Объятия смерти - Робертс Нора. Страница 52

– Когда она вышла из шаттла, ее ожидал назем­ный транспорт?

– Она направилась к терминалу. Мне это пока­залось странным. – Лидия покачала головой. – Та­ких шикарных штучек, как правило, поджидает ав­томобиль.

«А выйдя из терминала, она могла воспользо­ваться любым средством передвижения, – подума­ла Ева. – Такси, автобусом, трамваем, частной ма­шиной, даже метро. И в итоге исчезнуть».

– Спасибо. Если вспомните что-нибудь еще, по­звоните мне в управление.

– Надеюсь, вы ее поймаете. – Лидия с сочувст­вием посмотрела на лицо Евы. – Очень болит?

Выйдя из ангара, Ева потерла ноющий затылок.

– Поехали в управление, – бросила она Пибоди. – Посмотрим, что разнюхали денверские копы. Боюсь, как только установят, что это работа Данн, она превратится в убийцу, орудующую в разных штатах, и дело отойдет федералам.

– Мы не можем позволить им забрать его!

– Я могла бы сказать, что передам им дело на блюдечке, если они пообещают прищучить Джулианну, но это было бы ложью. Я хочу сама добраться до нее. – Ева глубоко вздохнула. – Надеюсь, в Ден­вере согласятся потянуть с идентификацией несколь­ко дней. – Она надела темные очки и сразу же по­чувствовала себя лучше. – Почему бы тебе не сесть за руль, Пибоди? А я ненадолго вздремну.

Пибоди с ухмылкой уселась на место водителя.

– В самом деле, почему бы и нет?

– Кажется, я вижу на твоем лице самодоволь­ную улыбку?

– Черт! – Пибоди ткнула себя пальцем в ще­ку. – Я думала, она уже исчезла.

– По дороге остановись у продовольственного магазина. Я хочу сандвич с фрикадельками. – Ева опустилась на заднее сиденье, закрыла глаза и тут же погрузилась в сон.

Мясо отнюдь не занимало главенствующее место в сандвиче с фрикадельками. Он состоял из двух кусков хлеба, пропитанного красного цвета соусом, между которыми помещались три шарообразные суб­станции, возможно, приходившиеся дальними род­ственниками мясному семейству. Дабы скрыть это сомнительное родство, они были покрыты вязким заменителем сыра и так щедро приправлены пря­ностями, что обжигали рот и успешно прочищали лобные пазухи.

Как бы то ни было, запах пробудил Еву от креп­кого сна.

– Я купила большой сандвич и попросила раз­резать пополам. – Пибоди уже отъезжала от магази­на, соблюдая осторожность, которая обычно приво­дила Еву в бешенство. – И еще я подумала, что в это время дня вам не помешает бутылка пепси.

– Как? Что?.. – Ева никак не могла сообразить, где находится. – Господи! Я надолго отключилась?

– Минут на двадцать, но спали как убитая. Даже не храпели. А цвет лица изменился к лучшему.

– Это благодаря запаху фрикаделек. – Ева от­крыла бутылку пепси и сделала солидный глоток. Головная боль отступила, и она попыталась привес­ти в порядок мысли. – Куда ты едешь, Пибоди? И в каком веке мы туда доберемся на этой черепашьей скорости?

– Я просто выполняю правила дорожного дви­жения, проявляя вежливость к другим водителям. Но я рада, что вам лучше, и подумала, что, так как мы в центре города и сегодня отличная погода, мы могли бы перекусить на воздухе где-нибудь на Рок­феллер-Плаза. Поглазеть на туристов и погреться на солнышке.

Предложение выглядело заманчиво.

– Только никаких магазинов!

– Мне это и в голову не приходило.

Пибоди остановила машину у тротуара 50-й ули­цы и включила знак «На дежурстве».

– Как насчет правил дорожного движения? – усмехнулась Ева.

– Это уже не движение, а парковка, так что мож­но позволить себе некоторую вольность.

Выйдя из автомобиля, они пробрались сквозь толпу туристов, посыльных и уличных воров и сели на скамейку у катка с искусственным льдом. Пибоди разделила кипу салфеток, передала Еве ее поло­вину сандвича, и они приступили к трапезе.

Ева уже не помнила, когда она в последний раз делала перерыв на ленч и принимала пищу не за своим рабочим столом и не в машине. Кругом было шумно и многолюдно, а температура воздуха коле­балась между теплом и жарой. Солнце сверкало на стеклянных фасадах домов, а продавец хот-догов, катя свою тележку, распевал арию из итальянской оперы.

