Однажды в Париже - Плещеева Дарья. Страница 49

– Вы давно ее любите, мой друг?

– Давно?.. С первого дня, как только ее увидел у Мортмаров!.. Но она – придворная дама! Ей все равно, живу я на белом свете или меня нет.

– Но… вы же объяснились с ней?

– Я хотел объясниться. Я не успел…

Люси вспомнила: тогда, в гостиной Нинон, фрейлина королевы как-то нехорошо на нее посмотрела. И графине все стало ясно.

Катрин де Бордо согласилась выйти за герцога, чтобы по-своему отомстить Анри. За что – догадаться нетрудно. Леди Карлайл была слишком высокого мнения о своей привлекательности, да еще показывала всему свету, что де Голль – если не любовник, то уж наиболее удачливый поклонник. А когда девушка выбирает столь странный способ мести – значит, она к мужчине очень неравнодушна. Кто бы мог подумать, что фрейлина способна так ревновать?!.

Но объяснять это де Голлю англичанка, конечно, не стала. И учить его правилам объяснения с любимой женщиной – тоже. Если этот рослый красавец, усвоив урок, просто-напросто подойдет к своей избраннице и без всяких предисловий скажет: «Я вас люблю», то что же достанется учительнице, кроме приглашения на свадьбу?

– Я придумаю, как вас помирить, – со вздохом сказала Люси, вставая. – Вряд ли ваша дама сердца сбежит из Лувра, чтобы обвенчаться в первой попавшейся церквушке. Такие свадьбы готовятся долго, и время у нас есть. Я помирю вас, вот увидите! Ну, благодарите! Целуйте ручку!

Анри тоже встал.

– Вы удивительная женщина, мадам, – искренне произнес он.

– Я ваш друг, – скромно напомнила Люси.

Де Голль поцеловал руку англичанке, а она поцеловала его в щеку.

– Как бы я хотела иметь такого брата! – прошептала графиня. – Объятия любовника – вещь ненадежная… – Тут Люси невольно вспомнила Бэкингема. – …а когда обнимает брат, наверное, чувствуешь себя как в раю!

Анри сам не понял, каким образом его руки стали самостоятельными и обхватили Люси.

А у нее хватило ума не торопить события.

Когда Анри ушел, довольная графиня тихо рассмеялась. Все складывалось удачно. Такой замечательный крепыш в постели и тайное поручение кардинала – все вместе!

Если бы не загадочные мужчины, что крутились возле ее дома, было бы совсем великолепно…

Глава десятая, в которой д’Артаньян догадывается, где искать бастарда кардинала, а Паскаля спасает прекрасная незнакомка

Доходный дом на улице Святой Катарины принадлежал, как еще десяток таких же, некоему Эфраиму Помпедулу, толстому, горбоносому и черноглазому купцу из Марселя. Он объявился в Париже лет десять назад, тогда еще худой, бледный и готовый вцепиться в глотку любому, кто посмел бы назвать его голодранцем. Какое-то время Эфраим околачивался в трущобах Большого рынка, потом был пойман на мошенничестве самими же местными пройдохами, изрядно бит и брошен подыхать под мостом Менял. Там-то его и подобрал Жоффрей Дюмон, старьевщик и точильщик из квартала Сен-Мишель. Дюмон выходил парня и пристроил в разносчики к своему куму-пекарю. Год спустя на Пасху Эфраим удачно попался на глаза одной молодой вдовушке, некой маркизе де Пуассон. И вскоре перебрался к ней в дом. А еще через год – купил свой первый особняк, превратив его в доходный дом…

Д’Артаньян и Паскаль добрались до улицы Святой Катарины уже в полной темноте. Шарль даже подумывал, не отложить ли визит до утра, но капуцин здраво рассудил, сказав, что такой тип, как самозваный сынок кардинала, не станет торчать днем в своем углу, а скорее отправится туда, где побольше народу и подешевле пиво, чтобы за басню о благородном происхождении бесплатно поесть и попить, а то и обрести пару-другую сочувствующих.

Но когда мушкетер и монах отыскали нужный дом, двери его оказались заперты, фонарь над крыльцом едва теплился, а на грифельной доске слева от входа было криво намалевано: «Мест нет».

– И что будем делать? – Д’Артаньян в замешательстве покрутил ус. – Не вышибать же дверь?

