Невроз - Воронцова Татьяна. Страница 11

Засыпая, Рита твердо решила в самое ближайшее время прочесть какую-нибудь из его книг.

– Прежде чем вы продолжите рассказ о ваших юношеских подвигах, мне бы хотелось прояснить один момент. Это касается вашей бабушки, той самой, что изъяла из-под кровати некие рукописные шедевры, а позже настаивала на ссылке строптивого мальчишки в пионерский лагерь. Впервые упомянув о ней, вы назвали ее «добрейшая бабушка», в дальнейшем уже просто «бабка». Но и в том и в другом случае в вашем голосе слышался сарказм. Значит ли это, что со старшей женщиной семьи вас связывали какие-то особые отношения? Враждебность, скрытая неприязнь?

– Неприязнь, хм... Не совсем так. Она страшно баловала меня в раннем детстве, а потом ей вдруг захотелось, чтобы я стал героем. – Грэм пожал плечами. – С чего бы?

– А вы никогда не видели себя героем? К примеру, во сне.

– Смотря какой смысл вы вкладываете в это слово.

– Герой – это тот, кто совершает необыкновенные поступки, которые принято называть подвигами, во имя общезначимой цели, и таким образом превосходит пределы собственного бытия.

– О, так мы говорим о мифологии! Обо всех этих героях-полубогах вроде Геракла и Персея.

– О них в том числе.

– Должен признаться, что ни один из этих персонажей не казался мне до такой степени привлекательным, чтобы говорить об отождествлении... Разве что царь Иксион.

– Что? – Рита не сдержала изумления. – Иксион, самый дерзкий из бунтовщиков! Гордец, соблазнитель... Очень интересный образ, но он редко фигурирует и в художественной литературе, и в сновидениях. Давно вы заинтересовались им?

– Точно не помню. Впервые я прочел о нем... у Грэйвса, да. Затем у Юнга, у Кэмпбелла, у Камю. Хотя это не художественная литература, вы правы. Сновидения? – Грэм ненадолго задумался. Перевел на нее взгляд странно заблестевших глаз. – А знаете, ведь вы правы и в этом. Черт меня подери! – Он рассмеялся как мальчишка и всей пятерней взъерошил волосы. – Я и думать забыл про эти чертовы сны!..

– Похоже, вам есть что сказать, – улыбнулась Рита.

Его реакция на вернувшиеся из страны забвения сны была такой непосредственной, что она подумала: «Лед сломан». Но это было далеко не так.

Закурив сигарету, Грэм некоторое время обдумывал то, что собирался сказать.

– Была серия снов, очень ярких, повторяющихся с промежутком в несколько месяцев. В них я видел себя похищающим некую вещь (что это было, я так и не понял) у существ, которых с натяжкой можно назвать богами, а чуть позже – после целого ряда невнятных и сумбурных сцен – распятым на огненном колесе, как это было с царем лапифов.

– Позвольте уточнить. Что было раньше: сны о царе Иксионе или же книги о нем?

– Сны, причем как бы сильно они ни различались в деталях, основными мотивами оставались похищение и распятие.

– Что же вы могли похитить?

– Понятия не имею. Огонь у богов, как известно, похитил Прометей, за что был не распят на колесе, а прикован к скале. Это большая разница, поскольку колесо...

– Не что иное, как катящийся по небу солнечный диск, – кивнула Рита. – Неплохая компенсаторная реакция! Чем вы занимались в то время? Этот период вашей жизни был отмечен какими-нибудь знаменательными событиями?

– Пожалуй. Мне удалось издать сразу два полноценных романа, и мое имя замелькало на страницах журналов и газет.

– Те существа, у которых вы похитили некую ценную вещь (назовем ее труднодоступным сокровищем, в соответствии с традицией), действительно были богами?

– Ну, что-то нуминозное в них определенно было. Я имею в виду не внешний облик, а собственные ощущения от их присутствия. Но знаете, что меня удивляет? Абсолютное несоответствие классическому мифу. На колесе был распят Иксион, Зевс покарал его за посягательство на богиню Геру. Но я никогда не посягал на чужих жен! Я что-то украл, завладел, как вы говорите, труднодоступным сокровищем. Но был наказан не как Прометей, похититель огня, а как Иксион, похититель женщин!

