Они выбрали ночь (СИ) - Кузнецов Константин Викторович. Страница 52

   Внезапно дверь в дом Шрама отварилась, и на сцену уличных действий вышел главный герой. Едва не разинув рот от удивления, Койот уставился на мастера, как на что-то нереальное. Еще ночью, когда он проверял дом, тот был совершенно пуст. Если только тайный схрон или лаз?

   Но времени на бесполезные рассуждения просто не было. Проводник стоял посреди улицы, жадно впитывая душный воздух старого Прентвиля. Словно попав в привычный для него мир, мастер удивлено оглядывался по сторонам, не спеша делать первый шаг.

   Внезапно, Шрам дернулся в сторону и попытался скрыться в толпе.

   'Заметил', - пронеслась мимолетная мысль в голове Койота. Но как оказалась она была слишком преждевременной и не имела под собой никакой основы. Рундо понял это чуть позже - когда мастер сам того не ведая выскочил на улицу Часов и остановился как вкопанный у дороги.

   В этот день Шрам был - другим, совсем не похожим на себя. И пускай жизнь пересекла главу Отрешенных со старым убийцей за последние лет пятнадцать всего лишь раз - Рундо чувствовал это.

   Мастер метался, словно загнанный волк, не зная как избавиться от внезапного хвоста. Но преследователям был вовсе не Койот.

   Закружив возле дороги, Шрам упал на четвереньки и стал принюхиваться к мостовой. Причем выглядело это настолько естественно, что Рундо схватился за голову от странного действа. В данную минуту, Шрам напоминал ему искусных актеров театра 'Либерти', которые с легкостью могли изобразить на своем лице любой калейдоскоп чувств. Именно это сейчас и происходило с бывшей грозой преступного мира.

   Мастеру было ужасно стыдно, но к несчастью, он не никак не мог совладать со своим неведомым недугом. Кривясь, морщась и косясь на удивленные толпы прохожих, Шрам словно бы прилип к мокрым булыжникам, не в силах оторвать от них своего носа.

   Послышались издевательские крики толпы и случайные прохожие взорвались смехом. Ощетинившись, Шрам не стал отвечать скабрезностью - сейчас он и вправду был похож на шелудивого пса.

   Рундо недолго наблюдал за более чем необычным поведением мастера. Вскоре они уже оказались в одной из городских подворотен, и главе Отрешенных вновь пришлось удивляться поведению Проводника.

   Забытый временем убийца, обрел свой истинный образ. За долгие годы безмолвия его ремесло ожило и заиграло новыми красками. Шрам ничего не забыл. За один миг из дряхлого и немощного старика, он превратился в грозную машину, не ведущую ни страха, ни боли.

   Жертва в руках кукольного мастера мучилась совсем чуть-чуть, ровно столько, чтобы убийца насладился собственным превосходством и не дал истошному воплю вырваться наружу.

   Наблюдая за происходящим, Рундо ощутил, как стремительно холодеют его пальцы. Привыкший к кровавым разборкам и стычкам, глава Отрешенных следя за Шрамом, испытывал настоящий непреодолимый страх. И не было этому чувству никаких оправданий. Неземная жестокость и хладнокровие мастера, не шли ни в какое сравнение с тем, что привык видеть Рундо. В этом то и состоял настоящий кошмар происходящего.

   Именно сейчас соглядатай, ставший невольным свидетелем случайного убийства, осознал какая 'чума' пришла в Прентвиль. И не будет иного исхода для каждого кто встанет на пути этого оружия, которым, увы, управляют сейчас иные, высшие силы.

  5

   Поверить словам сэра Заговорщика было невозможно. Джинкс действительно старался, вдумываясь в каждую фразу - но вместо этого, логика, сопротивляясь разуму, наотрез отказался принимать услышанное за чистую монету. Отчего в висках стучало и шумело, словно в пустом котле.

   Жизнь после смерти, грех и праведность, мир и его изнанка - подобные вещи редко занимали размышления констебля, но последнее время, ворвавшись в его размеренную жизнь, они стали частичкой сознания.

   Сэр Заговорщик говорил долго, временами переходя на шепот, словно боялся, что его услышат посторонние.

