Из тупика - Пикуль Валентин Саввич. Страница 119
Небольсин был невольно подкуплен распорядком и деловитым темпом жизни на Островах: люди здесь говорили спокойно (и только о главном); каждый англичанин твердо знал свои обязанности; веря в победу Англии, британец был уверен и в том, что его жизнь нужна для этой победы...
Чудеса начались сразу, как только Небольсин сошел с военного парома. Без мотания по кассам, без поисков начальства его быстро провели в нужный вагон, и поезд сразу тронулся. Быстро и бесшумно - без гудков. И никто не бежал за поездом вслед, тряся чемоданами: здесь люди не умели опаздывать.
- Кембридж, Ньюмаркет, - объявила проводница, оторвавшись от чтения газеты, и прямо направилась к Небольсину:
- Вам следует сойти именно здесь. Прошу вас, сэр!
Он был еще страшен и оборван. Но сон продолжался...
Длинный коридор склада уходил вдаль, словно кавалерийская конюшня. И вдоль всего цейхгауза тянулся гладкий прилавок. Виктор Константинович шагнул в прохладу помещения, и сразу женщина сняла с него мерку по талии. Другая вежливо обмерила ему череп. Третья спросила о размере обуви. Тут же ему подогнали по фигуре новую форму, и Небольсин сразу помолодел, подтянулся.
Снова почувствовал себя воином - бойцом великой России. И пусть мундир не русский, а британский френч: не в этом дело, казалось Небольсину, и он с радостью продолжал досматривать этот чудесный английский сон...
Цейхгауз протянулся на полверсты, и казалось, ему не будет конца. Небольсина последовательно снаряжали: наручный компас, пистолет в элегантной плоской кобуре, полевая сумка, офицерский несессер, в котором было все - от куска туалетного мыла до пилки для подравнивания ногтей.
Вот уже и конец длинного сновидения.
- У русского офицера есть часы? - спросили его в самом конце длинного прилавка.
- Нет, потерял, - сказал Небольсин.
На самом же деле он их проел. И ему дали часы, затянутые сеткой от ударов в бою. На выходе встретил офицера любезный парикмахер, и Небольсин расстался со своей бородкой "буланже".
- Как зачесать вам волосы?
- Пробор...
Ему сделали точный пробор английского джентльмена, указали номер казармы, дружески хлопнули по плечу.
- Теперь русский офицер готов хоть сейчас на Москву.
- Готов, - ответил Небольсин и с забытым удовольствием вскинул руку к козырьку.
- Я буду в Москве... непременно!
Волоча тяжелый парусиновый чемодан, набитый новенькими вещами, Небольсин даже не верил, что это он... Опять он!
В прохладном коттедже казармы высились в три этажа кровати, уже застланные свежим бельем, повсюду царил порядок, гуляли приятные сквозняки, и одинокий хорунжий с босыми пятками играл на гитаре.
Вянет лист, проходит лето,
Иней серебрится.
Юнкер Шмидт из пистолета
Хочет застрелиться:
Пиф-паф!
В паузе между куплетами Небольсин спросил:
- Где будет моя койка?
- Не мешай! - И, шевеля пальцами ног, словно ему сладостно чесали пятки, хорунжий брызнул по струнам. - Слушай, Кембридж, слушай:
Погоди, безумный, снова
Зелень оживится,
Юнкер Шмидт, честное слово,
Лето возвратится.
Чик-чирик!
- Тебе чего? - спросил хорунжий, оставив гитару.
- Где мне придется спать?
- А вон... кидай чемодан на эту. Как раз вчера юноша Чеботарев благородным выстрелом в висок покончил счеты с земной юдолью, и я так думаю, что сегодня он уже не придет ночевать.
Небольсин закинул чемодан на койку самоубийцы.
- Много здесь наших?
- С тысячу будет. Даже бабы есть. Первый сорт бабы, и что мне в них нравится, так это то, что они с нас за удовольствие деньгами пока не берут... А ты откуда?
- Из-под Салоник? А - вы?
- Я подальше, - ответил хорунжий. - Прямо из Багдада!
- Тоже неплохо, - хмыкнул Небольсин. - А что у вас там было, в Месопотамии?
- Было дело. Как под Полтавой. Мы попробовали соблюдать там единство действий, согласно формуле мсье Бриана.
- И чем закончилось?
