлением их популяции.

Стася на этот раз промолчала, и я перестал ерничать:

— Знаешь, хочу быть откровенным с тобой: ты мне очень понравилась, еще там, в офисе. И пусть я не такой догадливый, как ты, но я же не совсем бесчувственный, и вижу, что не противен тебе. Я считаю, что если встретились два взрослых свободных человека, которые нравятся друг другу, если человек тебе стал почему-то небезразличен, то не нужно этого бояться и отказываться даже от попыток изменить свою жизнь.

Она вздохнула:

— Давай я все-таки сварю нам кофе. И, если можно, сменим тему.

Стася поднялась, достала с полочки турку, всыпала в нее кофе и поставила на огонь.

Я глотнул крепкий, обжигающий кофе и зажмурился от удовольствия.

— Знаешь, мы с тобой находимся в неравном положении: ты знаешь обо мне много, а я о тебе — практически ничего. У меня накопились вопросы, на которые я не могу придумать логичных ответов.

Она подняла брови:

— Например?

— Ну, например, тебе очень нравится Питер, тем не менее, около года назад ты уезжаешь оттуда. Ты очень красива, умна, насколько я успел заметить, ты вкусно и необычно готовишь, у тебя хороший характер, но Темку ты воспитываешь одна. Возникает вопрос, где его отец? И почему у тебя такая не подходящая тебе машина? В повседневной жизни ты ведешь себя так, как будто не понимаешь, какое впечатление производит на других твоя внешность, ты как будто стараешься занять поменьше места, в надежде, что тебя не заметят, и вдруг такой вызывающе огромный джип, который невольно заставляет всех потесниться. Я заметил, что у тебя проблемы с парковкой из-за его размеров.

— Ты прав, джип мне достался по наследству. Сама я его ни за что не купила бы. — Она задумалась на несколько секунд, но потом все-таки продолжила. — Я при поступлении на работу имела долгий и серьезный разговор с твоим отцом, у меня не было никакого опыта работы вообще, ведь после института я сидела с Темкой, но я объяснила твоему отцу, что нахожусь в безвыходном положении и эта работа мне необходима. Думаю, что до сих пор я не представила Александру Сергеевичу повода пожалеть о его решении. Я не ограничивала его свободу относительно сохранения информации обо мне в фирме, но, судя по тому, что вопросов мне никаких не задают, все осталось между нами.

Я засмеялся:

— Ты все-таки не очень хорошо знаешь моего отца. Я уверен, что ни Женьке, ни Игорю он о твоих тайнах не говорил. И мне не расскажет.

Она встала и подошла к окну, уткнулась лбом в холодное стекло. Потом повернулась:

— Дело не в тайнах. Ты прав, и все твои вопросы имеют одну причинно-следственную связь. В Питере я училась в институте и жила в семье мамы, отношения с отчимом у меня не очень складывались, может, поэтому я так рано вышла замуж за брата своей институтской подруги. Потом родился Темка, Виктор очень любил нас. Он купил хорошую квартиру, его заработков вполне хватало на хорошую легкую жизнь, и на работу я выходить не торопилась. Он работал в фирме своего старшего брата, какое-то объединение бывших воинов-интернационалистов. В прошлом октябре его убили выстрелом в голову прямо в нашей квартире. Убийцу нашли застреленным в брошенной машине в трех кварталах от нашего дома. Мы с Темкой были дома, когда он пришел к Виктору, собирались в поликлинику, на прививку. Я его хорошо запомнила. До сих пор холодею при мысли, почему он нас тогда пожалел? А когда шли из поликлиники, около машины, где он лежал, уже милиция была. Я его сразу узнала, стала Виктору звонить, и брату его. Алексей велел мне наверх не подниматься, ждать его ребят внизу. Я поняла сразу, что случилось.

Я спросил:

— А уехала почему?

Она усмехнулась:

— Ты фильм "Замужем за мафией" смотрел? Так вот, это смешно только в кино. Лора, моя подруга и Ира, жена Алексея, зная его характер и натуру, помогли мне продать квартиру, и мы с Темкой уехали в Москву. На те деньги, что у меня были, я сделала хороший ремонт, сменила мебель. Старую мебель мы с Верой Николаевной отвезли на ее дачу. Сменить машину у меня уже не получилось, там какие-то проблемы с оформлением на таможне. Хотя, я к ней уже привыкла, а Темке даже нравится. Теперь я живу самостоятельно, работаю.

Я повертел в руках кофейную чашечку, но все-таки спросил ее:

— Не беспокоят тебя здесь?

Она снова отвернулась к окну.

— Накануне отъезда я попросила Алексея свозить меня на кладбище. Охрана осталась у входа, там мы и поговорили наедине. Он сказал, что были у него относительно меня разные мысли, но теперь он обещает, что никогда не будет пытаться увидеть меня. Просил только держать в курсе моих дел Лору и сказал еще, если понадобится его помощь, он сделает все возможное, без претензий на благодарность с моей стороны. Ну и я поняла, что очень правильно сделала, уезжая в Москву. С глаз долой, из сердца вон. А останься мы в Питере, неизвестно, что вышло бы из этого.

Она помолчала. Я не перебивал, боясь, что она совсем замолчит.

— Ты не думай, Алексей хороший мужик, просто так уж вышло. Он всегда ко мне хорошо относился, а в прошлом году мы отдыхали все вместе в Испании, на Ибице, там все и началось. Маню, кстати, он мне там, в Испании, подарил. Мы посетили кошачью выставку, и мне понравился кот, отец нашей Мани. А вечером Алексей пришел откуда-то и вынул из кармана крошечного котенка. Я по-испански совсем не говорю, но часто слышала слово "Маньяна", это значит завтра. Так мы котенка и назвали. И на границе пришлось кучу денег заплатить, чтобы вывезти ее из страны, еще паспорт ей кошачий делали, правда, без фото. Кстати, Маня — девушка неблагодарная, она Алексея терпеть не могла. Когда он приходил, обязательно куда-нибудь пряталась. Может, не могла ему простить путешествие в кармане.