– Ну зачем же сразу – вышибать, месье? – покачал головой Паскаль и хитро подмигнул. – Они сейчас сами откроют…

Он подошел к низкому окошку справа от двери и трижды стукнул в него. Через минуту ставень приоткрылся на ладонь и в неверном прыгающем отсвете свечи в щели показалась заспанная физиономия.

– Кого там несет на ночь глядя?

– Во имя Господа, – странно и четко произнес Паскаль.

Шарль услышал за окном сдавленный ох, и сейчас же прозвучал не менее странный ответ:

– Именем Его!..

Потом за дверью завозились, и наконец она открылась. В проеме показался всклокоченный человек со свечой в руке. Увидев мушкетера, он шарахнулся было назад, но тут заметил рядом тощую фигуру монаха и вдруг резко согнулся в глубоком поклоне. Затем быстро отступил внутрь.

– Проходите, проходите, милостивые господа, – забормотал слуга, – за мной, прошу вас… вот сюда, в трапезную…

Он прошмыгнул вперед, ловко зажег большой канделябр над длинным столом.

– Не желают ли господа отужинать?

– Желают, желают! – сделал грозное лицо д’Артаньян, усаживаясь за стол. Когда слуга исчез, он в упор посмотрел на капуцина. – Ну-ка, сознавайся, что еще за пароль ты назвал этому разбойнику?

– Господь с вами, месье! – обиделся Паскаль. – Какой же он разбойник?! Это управляющий господина Помпедула, Якоб Шварц…

– Ты мне зубы не заговаривай! Что означает твой пароль «во имя Господа»?

Монах заерзал на скамье, отвел глаза, потом вздохнул:

– Ничего особенного, месье… Просто условная фраза для… людей на службе его преосвященства…

– Врешь!

– Ей-богу, чистая правда!.. Можете сами у отца Жозефа спросить.

– И спрошу!..

Разговор прервался появлением в трапезной миловидной служанки с припухшими, видимо ото сна, глазами. Она приветливо улыбнулась гостям, сделала книксен и выставила на стол блюдо с пирогом и кувшин.

– Все уже остыло, месье… И печь погасили…

– Ничего, дочь моя. Нам не привыкать! – бодро отмахнулся Паскаль и перекрестил девицу.

– А скажи-ка, милая, – вкрадчиво заговорил с ней д’Артаньян, – у вас тут, случайно, не проживает некий Поль Доре?

– Хозяин строго запрещает нам рассказывать о своих постояльцах, милостивый господин, – потупилась служанка.

– Думаю, этот запрет не касается людей, состоящих на службе его величества.

– Я боюсь за свое место, месье… Если хозяин узнает…

– Не узнает. Мы ведь никому не скажем, друг мой Паскаль? – Шарль незаметно подмигнул монаху.

– Конечно! – подыграл тот. – Дочь моя, ты окажешь великую услугу не только королю, но и его преосвященству, если ответишь на вопрос господина мушкетера. А ценные услуги всегда щедро вознаграждаются!

– Право же, вы искушаете меня, святой отец!.. – Щечки девицы запунцовели.

– Я всего лишь брат во Христе…

– Итак, милая, – д’Артаньян осторожно взял служанку за руку и вложил ей в ладошку тяжелую серебряную монету. – Вот тебе четвертачок [23] на новое платье…

Ладошка крепко сжалась.

– Молодой человек по имени Поль живет на втором этаже, в восьмой комнате… Но его фамилии я не знаю.

– Замечательно! Мы сейчас поужинаем, а потом ты отведешь нас к нему.

– Нет, месье, я не могу!..

– Тебе не нужно новое платье?

– О, месье!.. Но его точно нет сегодня дома.

– Тем лучше!.. – Серебряная монетка поменьше первой тоже исчезла в розовой ладошке девицы. – Это тебе на кружева и ленты…

– Да продлит Господь ваши годы, месье!

Служанка упорхнула на кухню. Паскаль разлил вино по кружкам.

– Неплохо, господин мушкетер. Только больно уж щедро. Отцу Жозефу такие расходы могут не понравиться.

– Ничего. От пары монет казна его преосвященства не оскудеет…

Они не торопясь подкрепились пирогом с капустой и куриными потрошками, допили вино, и д’Артаньян сказал:

– Посиди-ка тут. Если что – свисти… или нет, лучше молись погромче, я услышу.

– Вы все-таки хотите подняться в комнату этого Доре?