Обретение - Кислюк Лев. Страница 24

наши запросы мгновенно решались, все было направлено на военные нужды. Не успели

залечить раны от одной войны, как организовали вторую, но уже “холодную” войну. Эта

война требовала гигантского напряжения и неимоверных расходов. Народ, нужды народа

никого не волновали. Произносились общие декларации, а у людей ничего не менялось.

Сейчас стало известно, что восемьдесят процентов бюджета страны уходило на

необъявленную войну.

По библии, Моисей водил свой народ сорок лет по пустыне. Пустыню можно было

преодолеть за пару недель. Но Моисею понадобилось сорок лет, чтобы искоренить из своего

народа дух рабства. Вероятно, нам тоже требуется наш Моисей, чтобы искоренить из нас дух

страха и рабства. Обратите внимание, мы все время ждем, когда нам кинут кость, за которую

будем драться, или когда придет барин и нас рассудит. Сталин и коммунисты приучили нас не

поднимать головы и не возражать властям. Иначе – нет человека и нет проблемы. Нас

оболванивают с нашего согласия, и мы только потом начинали понимать, что сделали

глупость. Я твердо убежден в справедливости исторического пути. Чему быть тому не

миновать. Прогресс в нашей стране неизбежен, но мы то живем в “эпоху перемен”! Много

пены появится и сойдет в небытие пока из нашего народа выйдет “дух раба”. В Европе и

Америке, демократические страны шли к тому, что они имеют, десятки и сотни лет. Сколько

потребуется нам этих лет? Кто переживет это время?

Итак, цех работал нормально, вопросы, в принципе, решались автоматически, а Меня

направили в командировку в Сталинабад (Душанбе) с самыми широкими полномочиями -

для создания там базы оборудования, с последующей передачей ее Минцветмету.

Командировка продолжалась целый месяц, и я многое успел сделать. Будучи в столице

Таджикистана, познакомился с первым секретарем ЦК республики. Работал я в тесном

контакте с Госпланом республики, председателем был Олеша Александр Давидович – очень

грамотный и умный человек. Я ездил с ним в Курган-Тюбе и Джиликуль, (где были в

двадцатых годах мои родители). Таджикистан – это, главное, горы. Мы с Олешей по

великому Памирскому тракту ездили в Хорог, центр Горно-Бадахшанской области, высота

расположения города – более трех тысяч метров.

Исторически Горный Бадахшан являлся одним из районов, где легионы Александра

Македонского прошли в своем походе в Индию. По преданию, один из легионов, в котором

собрали раненых, больных, остался на временную стоянку в Горном Бадахшане. Временная

стоянка оказалась стоянкой навсегда. Интересно, что внешне таджики из этого региона не

имеют ярко выраженных азиатских черт. Много рыжих, голубоглазых. Узких глаз я вообще

не видел. Внешность явно с наличием европейских черт. Горные таджички – очень красивые

женщины, стройные и резко отличаются от женщин других областей Таджикистана. Еще

хочу сказать, что Памирский тракт – это тракт дружбы. Там всегда тебе помогут. Если нет

денег, все равно накормят, дадут возможность отдохнуть и отремонтироваться.

Очень интересная история о которой рассказал мне Олеша, произошла здесь в 1953-

55х годах.

С гор в долину спустился бывший белогвардейский офицер. В Гражданскую он не

захотел воевать со своим народом и ушел в горы. Там он женился, взял в жены таджичку с

Горного Бадахшана и вел в горах натуральное хозяйство. Места там дикие, людьми не

освоенные. Что-то он закупал в кишлаках, или по его заказам в Душанбе. С двадцатых годов

у него появилось двенадцать детей, они разводили коней, овец. И со всем этим он явился в

Душанбе. Детей выучил грамоте и другим наукам сам. Семья была очень красивая.

К концу пятидесятых годов я стал чувствовать неудовлетворенность в своей работе.