– «Травиата», – вздохнула Пибоди. – Я ходила с Чарльзом в оперу. Он на ней помешан. В общем, музыка неплохая, но слушать ее лучше здесь. Сидеть на площади летним днем, есть сандвич с фрикадель­ками, смотреть на людей и слушать, как этот парень поет по-итальянски…

– Угу, – отозвалась Ева с набитым ртом, стара­ясь не испачкать рубашку соусом.

– Иногда забываешь смотреть на то, что тебя ок­ружает. Когда я впервые оказалась в Нью-Йорке, то все время ходила и глазела по сторонам. А вы давно в последний раз были в центре?

– Не знаю. – Нахмурившись, Ева надкусила сандвич. Она покинула воспитательный дом, как только достигла совершеннолетия, и сразу же посту­пила в полицейскую академию – другую секцию той же системы. – Наверное, лет двенадцать тому назад.

– Да, порядочно. Наверняка отучились замечать окружающее.

– Угу.

Ева продолжала жевать, но ее внимание привле­кла группа туристов, а точнее – подозрительного вида парень на доске, увивающийся вокруг них. Не останавливаясь, он быстрым движением запустил руки в два задних кармана. Бумажники мелькнули в воздухе и сразу же исчезли.

Когда парень проезжал мимо, Ева молниеносно ткнула его ногой в голень, опрокинула наземь и при­жала ботинок к горлу. Пока он приходил в себя, она дожевала сандвич, взмахнула значком у него перед глазами и указала пальцем в сторону облаченной в униформу Пибоди.

– Не могу понять, ты идиот или просто обнаг­лел, воруя бумажники на глазах у пары копов.? Пи­боди, конфискуй содержимое карманов этого при­дурка.

– Да, мэм.

Быстро обшарив полдюжины карманов в мешко­ватых брюках и еще три в такой же мешковатой ру­башке, Пибоди извлекла оттуда десять бумажников.

– Два из них принадлежат им. – Ева указала на туристов, которые фотографировали друг друга, пребывая в счастливом неведении. – Вон тому ша­тену в темных очках и блондину в кепке с надписью «Страйкерс». Почему бы тебе не избавить их от шо­ка и огорчения и не вернуть им бумажники, прежде чем позвать патрульного и разобраться со всем про­чим?

– Да, мэм. Надо же, я и не заметила, как он вы­тащил бумажники.

Ева слизнула соус с пальцев.

– Мы все замечаем разные вещи, Пибоди.

Когда ее помощница побежала к туристам, вор попытался вырваться, но Ева сильнее надавила ему на горло, перекрыв дыхание на десять секунд.

– Ай-ай-ай! – Она погрозила ему пальцем и до­пила остаток пепси.

– Отпусти! Чего привязалась?

– Хочешь, чтобы я сказала: «Иди и не греши больше»? Я что, похожа на священника?

– Ты похожа на паршивого копа!

– Верно. – Ева услышала, как изумленные ту­ристы с благодарностью принимают возвращенную собственность. – Я и есть паршивый коп. Прият­ный сегодня денек, не так ли?

– Теперь поведу я, – заявила Ева, когда подо­бие ленча было окончено. – Хочу попасть в управ­ление до пенсионного возраста. – Она посмотрела на часы. – А тебе тоже следует поторопиться, если ты собираешься поехать к Морин Стиббс и привез­ти ее на допрос.

– Я решила отложить это на день-два.

Ева села за руль и удивленно взглянула на Пибоди:

– Ты же говорила, что уже готова.

– Да, но… Вы сейчас очень заняты, а у меня нет стопроцентной уверенности. Мне нужно, чтобы вы наблюдали за процедурой на случай, если у меня воз­никнут неприятности. Это может подождать, пока у вас не найдется время.

– У меня найдется время сегодня, так что не ис­пользуй меня в качестве предлога.

Пибоди ощутила дрожь в животе.

– Ну, если вы уверены…

– Уверена должна быть ты. Если да, то возьми с собой Трухарта. Двое полицейских в форме произ­водят больше впечатления, чем один. Введи его в курс дела, а во время допроса пусть стоит в комнате у двери. Трухарт должен говорить как можно мень­ше и выглядеть мрачным, насколько это возможно для него. Возьми полицейскую машину – если что, сошлись на меня.