Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом - Ярославцева Светлана И.. Страница 53

Сражение русских войск со шведами. Миниатюра XVII в.

Дипломатические поручения ближнему боярину князю Борису Ивановичу Прозоровскому, подобные вышеупомянутому, были не единичны. Упоминания о них встречаются в некоторых сохранившихся документах и в переписке различных лет (вероятно, в действительности их было больше). Возможно, боярин Прозоровской был своеобразным мозговым центром подобных дипломатических вояжей, исполнял которые думный дьяк Украинцов.

В декабре 1706 г. Петр I прибыл в местечко Жолква около Львова, где собрались тогда все видные военачальники того времени, так как от генерала Меншикова было получено срочное сообщение: «...Король польский Август, учиня... тайно партикулярный мир со шведами, уехал к шведскому королю в Саксонию и по тем ведомостям государь пошел в Польшу, дабы оставшую без главы Речь Посполитую удержать при себе, понеже тот мир учинен без ведома оной». «Консилия» в Жолкве решала главный вопрос для Северной войны в тот момент: «давать ли с неприятелем баталию в Польше или при своих границах». В январе 1707 г. в письме Тихону Никитичу Стрешневу из походной канцелярии из Жолквы Петр I после перечисления, что требуется генералу Репнину для пехотных полков, добавил: «Князю Борису Ивановичу Прозоровскому и Емельяну Украинцову объявить указ, чтобы они сюды были и взяли с собою 3 или 4-х ч[еловек] подьячих». Б.И. Прозоровского вместе с Е.И. Украинцовым предполагалось направить послом в Вену по вопросу о предложении польской короны знаменитому полководцу Римской империи принцу Евгению Савойскому. «И для той службы с Москвы послать с ними латинского переводчика Петра Сафонова». Все вызванные лица в Жолкву прибыли, но посольство князя Бориса Ивановича потом было отменено, так как позже решили поручить ведение переговоров с принцем барону Гойссену [419].

Князь Борис Иванович находился при армии в Польше в течение 1707 и 1708 гг. Петр I предполагал послать его к датскому двору, о чем можно судить по письму (август 1707 г.) из Варшавы от Г.Ф. Долгорукого, хлопотавшего о посылке к датскому двору племянника, В.Л. Долгорукого, и сообщавшего ему в Люблин о переговорах с царем: «О посылке твоей к Дацкому двору слова были таким образом: зачел я говорить, для многого ко мне прошения Андрея Измайлова, чтоб туда послать кого иного, понеже тамошнее дело требует такова министра, которой бы мог без толмача сам говорить с королем и с министры для секрету... А потом без меня в другое время приказал было тебе, и Прозоровскому, и Украинцову ехать суда, и то такошь для поляков Гаврила и Шафиров отговорили, а меня при том не было...» В.Л. Долгорукой был послан послом в Данию вместо А.А. Измайлова только в сентябре 1707 г., но без Б.И. Прозоровского. Последнему в конце сентября велели ехать в Брест, где «позволили быть» также посланникам датским и прусским и «генеральным комисарам». Емельяна Украинцова, дав наказ, отпустили «с деньгами в войско коронное», «чтобы домогался о прислании комисаров», нужных для осуждения Вяжицкого, «для чего и Прозоровской в Брести оставлен». Судя по переписке, дело это не решилось и до декабря 1707 г. из-за отсутствия нужных людей. Как писал Петру I из Минска граф Г.И. Головкин, «ныне, государь, никакого человека при нас нет и послать ни для какого дела некого... Також и с князь Борисом Прозоровским у судов никого нет» [420].

Судейские функции возлагались на Бориса Ивановича и позже. 4 марта 1708 г. он послал царю письмо из Смоленска, откуда просил разрешения уехать летом в Петербург. Привожу письмо полностью, как один из редчайших документов того времени, дающий возможность почувствовать и служебную ситуацию ближнего боярина, и взаимоотношения царя и его царедворцев, которым царь запретил называть себя холопами, но не придумал слова лучшего, чем «раб».

В числе двадцати пяти царедворцев, причастных к дипломатическому корпусу, Б.И. Прозоровской был в свите, провожавшей двоюродных братьев Петра I, детей Л.К. Нарышкина Александра и Ивана, которые 3 октября 1708 г. отправились из Архангельского порта в Англию. Отплыло семь кораблей: голландские, английские и один датский – военные и торговые. На борту каждого было по нескольку царедворцев. Молодые Нарышкины находились на английском военном судне «Тильбюри», а князь Прозоровской – на торговом голландском корабле «Боцхан Мария». На датском корабле, кроме того, поплыла в Копенгаген княгиня Долгорукая.

Поездка не была долгой. В ноябре у Бориса Ивановича Прозоровского, слывшего, как и его старший брат, честным, неподкупным сановником, – новое назначение: проведение рекрутского набора. Уже десять лет все податные сословия должны были поставлять рекрутов, одного с 20 дворов, а во время войны со Швецией рекруты нужны были все в большем количестве.

30 ноября 1708 г. Петр I, желая привлечь к государственным делам 18-летнего сына и наследника царевича Алексея Петровича, дал ему поручение (в письме): «Наборщики, которые посланы для набору рекрутов, слышали мы, что в рекруты берут людей худых, а добрых отставливают, от чего берут себе взятки. Того для пошлите надсматривать князь Бориса Прозоровского, чтоб онъ в том над ними смотрел и трудился, как возможно, чтоб брать лутчих людей, а не худых. И ежели ис тех наборщиков в том сыщутца хто виноватые, и таких надобно повесить». Царевич ответил в декабре из Преображенского: «...Писмы твои, государь, я получил, и князь Бориса Прозоровского отправляем. И замедлилось за тем, что он был в деревне...»

По именному государеву указу, присланному в Москву из Лебедина 9 декабря 1708 г., Б.И. Прозоровскому было велено ехать в те города, куда уехали наборщики из Поместного приказа для набора рекрутов, и наблюдать за тем, чтоб отбирать в рекруты лучших людей. На Боярской думе, состоявшейся 16 декабря в Ближней канцелярии, Прозоровской подал доношение, где высказал свои предложения о проведении рекрутского набора: «Чтоб в послушании в рекрутском наборе и в даче городовых подьячих и постоялых дворов и подвод послать в городы х кому надлежит, так же и к бурмистром, послушные указы. И декабря в 16 день, по его, великого государя, указу, бояря, будучи в Ближней канцелярии, слушав того его доношения, приговорили: в городы, которые ведомы в Ыжерской канцелярии и рекруцкий зборъ в них есть в послушании его, боярина князя Бориса Ивановича Прозоровского, во время того набора... А бумагу и чернила и свечи велено дать ему на Москве ис Поместного приказу» [422].