Ветры Дюны - Герберт Брайан. Страница 63

– Он Квисац-Хадерах, и это признали сами сестры.

Впервые заговорила Мохиам; предварительно она кашлянула.

– Однако он явился на свет без нашей подготовки и предосторожностей, какие мы собирались предпринять. Он опасен. Мы полагаем, он прислушивается к советам, которые уничтожат человечество. Он слушает развращенных предков из прошлого. Что если Пауль Муад'Диб прислушивается к величайшим диктаторам в истории?

Харишка добавила:

– Ты знаешь их имена. Что если он ведет внутренние беседы с Чингисханом, Килтаром Убертатом или Адольфом Гитлером? Что если советы ему дает Агамемнон, предок дома Атрейдесов? Или… другие?

Джессика нахмурилась. Но сразу одумалась, не желая выдать удивление или озабоченность. Может, они таким образом напоминают ей, что ее дедом был барон Владимир Харконнен?

– Пауль никогда не делает таких глупостей, – убежденно сказала она. – К тому же Другую Память нельзя просматривать, как каталожный ящик. Все Бене Гессерит знают это. Голоса приходят по собственной воле.

– Это справедливо даже для Квисац-Хадераха? – спросила Мохиам.

Джессика рассердилась.

– Вы хотите сказать, что Пауль одержим внутренними голосами?

Она не хотела признавать такую возможность, но мысль ее встревожила. Она вспомнила, что нечто подобное говорил ей сам Пауль после битвы за Арракин: «Как бы тебе понравилось проживать миллиарды за миллиардами жизней? Как ты можешь понять, что такое жестокость, пока не постигнешь глубины и жестокости, и доброты?»

Верховная Мать пожала плечами.

– Мы лишь считаем, что это вероятно. Это могло бы объяснить некоторые его крайние и неортодоксальные поступки.

Джессика оставалась тверда как в тот раз, когда на Салусе Шаддам и Фенринг заставляли ее на пиру объяснить поведение Пауля.

– Мой сын достаточно силен, чтобы принимать собственные решения.

– Но может ли человек выдержать постоянное давление многих внутренних голосов, чьи цели совсем иные, чем у живущих? Он может быть чудовищем, как его сестра, по настоянию Мохиам.

Джессика стиснула руки на коленях и удивила всех, рассмеявшись.

– Вот стандартный ответ Бене Гессерит на все, что им не нравится. Чудовище! – Теперь, определив слабое место, она находила своих собеседниц забавными. – Вы дуетесь, потому что мой сын вышел из-под власти сестер. Вы и ваши программы Missionaria Protectiva и «Манипуляции и религии» на Дюне породили обстоятельства, которые его создали. Вы дали ему в руки оружие, а теперь жалуетесь, что он пустил его в ход? Он ухватил поводья мифа – вашего мифа – и двинулся дальше в силе и славе. После того, как Бене Гессерит обошлись с ним, вы надеетесь, что он будет вас уважать?

– Может, ты могла бы заставить его, – сказала Харишка. – Если дать тебе более широкие полномочия, ты сумеешь убедить его в нашей полезности?

Преподобная мать Дженино снова надела сандалию и вдруг сказала:

– У нас есть предложение, Джессика, предложение на благо сестер и всего человечества.

«Наконец-то они перешли к делу», – подумала Джессика.

– Орден решил, что мы должны свергнуть императора любой ценой. Мы хотим, чтобы ты помогла покончить с его царством ужаса.

Это холодное заявление поразило ее.

– Что значит свергнуть?

Мохиам сказала:

– Пауль Атрейдес – генетическая ошибка. Твоя ошибка, Джессика. С каждым мгновением он становится все более опасным и непредсказуемым. Ты должна исправить свою ошибку.

– Его нужно либо убить, либо контролировать. – Харишка печально покачала головой. – И мы сильно сомневаемся в том, что последнее возможно.

Джессика глубоко вдохнула расширенными ноздрями.

– Пауль не чудовище. Я знаю его. Он ничего не делает без причины. Он хороший человек.

Харишка медленно покачала головой.