   Мир, по словам фантома, был совершенно иным, далеким от привычных канонов и представлений. Только, как и бывает в таких случаях, правда - оказалась горче, самых немыслимых предположений. Бесконечные витки сфер, которые в обычной, земной жизни являлись всего лишь символом бессмертной души, несли в себе совсем другой, тайный смысл. Выяснилось, что земной путь не обрывается смертью, а смерть - не является последним пристанищем измученной человеческой души.

   Заговорщик рассказал инспектору и о Пургаторие - следующей ступени земного мытарства. Здесь, в безвременье, балом правили демоны, деля власть на день и ночь, будто неоспоримые символы собственного бытия. Но как не старался инспектор - не было в здешнем мире никакой логической составляющей. Сочетая в себе добро и зло - те, кто надзирали за потерянными душами, существовали совсем по иным, чуждым человеческому пониманию, законам.

   - Получается мы в аду? - выслушав фантома, заключил мистер Форсберг.

   - Если считать адом то место, где безвинным душам причиняют страдания и боль, вполне вероятно, что да, - грустно улыбнувшись, ответил тот.

   Голова констебля пошла кругом. Легче было принять за действительность тот факт, что происходящее с ним всего-навсего кошмарный сон, чем поверить хотя бы одному слову собеседника.

   - Что же вы хотите от меня? - перестав бороться с внутренними противоречиями, сиплым голосом поинтересовался Джинкс.

   Старик поставил фонарь на стол и с прищуром посмотрел на юношу. Тем временем Заговорщик задумчиво погладил себя по подбородку, словно собирая в кучу невидимые волоски и мягким голосом начал:

   - Отрицать тот факт, что ты случайно оказался у нас в гостях - можно сколь угодно долго. Ну, сейчас не об этом... Я и мои друзья, - взгляд фантома пробежался по сторонам и приобрел некий оттенок грусти, словно он не досчитался пары закадычных приятелей. После небольшой паузы сэр Заговорщик продолжил: - Мы решили совершить нечто великое. Конечно не в масштабах нашего мира, но все-таки. Над демонами, которые доглядывают за нами, и за вами, существуют те, кто приближен к создателю всего сущего. Мы называем их - Высшими. Они являются частичками Всеединого и вправе управлять судьбой любого, кто обратит к ним свой взор.

   - Как судьи? - предположил констебль.

   Запнувшись, собеседник отчего-то вздрогнул и покосился на старика. Тот в свою очередь коротко кивнул, разрешая продолжать.

   - Да, как судьи, - согласился фантом. - Только их приговор с легкостью может лишить тебя самого ценного в жизни. Никаких оправданий и мольбы о помилование.

   Джинкс перевел взгляд на фонарщика.

  - Лишившись души, твоя дорога будет предрешена, - растягивая каждое слово, докончил за Заговорщика старик. - Забвенье - вот самая страшная кара Высших.

   Констебль молча согласился. Для него подобная правда его смертной жизни казалась не более чем пустым звуком. Он верил в смерть, и ему было безразлично - растворится его душа в безвестности или сгниет среди бесчисленных страданий Чистилища.

   - В чем же заключался ваш план? - откинув прочь сомнения, внезапно произнес Джинкс, заставив огонек в фонаре загореться ярче обычного.

   Старик удивленно посмотрел на светоч и, приблизившись к столу, еще раз внимательно вгляделся в инспектора. Глаза смертного стали слезиться и вскоре он не выдержав, зажмурился.

   - Игра наших надзирателей зашла слишком далеко, констебль, - вкрадчивый голос сэра Заговорщика заставил инспектора прийти в себя. Глаза фантома отчего-то стали зелеными, у самых висков возникли багровые вены, паутиной опутав практически все лицо.

   Джинкс не успел испугаться. Мир вокруг него сжался до размера крохотной щели в самом центре стола, и затрещав, лопнул, разлившись словно ведро с красками.

   ... Он видел все как в тот самый день, когда одинокий возница, схватившись за сердце, проводил мертвым взглядом огромного ворона, растворившегося в свете призрачной луны. Только сейчас это был не сон. Картины виделись столь правдоподобно, что невозможно было предположить их иллюзорность.