- Закончилось тем, что все разбежались. Англичане, конечно, остались. Но мы, гордые сыны великой России, растеклись по миру в изыскании праведных путей в неправедное отечество.
Небольсин присел рядом, тронул тихие струны гитары.
- Да, - призадумался, - проклятые большевики испортили русский дух. Им это еще зачтется... А где же все господа офицеры?
- Где же им быть, как не в баре?
- Оно верно. Я бы тоже выпил... Только - с чего?
Хорунжий подскочил:
- Судя по всему, ты еще фунты от англичан не получал? - Нет.
- Так чего же ты сидишь здесь?
- А чего ты сидишь?
- Я уже свои пропил. Пойдем и пропьем теперь твои...
Нечитайло (так звали хорунжего) потащил Небольсина в канцелярию, где тот незамедлительно обзавелся двумя фунтами, - немалые деньги для начала. Но сон, видимо, еще продолжался: хорунжий подсказал, что два фунта - это только за одну неделю.
- Так что, - сделал он вывод, нежно обнимая Небольсина, - ты не копи денег. Слава богу, дорвемся до матушки-России, там-то уж все будет бесплатно!
В баре пол усыпан чистыми опилками. Вкусно пахнет вином и пивом. Орава пьяных офицеров всех мастей и возрастов встретила Небольсина, как новенького, диким ревом:
- Господа, господа! Штрафную ему... пусть догоняет!
Сильные руки подхватили Небольсина и воздели над головами. Ему всучили большой бокал и стали плясать, опрокидывая стулья и посуду:
- Пейдодна, пейдодна, пейдодна..
Последние капли из бокала Небольсин стряхнул на лысину генерала Скобельцына, и его снова поставили на ноги.
- Рассказывай! Откуда?
- Был в Особой... из Салоник - пешком!
Флотский офицер поцеловал его взасос - пьяным поцелуем.
- Черт! Но откуда я вас знаю?
- Наверное, - ответил Небольсин, - если вы были театралом, то я вам запомнился по сцене. Когда-то я играл.
- Нет. А в Тулоне вы не бывали?
- Бывал. На крейсере "Аскольд".
- Верно, - сказал моряк. - Честь имею: старший офицер крейсера "Аскольд". Мне удалось спастись, и теперь я стал умнее. Теперь, только бы добраться до Сибири, я буду с матросами поступать так: завернул в мешок, запечатал, "Господи, благослови!" сказал и - бух в воду!{21}
Небольсин поднял бокал с вином.
- Сибирь... - И задумался. - Господа, но при чем здесь Сибирь? Нам сначала нужны Петербург, Москва, Киев...
Стаканы звонко брякались о его бокал.
- Нет! Англичане готовят нас для Сибири. Надо слушаться: они лучше нас знают все, что творится в мире. И на Москву мы придем через Урал... Виват! Салют! Урра-а!
Какой-то полковник жарко дышал в ухо Небольсину перегаром:
- Даю вам слово... Точные сведения, я ими обладаю. Скоро адмирал Колчак станет императором - Александром Четвертым, и нам необходимо признать... признать... признать...
- Бредите, полковник?
- Не верите? Так будет... Самые точные сведения!
Из этого пьяного хаоса и сумбура мнений Небольсин (пока он был еще трезвым) уяснил одно: вся эта орава, сбежавшаяся в Ньюмаркет, еще не имеет определенной, четко выраженной идеи. Но зато она имеет цель - борьбу против большевизма, и это Небольсина вполне устраивало сейчас. А потом он напился как свинья и больше ничего не помнил...
Проснулся. Было рано. По белому потолку скользили солнечные блики. Проехал где-то автомобиль. Ветер раздувал кисею занавесок на окнах, и пахло гвоздикой.
- Хорунжий! - хрипло позвал Небольсин дремавшего рядом с ним Нечитайло. - Что вчера было, хорунжий?
- Вчера? - очухался тот. - Вчера ты читал монолог Чацкого, и никто тебя не понял, кроме моей возвышенной души.
- А как я дошел?
- Мы здесь сами не ходим. Нас водят сержанты полевой полиции.
- Черт! Но я помню, - сказал Небольсин, - что была еще какая-то женщина... рядом!
- Вот видишь, - заметил Нечитайло, - ты крепче меня на выпивку. Ты даже женщин помнишь... А я как дорежусь до полиции, и больше... никогда и ничего!