Однажды в Париже - Плещеева Дарья. Страница 47

Новость оказалась необычной: не каждый день лейтенантом интересуются особы женского пола. С одной стороны, это могла быть только леди Карлайл. Другим знакомым дамам либо незачем было его искать, либо они находились уже в таком возрасте, что их бы никто не заподозрил в любовных шашнях и они преспокойно вошли бы в кордегардию с открытым лицом. С другой стороны, зачем бы графиня, выполняющая задание его преосвященства, надевала в Пале-Кардиналь маску?

Так и не поняв, что сие посещение означает, Анри отправился искать отца Жозефа, чтобы доложить о результатах своих розысков.

– Значит, Бийо грозится страшной местью, а этот чудак де Гонди знаком с господином из «Шустрого кролика»? – уточнил капуцин. – И они встретились в том доме?

– Я не могу поручиться, что видел в окне именно того самого господина, – осторожно поправился Анри. – Ведь я встречал его лишь раз в жизни, и то ночью. Но мне кажется, что это был он.

– Будем исходить из того, что это он, – кивнул отец Жозеф. – Де Гонди, насколько я знаю, в стихоплетстве до сих пор не замечен. И может так случиться, что все трое связаны между собой. То есть Бийо пишет, господин из кабачка кладет куплеты на музыку и таким образом распространяет их, а де Гонди и, возможно, госпожа де Шеврёз вносят свой вклад деньгами. Аббат ведь далеко не нищий!

– Да, я заметил, святой отец, – усмехнулся одними губами де Голль, вспомнив, во что был одет аббат, явившись в отель Рамбуйе.

– Докажите, что все так и есть, – с нажимом сказал капуцин. – Я знаю, у вас получится! У Бийо будут небольшие неприятности. В конце концов, кто он такой, этот деревенский дурень? Столяр из Невера?.. Сам, наверно, толком не понял, что сочинил. Мы лишим «мэтра Адана» пособия, выписанного его преосвященством, и отправим обратно в Невер – зарабатывать на жизнь долотом, рубанком и… чем там еще орудует столяр?.. Право, не знаю. Господин из «Шустрого кролика» так легко не отделается. А наш милый аббат… Приказ о взятии его под стражу и заключении в Бастилию у вас при себе?

– Разумеется, святой отец.

– Исполнитель не так виноват, как заказчик этого безобразия. Ищите в первую очередь аббата, господин де Голль! В Бастилии он станет разговорчивее, выложит все подробности. Вот тогда и решим, как с ним быть.

– А если заказчик – не аббат? – спросил Анри. – Если он посредник между исполнителями и каким-нибудь графом, который не может сам открыто заниматься этими пакостями?

– Вам так кажется? – отец Жозеф прищурился.

– Я плохо знаю аббата, но вижу, что он не умеет рассчитывать последствий своих поступков. И он хвастун. Если бы он сам все это затеял, по-моему, весь Париж толковал бы о том, что де Гонди собирается нанять уличных певцов, потом – что аббат их нанял, потом – где именно будут спевки…

– А знаете, ведь вы правы, господин де Голль! Этим объясняется и первое, и второе бегство де Гонди! Допустим, господин из «Шустрого кролика» и есть заказчик стихов. Если аббат так боится, что этого господина отыщут, значит, он – особа довольно высокого полета… Может, все-таки наша буйная герцогиня? Тогда ниточка тянется к ее величеству… Не хотелось бы, конечно, потому что ее величество нам пока не по зубам… Но правду знать нужно. Эх, как жаль, что вы не бываете в Лувре, господин де Голль!

– Меня туда просто не приглашают, святой отец.

Анри вздохнул. Если бы он бывал в Лувре и встречался с Катрин там, а не в гостиной госпожи де Мортмар, может, встречи были бы чаще и девушка проявила бы к нему интерес… Но поздно было вздыхать, Катрин сделала выбор и предпочла другого.

– В Лувре сейчас весело, – серьезно сказал капуцин. – Его величество заканчивает постановку «Мерлезонского балета». Придворные, которые не заняты в балете, так и рвутся посмотреть последние репетиции. Говорят, его величество сочинил отличную музыку…

– Я не разбираюсь в музыке, святой отец.

