Однажды в Париже - Плещеева Дарья. Страница 68

Людовик, еще в крестьянском костюме, подошел к кардиналу и к супруге. Анна произнесла банальный комплимент – большего он и не ожидал. А вот мнение кардинала было ему очень любопытно.

Сам же король после премьеры «Тюильрийской комедии» поздравил кардинала с успехом и особенно похвалил план пьесы, ни слова не сказав о стихах. Кардинал должен был оценить эту шпильку.

– Я в восторге, ваше величество, – сказал Ришелье. – Музыка выше всяких похвал! Исполнители превосходно справились с задачей. Вы, как я и предполагал, танцевали лучше всех. Не устаю удивляться вашей одаренности, но, ваше величество, в балете кое-чего недоставало.

– Жареных дроздов? – весело спросил король. – Но еще не сезон. Осенью поеду на охоту и пришлю вам целую корзинку птичек.

Кардинал улыбнулся.

– Зачем же скрывать свои таланты, ваше величество? Вы не только отличный хореограф и блестящий композитор, вы еще и замечательный поэт.

Людовик озадаченно посмотрел на Ришелье, явно не желающего объяснять неожиданный комплимент, и вдруг все понял.

И расхохотался. Это был смех победителя. Кардинал нашел врага, но что он мог сделать этому врагу? Любого другого жителя Франции Ришелье немедленно заточил бы в Бастилию, а тут оказался совершенно бессилен. Все, что он мог предпринять, – вежливый намек.

Радостный хохот Людовика привлек общее внимание – не так уж часто придворные его слышали.

Кардинал чуть заметно развел руками. Это должно было означать: ах, как жаль, что не построено еще Бастилии для столь знатного сочинителя.

Король и это понял.

Он первым опустил взгляд. После всех неудачных заговоров он смирился, он махнул рукой на обиженных аристократов с их опасными затеями. Заменить Ришелье было некем: сопротивляться власти и править государством – два разных ремесла. А править Ришелье умел.

Миг победы оказался краток, и король был благодарен кардиналу за то, что его преосвященство позволил сполна насладиться этим мигом.

– Поэзия – все же не мое дело, – примирительно сказал Людовик. – А вот меня обещали научить вставлять стекла в окна! Когда вернусь в Лувр, возьму первые уроки. И надо заказать новый токарный станок. Хочу попробовать выточить бильярдные шары.

– Не сомневаюсь, что у вас получатся отменные шары, ваше величество, – с поклоном ответил Ришелье.

Ветер все крепчал, и маленькую шхуну мотало с волны на волну, как скорлупку. Паруса давно были зарифлены, иначе беды не миновать. Матросы у штурвала вдвоем едва удерживали руль под заданным углом.

– Мы уже не попадаем в Фолькстоун, мистер Кристи, – сказал похожий на краба-переростка человек в одежде моряка. – Не будь я капитан Джон Мэтли! Этот шторм не даст нам ни одного шанса.

– И что же вы предлагаете? – нахмурился карлик, судорожно цепляясь за ванты.

– Пойдем в Бриджтаун.

– Но это же в сотне миль от Лондона?!

– Шторм, сэр…

– Хорошо. Делайте ваше дело, а я займусь своим.

Кристи подобрался к юту и нырнул в спасительную дверь каюты. В помещении, освещаемом одним масляным фонарем, болтающимся на цепи под низким потолком, находился только один человек, закутанный с ног до головы в клетчатый шотландский плед. Человек недвижно сидел в углу на рундуке, упершись ногами в стену, чтобы не упасть от качки.

– Хорошая погода, миледи, – тихо сказал Кристи, подходя и садясь на единственный стул у стола.

– Для чего? – вяло откликнулась Люси.

Она сникла с тех пор, как поняла, что ни подкупить, ни сбежать от чертова карлика не удастся. Ею овладела апатия. А чего теперь трепыхаться? Этот службист по приезде, скорее всего, сдаст ее с рук на руки костоломам Тауэра. А нет – так не пройдет и недели, как ее настигнет пуля или кинжал с приветом от сэра Элфинстоуна.

Люси было до слез жалко себя: так бездарно закончить жизнь?! Она еще не стара, красива, умна, неподражаема в постели – жить бы и жить! Так нет, попутал нечистый связаться с чертовыми шотландцами!.. И старый граф, конечно, пальцем не пошевелит выручить женушку.

– Вы меня совершенно не слушаете, миледи? – прорвался сквозь грустные мысли голос ее конвоира.

