Очаг и орел - Сетон Эни. Страница 47

Болтун Вудфин провел по своим прямым седым волосам рукой, сплошь покрытой шрамами, и самодовольно кивнул:

— Моя рыбка самая лучшая, она будет золотисто-бежевой, как скорлупа ореха, потому как поймана около берегов Португалии. Днем она вялится на солнце, на ночь ее укрывают, а как только мясо начинает хорошо отделяться от костей, Ой укрывает ее в отличные дубовые бочки, там она и доходит до полной готовности.

За солью он посылал в Провинчето, было времечко, когда Ой считал соль из Беверли пригодной для этих целей, но с ней рыба просаливается очень долго. Сейчас уже нет разницы между этими сортами соли, так же, как нет разницы между сортами трески, хотя всем известно, что рыба, пойманная у Больших Отмелей со стороны Ньюфаундленда, отличается по вкусу от той, которая поймана восточнее. Как-то в пору своей молодости Ой плавал на «Ханне», водоизмещением в двадцать тонн. Она была построена в Ипсвиче, лучшего судна от Наанта до Ньюбери не сыскать, а капитаном был Том Чивер, Ой помнит...

Болтун Вудфин все говорил и говорил, его речь журчала, как бурный ручей, текущий по каменистой местности. Играющие в шашки вновь вернулись к своему занятию. Капитан Браун низко склонился над своей массивной глиняной кружкой, его взор был затуманен. Моряк тягостно о чем-то размышлял.

Вздохнув, Эймос поднялся и пошел к стойке. Этого никто не заметил, Вудфин продолжал свой монолог. Эймос заплатил за выпивку и вышел из пивного зала в поисках миссис Ханивуд.

Хозяйку гостиницы он нашел на кухне. Сьюзэн снимала сливки с молока и изрядно смутилась, увидев гостя.

— О, мистер Портермэн! — воскликнула женщина, выронив шумовку. — Я рада вашему приходу, только мне неудобно принимать вас в таком виде. Я не думала, что вы зайдете. Пойдемте в гостиную, — предложила она, поправляя закатанные рукава и снимая ситцевый передник.

— Не беспокойтесь, мэм, — остановил ее Эймос. — У меня мало времени, я только хотел проведать вас. Давайте присядем здесь.

Он огляделся вокруг. Заметив, как Сьюзэн нехотя опустилась на деревянную скамью, Эймос осторожно сел в виндзорское с резной спинкой кресло. Оно было изготовлено в Бостоне около двух веков назад по заказу Исаака Ханивуда. Эймоса поразили две вещи: первое — что оно даже не скрипнуло под тяжестью его тела, второе — что этого монстра почему-то не пустили на растопку, как большинство других вещей в этом доме. Эймос бросил взгляд на изъеденные червями балки и грубо отесанные перекрытия над очагом. Здесь не было даже приличной каминной доски.

— С вашими деловыми способностями, мэм, — мягко обратился он к Сьюзэн, — вы вскоре заработаете на переоборудование вашей кухни. Я уверен в этом.

Сьюзэн кивнула, соглашаясь с его замечанием.

— Я бы так этого хотела, но Роджер не желает и слышать об этом. Он даже не разрешает накрывать этот старый стол скатертью, а ведь она освежила бы кухню. Даже плита досталась мне с боем. Я хотела обить досками очаг, но Роджер запретил мне это сделать. Он любуется этими старыми черными каминными железяками, будто они отлиты из золота.

Посмотрев на железные подставки для дров, стоявшие у камина, Эймос сочувственно вздохнул. Прокашлявшись, он поинтересовался:

— А мисс Эспер, она разделяет взгляды отца?

— У нее нет никаких мыслей по этому поводу, — фыркнула Сьюзэн. — Сейчас она думает только об этом парне, художнике. Я теперь жалею, что предоставила ему комнату в доме.

— Я тоже, — с облегчением тихо проронил Эймос, радуясь, что ему удалось так плавно перейти к этой теме и обнаружить, что здравый смысл не изменил миссис Ханивуд.

— А чем же он занимается в Марблхеде? — спросил Эймос.

— Рисует, — произнесла Сьюзэн, встав и подойдя к кухонному столу. — Хотите глоточек ежевичной настойки? — спросила она через плечо. — Или, может быть, вы отобедаете в пивной?

— Нет, спасибо, — поблагодарил Эймос. — Я выпью настойки.

Он ждал. Сьюзэн как-то ожесточенно загромыхала посудой, ставя оловянную тарелку и стакан на полку.