Все было настолько рутинно, что работа уже не радовала. К этому времени мои родители

переехали в Ташкент, там же жила Сонина мама с братом. Туда решили перебраться и мы.

Была еще одна, очень важная причина, Лев страдал бесконечными простудами и

воспалением среднего уха. Виноваты были горные ветры, которые дули у нас почти

непрерывно.

Конечно, трогаться с насиженного места не хотелось. Появлялось масса проблем,

главные из которых – хорошая работа, жилье, транспорт и миллион всяческих других

вопросов. Говорят же, что два переезда и один пожар – это одно и то же. Но мы решились.

Будучи в Ташкенте, я обратился в горком партии и мне сразу же предложили работу –

главным металлургом Ташкентского экскаваторного завода с предоставлением квартиры в

течение полугода. Мы посоветовались и согласились.

Снова Ташкент.

Снова Ташкент - город моего детства, студенческой юности. Самый прекрасный город

на свете. Город - сад, город - цветочная клумба. Улицы украшенные акациями, каштанами,

пирамидальными тополями. Дворики, заросшие персиковыми и абрикосовыми деревьями.

Рынки, на которых есть все! Где все можно пробовать и не щепоткой, а горстями. Пришел

голодным - уйдешь сытым! Если ты не торгуешься и сразу соглашаешься на предложенную

цену, продавец обижается. Город, где люди живут не домами , а дворами и все соседи

знают друг о друге все и даже немножечко больше чем все. По вечерам на всех улицах запах

роз и влажного асфальта.

Ташкентский экскаваторный завод расположен в очень красивом районе города на

Новомосковской улице, недалеко от Греческого городка. В этом городке жили греки -

политэмигранты, бежавшие из Греции в период “черных полковников”. На экскаваторном

было два литейных цеха, из которых один – цех стального литья для производства тяжелых

отливок, а второй – цех точного литья. Для меня все это было очень просто, и за пару недель

я вошел в курс работы литейных цехов. Что касается самого отдела главного металлурга, то я

был потрясен. Сорок человек делали то, что я делал один. Вместо введения усадочных

линеек и упрощенного конструирования моделей и ящиков для стержней, все было заумно-

заморочено. Когда ознакомился с отделами главного металлурга на других заводах, увидел

то же самое. Я понимаю такое для крупносерийного или массового производства, но для

мелких серий это была распущенность, увеличение себестоимости и прочее, прочее. В

большом сталелитейном цехе стояли две пятитонные дуговые печи, на которых бригады

сталеваров варили по одной плавке в смену, то есть за семь-восемь часов. По нормам плавку

нужно делать за три часа.

Через месяц работы я собрал руководителей цеха и всех сталеваров на совещание.

Сказал, что это не работа, а ограбление государства, и что нужно делать по две плавки в

смену и закрыть всю потребность республики в стальном литье.

Шуму было много, в конце концов, один из сталеваров выступил и заявил, что если я

такой умный, то сам должен показать, как сварить эти две плавки. Его поддержал начальник

участка. Собрание закончилось и все разошлись. На следующий день я выписал себе

спецодежду сталевара, шляпа и очки у меня были свои. Внимательно изучил работу

пультовщиц и выбрал себе наиболее расторопных. То же проделал с подручными сталеваров.

Подобрал хорошую шихту и в один из дней вышел с бригадой в ночь. Двух сталеваров

отпустил. В общем, за восемь часов сварил две плавки на одной печи, залил все готовые

формы и загрузил печь на третью плавку. Пошел, помылся в душе, никому ничего не сказал и

ушел домой. Директор знал, что я готовлю эту операцию, но результат превзошел все

ожидания. В этот день завод нормально не работал, везде, во всех отделах и цехах обсуждали

эту операцию, и я стал “народным героем” экскаваторного завода. После ночной операции

сталевары стали со мной “на вы” и все, что я рекомендовал, исполнялось без всяких