– Может, когда-то он и был таким, но хорошо ли ты знаешь его теперь? Не прячься от того, что чувствуешь в глубине сердца. За последние семь лет в его джихаде погибли десять миллиардов человек, и война не кончается. Боль и страдания неудержимым потоком захлестывают всю Галактику. Взгляни на это, дитя! Ты хорошо знаешь, что натворил твой сын, – и можно лишь воображать худшие ужасы, которые нас еще ждут.

Джессика больше не боялась этой старухи, ее предполагаемые сила и мудрость больше не производили на нее впечатление.

– Почему вы думаете, что я предпочту сестер своему сыну?

Харишка встала со своей скамьи, по-видимому, меняя тему.

– Я стара и видела много жизней и смертей. – Теперь она казалась маленькой и хрупкой. Прижала руку к спине, словно испытывала сильную боль. – Вот что предлагают сестры. Если ты поступишь, как мы хотим, я немедленно отказываюсь от поста Верховной Матери и назначаю на это место тебя. Ты, Джессика, возглавишь орден Бене Гессерит. Обладая такой властью, ты, возможно, сумеешь повлиять на сына и вернуть его под власть ордена – ради блага человечества.

Предложение поразило Джессику.

– Почему ты считаешь, что меня привлечет твое предложение?

Харишка ответила:

– Потому что ты Бене Гессерит. Мы научили тебя всему, что важно в жизни.

– Но не любви. Вы ничего не знаете о любви.

Жестко заговорила Мохиам:

– Если Пауля Муад'Диба нельзя приручить, у нас остается только один выход.

Джессика отрицательно покачала головой.

– Я этого не сделаю.

Но… став Верховной Матерью она могла бы изменить самую суть Бене Гессерит, увести от края пропасти, восстановить орден, каким он был больше десяти тысячелетий. Изменить обучение и исправить все допущенные ошибки. Последствия этого – положительные! – невозможно вообразить.

Но не предаст ради этого собственного сына.

Джессика ощутила волну холодного спокойствия, призвала технику прана-бинду, замедлив дыхание. Нужно было уйти из школы матерей, но теперь она встревожилась: что сделают сестры, если она сразу откажется?

Харишка все не садилась, сестра-медик Иоша поддерживала ее.

– Мы понимаем, для тебя это трудное решение, но мы помним, как и чему тебя учили. Подумай об этом, вспомни все, что знаешь. Не позволяй материнской любви ослепить тебя и тем самым погубить твоего сына. Сделай верный выбор, или никакого будущего не будет.

Ее темные глаза напряженно блеснули.

Покидая комнату, Джессика цеплялась за свою гордость.

– В должное время я дам ответ.

Джессика предпочла бы поскорее уйти от настойчивых взглядов сестер, но Мохиам хотела, чтобы через два вечера она посетила Ночное Бдение. Джессика знала, что Бене Гессерит будет и дальше давить на нее.

Она намеревалась сохранить веру в сына, но была бы сильнее в своей решимости, если бы сама не испытывала сомнений, о которых ей говорили. Джессике хотелось бы лучше знать сына. Ее разум умел побеждать чувства, но только если она знала причины. Она презирала тех, кто верит слепо, но сейчас вела себя не лучше фанатиков, которые не видят причин и безоговорочно принимают миф о непогрешимости Муад'Диба. Если она перестанет считать, что он способен ошибаться, что может обманываться и заблуждаться – чем тогда отличается ее преданность ему?

«Потому что он Пауль», – думала она. Теперь она понимала, как была глупа, слепа к реальности. «Потому что он Пауль».

Джессика продолжала размышлять, стараясь не общаться с сестрами. В холодном мире Бене Гессерит пахло снегом, снег выпадал, но не ложился. Закутавшись в плотный плащ, Джессика гуляла по нижним садам, где росли редкие орхидеи, звездные розы и экзотические овощи с Большого Хейна; все эти растения процветали в холодном климате. Этим утром, несмотря на прохладу, цветы распускались на слабом утреннем солнце.

Внезапно услышав резкие звуки, Джессика пригнулась; низко над землей пролетела стая птиц и опустилась в кусты. Она не успела увидеть, что вспугнуло птиц: словно со всех сторон ударил холодный ветер, принялся трепать ее волосы и одежду.