– А я лишь немного понимаю в церковной музыке, но не в танцевальной. Между тем у нас в Пале-Кардиналь репетируют «Тюильрийскую комедию». Боже мой, чем мы все заняты!.. Его величество сочиняет балеты, его преосвященство – комедии! Как будто впереди – райское блаженство, а не война с Испанией! Знаете, господин де Голль, порой мне кажется, что я – единственный в Париже, кто о ней думает…

Анри не знал, что ответить. Разговор неожиданно приобрел очень скользкий характер. Речь пошла о предметах, которых не следовало знать простому гвардейцу. Отец Жозеф был опасным собеседником. Об этом де Голля не раз предупреждали. Похоже, именно сейчас с капуцином и не следовало соглашаться.

– Его преосвященство любит изящные искусства, – осторожно сказал Анри. – А если театральные дела радуют его преосвященство, значит, и от них есть польза.

– От них одна трата денег! – брюзгливо отмахнулся «серый кардинал».

– Я не могу об этом судить, святой отец. Мы, гвардейцы, получаем жалованье вовремя, чего не скажешь о королевских мушкетерах. Другие траты его преосвященства меня не касаются.

– Да, это верно. Жаль, что все мы разделились на роялистов и кардиналистов. Если бы не это, вы могли бы поискать свою пропажу в Лувре. Может, имеется дама, которая могла бы вас туда позвать? Визит к даме – как раз то, против чего даже де Гонди не нашел бы что возразить.

– Нет, святой отец, увы… – искренне расстроился Анри.

Капуцин пристально посмотрел на него.

– А мне кажется, кто-то есть.

– Я хотел бы… Впрочем, поздно, святой отец. Ничего у меня не получилось. Какие будут распоряжения?

– Продолжайте поиски, господин де Голль. Мои люди узнают, с кем из знатных особ был в последнее время замечен наш аббат, и я пришлю вам список. Будете их отлавливать поодиночке. А любезного аббата мы постараемся раздобыть сами. Впрочем, если он вам попадется, вы знаете, что делать.

– Боюсь, что теперь он удрал из Парижа. Очень уж перепугался.

– А может, он прячется у того господина из «Шустрого кролика»?.. – хитро прищурился капуцин. – Но не может же он скрываться до скончания века. Он – аббат светский, без внимания дам просто зачахнет. Одно хорошо, что я знаю, на какого зверя спускать моих псов. Да хранит вас Господь, сын мой!

– Благодарю, святой отец! – поспешил откланяться вспотевший от волнения де Голль.

Из Пале-Кардиналь он прямиком отправился к леди Карлайл.

Люси, вернувшись домой, ждала так называемого мистера Смита и очень надеялась на приход де Голля. После встречи с мадам де Комбале англичанка пребывала в сильном недоумении. Она все еще не понимала, как можно воспользоваться таким многообещающим знакомством.

Мари-Мадлен открыто сказала, что старается не бывать при дворе. Король и королева ее недолюбливают, и если без кардинала Людовику обойтись невозможно, то без кардинальской племянницы – вполне.

– Я просила его преосвященство отпустить меня в монастырь, – рассказывала Мари-Мадлен, – но он решил иначе. И что я могла поделать? Ведь я так к нему привязана!..

– Я слыхала, что его преосвященство советуется с вами, – осторожно заметила Люси.

– Ах, это бывает очень редко! И только по вопросам милосердия. Я ведь занимаюсь благотворительностью – это мое истинное призвание! Господь не дал мне детей, что бы ни говорил весь Париж. Подумайте сами, леди Карлайл, если бы у меня родился ребенок, разве я смогла бы расстаться с ним? Я бы скорей взяла дитя и уехала домой, в Гленэ, в наш старый замок. Я надеялась, что дети будут у моего брата Франсуа. И его преосвященство тоже на это надеялся. Но уже девять лет, как его обвенчали с мадемуазель де Гемадок, а детей нет и нет!..

– Да, это весьма печально!.. – согласилась Люси.

К концу беседы она поняла, что эта кроткая женщина может служить разве что источником сведений, но разбить союз короля и кардинала не сумеет. И даже не попытается, потому что это пойдет во вред Ришелье. Она просто не поймет, чего от нее добиваются. И даже большие деньги окажутся бессильны. Впрочем, сведения – тоже великое дело, и Люси пообещала помогать Мари-Мадлен в ее благотворительных начинаниях.