– Для Зевса его супруга Гера является не просто женщиной, но в каком-то смысле и собственностью. Иксион посягнул на чужую собственность, на божественную собственность! То же самое сделали и вы.

– ???

– Прометей похитил огонь не для себя, он похитил огонь для людей. Вы же похитили сокровище для себя лично. Следовательно, ваш поступок следует приравнивать к поступку Иксиона, а вовсе не Прометея. Вы пожелали нечто для себя (нечто такое, что могут дать только боги), и царь Иксион пожелал нечто для себя – в результате вас постигла одна и та же участь. Мне очень жаль, Грэм, но в таких случаях расплата неизбежна.

– Собственность богов, – задумчиво пробормотал он, глядя в окно. – Огонь.

– Когда раскрылся ваш дар? – спросила Рита, заранее зная ответ. – Я имею в виду сверхчувственное восприятие. В детстве?

– Нет. – Грэм нахмурился и почему-то опустил голову, упорно избегая ее взгляда. – Как раз тогда, когда мне начали по-настоящему удаваться книги. Когда я поверил в собственные силы. Когда пришел успех.

– Ну что ж, вот мы и добрались до сути дела. Ваш дар и есть то самое сокровище.

– Но разве можно сказать, что я похитил его?

– А разве нет? Вы не прилагали для этого никаких усилий? С самого раннего детства вы работали над собой, развивали свои способности, прислушивались к своему внутреннему голосу. Вы лепили из глины, рисовали, исписывали тетрадь за тетрадью – это, по-вашему, не работа? Вы ломились и ломились в эту дверь, и в конце концов она открылась. Вы вошли в нее – да-да, я знаю точно, что вошли! А ведь никто не говорил вам, что это безопасно.

– Выходит, каждый одаренный человек – похититель огня?

– В символах бессознательного – да. Несомненно. Боги, знаете ли, не отличаются альтруизмом и мало что жалуют просто так.

– А вы язычница, – заметил он с удовольствием.

Ее это не смутило.

– Все психиатры по большому счету язычники. Как вы думаете, почему практически вся психологическая символика основана на древнегреческой мифологии?

– Ну, Древняя Греция – это колыбель современной цивилизации.

– Верно. Ключевое слово – «древность». Мифологические содержания фантазий или сновидений свидетельствуют о том, что вы прикоснулись к самому древнему слою бессознательного, где дремлют общечеловеческие, изначальные образы, так называемые архетипы.

– Если можно, подробнее.

– Вы образованный человек, Грэм, и наверняка слышали о том, что, помимо сознания и личного (индивидуального) бессознательного, существуют определенные базовые структуры мозга, единые для всего человечества. Это и есть коллективное бессознательное. Личное бессознательное содержит утраченные воспоминания, вытесненные (намеренно забытые), тягостные для субъекта впечатления, а также некоторые подпороговые восприятия, которые оказались недостаточно сильны, чтобы достичь сознания. Коллективное бессознательное – это царство изначальных образов. Они представляют собой одновременно и чувство, и мысль; они даже обладают неким подобием собственной, самостоятельной жизни, вроде жизни частичных душ в философии гностиков, из-за чего их еще принято называть автономными комплексами. Ваш сон, где вы разделяете участь царя Иксиона, построен отнюдь не на индивидуальном материале, он говорит на универсальном языке – языке мифа, – и мы вполне можем позволить себе, отыскав соответствующие параллели, выстроить весь контекст.

– Похоже, это самое коллективное бессознательное уже давно не является для вас загадкой.

– Напротив. Доктор Юнг постоянно подчеркивал, что не следует поддаваться иллюзии, будто действительная природа бессознательных процессов уже познана. Нам никогда не удастся продвинуться дальше некой условной аналогии.

– Ладно, сдаюсь. Я в самом деле недооцениваю вас, сам не знаю, почему. Извините. А теперь, когда я низвергнут и растоптан, быть может, вы наконец объясните, что означают эти повторяющиеся сновидения?

Он признавал себя низвергнутым с той же высокомерной улыбкой, с какой говорил «но, возможно, вам удастся доказать мне обратное». Гнусный манипулятор!