Последний кошмар «зловещей красавицы» (Александр Пушкин – Идалия Полетика – Александра Гончарова. Р - Арсеньева Елена. Страница 6

– Браво, mon cher! – тихо, несколько дребезжаще засмеялась старая дама, и ее чрезмерно располневшее с годами тело заколыхалось. – Конечно! Наконец-то хоть кто-то что-то понял! Это было мое последнее средство разбудить ваше самолюбие. После того, как вы не вняли некоему документу, который вам был послан… Ну, тому самому, о котором упоминал Трубецкой, помните? Я могу читать его наизусть с любого места! Полагаю, вы не забыли там, в эмпиреях, французского языка? – И она с видимым воодушевлением продекламировала: – «Les Grands-Croix, Commandeurs et Chevaliers, du Sйrйnissime Ordre des Cocus, reunis en grand Chapitre sous la prйsidеnce du vйnйrable grand Maоtre de l’Ordre, S.E.D.L. Narychkine, ont nommй а l’unanimitй Mr. Alexandre Pouchkine, oadjuteur du grand Maоtre de l’Ordre de Cocus et historiographe de l’Ordre. Le secrйtaire perpйtuel: C-te J. Borch». [3] – Усмехнулась криво: – Конечно, мне следовало учесть рассказ Трубецкого, мол, вы сами называли себя рогоносцем в разговоре с ним, когда указывали на рога, украшавшие комнату португальского посланника. Вы на упомянутый шутливый диплом словно бы и внимания не обратили! После неудачи с дипломом я поняла, что нужны более действенные средства. Кроме того, у меня и у самой были причины действовать решительно: увлечение Дантеса Александриной могло принять катастрофические масштабы. Я нисколько не ревновала его ни к глупышке Катрин, ни к вашей мещанке Натали. Однако Александрина, даром что не блистала красотой, была умной женщиной. Такой ничего не стоило прибрать к рукам мужчину… И я написала Натали письмо с просьбой второго ноября прийти ко мне в гости.

– Куда заранее был приглашен Дантес, я знаю, – угрюмо вставил гость. – Он поджидал Натали и объяснился ей…

– Ничего вы не знаете, ровно ничего! – с хохотком перебила старая дама. – Mon Dieu, сколько я всякой чепухи на эту тему выслушала, какие только сплетни не бродили об том случае! Княгиня Вера Федоровна Вяземская рассказывала, что Дантес вынул пистолет и грозил застрелиться, если Натали не отдастся ему, а та, мол, не знала, куда ей деваться от его настояний, ломала себе руки и стала говорить как можно громче. По счастью, ничего не подозревавшая дочь хозяйки дома явилась в комнату, и гостья бросилась к ней. Милочка Вера Федоровна рассказывала это со слов Натали. От барона Густава Фризенгофа, того самого, за которого потом вышла замуж ваша беспутная Александрина, исходила подобная же чепуха, которую повторяли все, кому не лень. Ах, бедный Дантес… Ему тяжко пришлось! Ведь он ожидал, что появится Александрина. Я уверила его в этом!

– Вы?! – потрясенно вскричал гость. – Значит, вы хотели устроить свидание не моей жены с Дантесом, а свидание с ним моей… моей свояченицы?

– Вашей любовницы, хотели вы сказать? – усмехнулась старая дама. – Нет, и в мыслях этого не было. Конечно, конечно, Дантес написал письмо Александрине, однако по моему совету оставил послание без обращения. Имя дамы названо не было. Письмо должна была передать я. Разумеется, я его передала… вернее, предала огню. И на то же время, на которое было назначено свидание, зазвала к себе Натали. Она вошла, увидала Дантеса, пришла в восторг… А он, бедный, был в совершенном потрясении. Но ни вы, никто другой, считавшие его беспутным паркетным шаркуном, недооценивали его галантности. Он понял, что эта дама жаждет объяснения, – и принялся пылко объясняться. Когда же я увидела, что Натали…

– Увидели?! – перебил вконец пораженный гость. – Так, значит, вы, вопреки молве, не отсутствовали, а были дома?

– Молве решительно нельзя верить! – покачала головой старая дама. – Молва стрекочет, меня-де не было дома, а подходы к дому охранял мой любовник Петр Ланской (ну да, тот самый, который позднее заменил вас при вашей жене, вернее, вдове). На самом же деле Ланского в ту пору не было в Петербурге, а вот я осталась дома и следила за происходящим. И лишь когда увидела, что Натали вполне готова потерять голову, выслала свою дочь Елизавету, чтобы она вызволила Дантеса. Натали убежала, рыдая – неведомо отчего: то ли оттого, что чуть не лишилась чести, то ли оттого, что не лишилась-таки ее… Потом она рассказала вам о случившемся. Конечно, после такого случая любой нормальный муж вызвал бы обидчика на дуэль. Но вы, такое впечатление, почувствовали: здесь все не столь просто! Вы же знали, насколько глупа ваша супруга, и меньше всего желали подставить себя под пулю из-за ее простоты, которая, как известно, хуже воровства. Вы полагали, что об ее злополучном свидании с кавалергардом никто никогда не узнает. И еще: для вас главным было то, что Дантес не тянет больше рук к Александрине. А между тем они с Катрин начали собираться за границу и хотели взять ее с собой. Я просто в неистовство пришла из-за вашей медлительности! «И в жилах этого человека течет кровь Ганнибала?! – неистовствовала я. – Да это не африканец, а хладнокровный житель поморских берегов!» И тогда к вам вновь был послан знаменитый диплом, а потом начали приходить анонимные письма…

– Да, я слышал, авторами их были князья Долгоруков и Гагарин, мои недоброжелатели, – угрюмо кивнул гость.

– Какая глупость! – всплеснула руками старая дама. – Вот глупость человеческая всегда меня поражала. Хоть бы дали себе труд сличить их почерки с анонимными посланиями. Конечно, там была изменена манера письма, однако видно, что их писали совершенно разные люди. Теперь, поскольку дело прошлое, сознаюсь: анонимки тоже были делом моих рук. Слухи о них пошли, как круги по воде… Теперь вам было просто нечего делать, как послать Дантесу картель. [4] Если бы вы отказались драться, вас заклеймили бы позором навеки. И наконец-то вы поступили так, как я хотела! Вы написали Софи Карамзиной: «Мне нужно, чтобы моя репутация и моя честь были неприкосновенны во всех уголках России, где мое имя известно!» И отправились получать свою пулю.

– Погодите, сударыня, я все же не довольно понимаю… – пробормотал гость. – Вы хотели расправиться со мной из мести и из ревности, говорите вы. Но ведь могло случиться так, что вместо меня пулю в живот получил бы Дантес, который был вашим любовником, которому вы писали пылкие письма… мол, если вы кого любите или ненавидите, это навечно…