Кристи все так же сидел за столом, только теперь перед ним стояла пузатая бутылка с ромом, которую он придерживал одной рукой. В другой у карлика была медная матросская кружка.

– Что вам от меня еще нужно? – безразлично спросила Люси.

– Выпить хотите?

– Нет…

– Зря. Ром, говорят, прекрасно помогает от тошноты и плохого настроения.

Кристи сделал большой глоток из кружки и крякнул.

– А погода-то хороша, миледи! – повторил он с выражением.

– Для чего?

– Я же вам только что объяснял… ах, да! Вы меня не слышали… Ладно. Как вы думаете, что я сделаю, когда прибудем в Англию?

– Мне все равно…

– А мне – нет! Против вас я лично ничего не имею, но я на службе, поэтому должен вас отдать в руки королевского правосудия. А я не хочу!

– Что?..

– Отдавать вас… – Кристи снова приложился к кружке. – Лучше я оставлю вас себе! – Он хихикнул. – Не-ет, не пойдет!

– Почему?.. – Люси насторожилась. Вряд ли карлик настолько пьян, чтобы нести всю эту чушь, он явно что-то задумал.

– Да вы же меня отравите при первой возможности! Или подушкой там задушите?..

Люси молчала, ждала продолжения.

Кристи выпил еще рома, долил в кружку из бутылки, встал и подошел к графине вплотную.

– Для вас есть еще один выход, кроме Тауэра и шотландцев, – пьяным шепотом сказал он. – Выпейте, миледи, ибо там, куда вы вскоре отправитесь, горячительное не помешает!

– Перестаньте говорить загадками, сэр! – не выдержала Люси, отталкивая его руку с кружкой. – Я вам не сопливая девчонка!

– Ага! Наконец-то вы очнулись! – рассмеялся Кристи. – А вариант очень прост: вы исчезаете со шхуны. Прямо сейчас.

– То есть как?!

– Буквально. Прыгаете за борт. А я завтра в Бриджтауне официально при свидетелях записываю свои показания о том, что вас во время шторма смыло в океан. Вам стало дурно от качки, вы вышли ночью на палубу и не удержались…

Люси ошарашенно смотрела на него, пытаясь в полутьме разглядеть: шутит или нет? Похоже, не шутит. Черт! Страшно-то как!.. С другой стороны, действительно – какая разница? Тут смерть и там смерть… Она молча протянула руку и взяла кружку. Задержала дыхание и выпила до конца ядреный, пахучий, сладковатый напиток.

Хмель почти сразу ударил в голову, разлился по телу горячей волной. Карлик с усмешкой наблюдал за ней. Люси протянула ему кружку.

– Налить еще?

– Давайте!..

Она выпила вторую порцию, правда, до конца не осилила – все-таки это было не вино.

– Я так понимаю, миледи, что вы приняли решение? – донеслось до Люси будто сквозь туман.

Она молча кивнула и отшвырнула плед, оставшись в дорожном костюме-амазонке.

– Снимите сапоги и жакет, – посоветовал карлик совершенно трезвым голосом. – Дольше продержитесь.

– А какой смысл? – хмыкнула Люси, уже с трудом ворочая языком.

– Ну, тогда идемте, я провожу.

– Настоящий кавалер!..

Кристи неожиданно крепко взял ее за локоть и подвел к двери каюты, приоткрыл, выглянул. Потом молча вывел графиню на палубу. В лицо Люси яростно ударил холодный соленый ветер. На миг в голове просветлело, и она с ужасом подумала, что через минуту утонет. Боже, она же сейчас умрет!.. Люси рванулась из цепких рук Кристи, но карлик держал очень крепко.

– Не валяйте дурака, миледи! – прохрипел он ей в самое ухо. – Это лучшее, что я могу для вас сделать.

Она продолжала беззвучно вырываться, и тогда он вдруг подхватил ее на руки, сделал несколько шагов и швырнул за борт, в тяжелые свинцовые волны Ла-Манша.

Соленая ледяная пучина поглотила легкое тело женщины, но потом, видимо решив поиграть со своей жертвой, вытолкнула на поверхность, дав возможность вдохнуть живительный воздух.

Люси очнулась и забилась среди пенных гребней. Она не знала, в какой стороне берег, не видела шхуны, вообще ничего. Но упрямо продолжала барахтаться, ни на что не надеясь, повинуясь самому древнему инстинкту – бороться за жизнь до конца.