— Эспер влюблена в него, — вдруг решительно объявила женщина. — Бедная дурочка, она совершенно потеряла голову!

Эймос глотнул обжигающей жидкости.

— Этот тип не для нее! — воскликнул он и немного спокойнее добавил: — Вы о нем что-нибудь знаете?

От сознания того, что есть уважаемый ею человек, с которым она может поделиться своими волнениями, Сьюзэн облегченно вздохнула.

— Конечно, он ей не пара, хотя он уверяет, что родом из Массачусетса и у него есть какие-то деньги, — нахмурив рыжеватые брови, Сьюзэн покачала головой. — Но, мистер Портермэн, я не очень из-за этого тревожусь, — медленно произнесла она. — Девушка несчастна с тех пор, как убили Джонни Пича. Она нигде не находит себе места. Из нее — увы! — не получится добропорядочная старая дева, хотя мне кажется, это ее удел. Сейчас она нашла себе кого-то по душе, и каким бы странным он ни был, я не буду останавливать дочь. Только дело в том... — поджав бледные губы, Сьюзэн посмотрела вниз.

— Что же тогда? — спросил Эймос, наклонившись вперед.

— Я сомневаюсь, что он на ней женится, — молвила Сьюзэн. Отвернувшись, она посмотрела в пустой камин. — Эспер от этого мальчишки без ума, Я боюсь... — Румянец залил ее шею и щеки, она залилась краской до корней своих рыжеватых с проседью волос.

— Но это уж слишком, — взорвался Эймос, вскочив на ноги. — Пусть тогда господин Ханивуд выгонит его из вашего дома.

Сьюзэн коротко рассмеялась:

— Роджер в этом деле бесполезен, он тоже ему симпатизирует. Мой муж никогда не видит того, чего он не хочет видеть.

— Тогда вы должны сделать что-то, — Эймос шагнул к Сьюзэн и в возмущении встал за спинкой ее стула.

— Я бы многое сделала, если бы знала, что именно нужно сделать, — ядовито бросила она. — Эспер уже взрослая, я не могу ее запереть на замок.

— Поговорите с этим, как там его... Редлейком.

— С ним не о чем говорить. С ним вообще невозможно разговаривать. Он внимательно слушает, но когда вы пытаетесь что-то услышать в ответ, он как воды в рот набирает. Я знаю только одно, я это вижу собственными глазами, — Сьюзэн запнулась и добавила с ироничной гордостью: — Он считает Эспер очень привлекательной.

Эймос открыл рот, но, ничего не сказав, закрыл его. Нахмурившись, он вернулся к виндзорскому креслу и сел.

— Да, да, — слабо согласился он.

К нему вернулось то угнетенное состояние, которое он не испытывал с тех пор, как, будучи еще мальчиком, переживал смерть любимого щенка, когда тот провалился под тонкий лед едва замерзшей реки и утонул. Такое же ощущение непоправимой потери, гнева и одиночества. Даже смерть Лили-Розы так не подействовала на него.

— Мне нужно идти, — наконец произнес Эймос, его низкий голос полностью утратил обычную уверенность, и Сьюзэн быстро посмотрела на него.

Хорошо сложенный мужчина, подумала она, надежный, выглядит как моряк, хотя таковым не является; у него спокойные внимательные глаза под густыми, светлыми бровями. Его волосы так светлы, что кажется, будто в них замерзла морская соль. Его волевой рот крепко сжат, точно создан для того, чтобы раздавать капитанские команды, но его уголки слегка подняты вверх, что свидетельствует об отсутствии мелочности. И почему эта глупая девчонка так с ним обошлась?! Почему она бросилась на этого молодого олуха?!

— Мистер Портермэн, может быть, вы еще побудете у нас? — мягко спросила Сьюзэн.

Эймос покачал головой:

— Я должен идти, мэм, действительно должен.

Он встал, и они оба посмотрели в направлении задней двери. С улицы доносился тихий чистый девичий смех. Я никогда не слышал, как она смеется, подумал Эймос.

Эспер вошла в кухню в сопровождении Ивэна Редлейка. Ее блестящие волосы, слегка присобранные сзади, локонами обрамляли улыбающееся лицо. Все в ней говорило о какой-то удивительной внутренней уверенности в себе. Улыбка девушки растаяла, когда она заметила, что Портермэн и ее мать смотрят на нее. «О!» — удивленно произнесла она, ставя корзину на стол. Ивэн полушутливо поклонился всем присутствующим на кухне, он был уставшим и мрачным. Взяв мольберт и краски, он тут же вышел через дверь, ведущую в кладовую и к черной лестнице в новое крыло, где находилась его комната.