Веселие Руси. XX век - Коллектив авторов. Страница 104

В июле 1961 года в Москве на Войковской открылся первый лечебно-трудовой профилакторий. Это были огромные реабилитационные центры: ЛТП-I на 1300 человек, а ЛТП-II – 1500 человек [811]. Цель административных репрессий была двоякой: во-первых, принудительное лечение злостных пьяниц, во-вторых, их трудовое перевоспитание. То, что лечебно-трудовые отделения создавались при колониях, накладывало на них отпечаток обычных исправительно-трудовых учреждений, хотя назначение их было иное. Не все ЛТП были обеспечены собственной производственной базой, поэтому трудовая занятость злостных пьяниц нередко осуществлялась на контрагентских началах, а это давало возможность пьяницам употреблять спиртные напитки. Вследствие этого к концу 1966 года было зарегистрировано 190 случаев употребления спиртных напитков со стороны находящихся в ЛТП лиц, что составило 86, 5 % всех совершенных в ЛТП за тот же срок нарушений [812].

В течение 1974–1976 годов в стране было дополнительно открыто значительное количество вытрезвителей, которые были специализированными медицинскими учреждениями при органах внутренних дел, образовано несколько сот специальных подразделений по изъятию пьяных из общественных мест. Анализ показал, что для нарушителя наибольшей неприятностью была передача материалов о допущенном правонарушении по месту работы. Сообщат, что «выпимши» был, – и вроде ты лишаешься и права защищаться. Поэтому подавляющее большинство из них согласны были нести материальные убытки. В то же время опрос жен нарушителей показал, что для них материальный ущерб был менее предпочтителен, чем моральный.

Групповое распитие спиртного в общественных местах сформировало в массовом сознании равнодушие ко многим проявлениям пьянства. Как при Хрущеве, так и при Брежневе общая установка была такова: пить можно (это традиция – никуда не денешься), но злоупотреблять нельзя. Надо научиться пить в меру. Водка приносит доход. Ее надо выпускать и продавать по потребности. Вся регламентация торговли должна находиться только в руках Министерства торговли, при этом планы продажи должны, безусловно, выполняться. Самогон не является в СССР государственной проблемой и будет вытеснен общедоступной водкой. Организация четкой научно обоснованной системы борьбы с самогоном не является первостепенным делом. Если это выгодно – можно покупать спиртные напитки за границей и продавать в стране (так, по данным Министерства внешней торговли, только с 1964 по 1965 год завоз водочных изделий из-за границы увеличился в несколько раз. Увеличивалась ежегодно закупка вин и пива).

В конце правления Брежнева у властей появилась новая головная боль. В научных кругах возникли споры об истинном происхождении водки. В 1977 году вопрос о приоритете изготовления водки приобрел государственное значение, так как некоторые западные страны стали этот приоритет оспаривать, претендуя на преимущественное право использовать наименование «водка». Более того, ряд марок советской водки был подвергнут на внешних рынках бойкоту и дискриминации. Когда этот конфликт с американскими фирмами был разрешен в пользу СССР, неожиданно в 1978 году возникли претензии со стороны государственной водочной монополии Польши. Благодаря исследованиям В. Похлебкина было доказано, что водка появилась в России в середине XV века, то есть гораздо раньше, чем это произошло в Польше. В 1982 году решением Международного арбитражного суда за СССР был закреплен приоритет создания водки как русского оригинального алкогольного напитка [813]. Слово «Россия» во многих странах было связано со словами, ставшими символами нашей Родины, – «балет, икра и водка!». В 1960-е годы саксофонист А. Козлов и другие музыканты были приглашены на международный фестиваль в Польшу. Всем велено было взять по бутылке «Столичной». Когда они за столом в кафе достали привезенные, это вызвало неподдельный восторг окружающих и явилось залогом веселого времяпрепровождения. Выдающемуся американскому трубачу Дону Эллису так понравилась «Столичная», что он пил до тех пор, пока ему не сделалось плохо [814].

И в 1950-е, и в 1980-е годы пьянство рассматривалось как пережиток прошлого, т. к. в советском обществе не могло быть фундаментальных причин для подобных явлений. В «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства», вышедшей в 1959 году, было написано: «Злоупотребление спиртными напитками – пьянство, приводящее к алкоголизму, является одним из позорных и вредных пережитков капиталистического прошлого» [815]. В 1985 году вышла книга Ю.А. Александровского «Глазами психиатра» тиражом 100 000 экземпляров. И снова мы читаем: «В нашей стране, где ликвидирована социальная почва, питающая алкоголизм, пьянство, повторяем, зависит не столько от наличия микроконфликтов, неудовлетворенности отдельных людей, сколько от укоренившихся кое у кого пережитков прошлого, от пагубного влияния буржуазной морали и образа жизни на некоторые неустойчивые личности, от их распущенности, равнодушия окружающих к этому пороку» [816].

Надо отметить, что пьянство не носило поголовного характера. Миллионы советских людей не знали алкогольных проблем. Они занимались наукой, бегали по утрам трусцой, ездили в стройотряды, собирали макулатуру, чтобы купить книги, спрашивали лишний билет в театр, готовились летом отправиться на байдарках по карельским озерам. Они влюблялись, писали стихи, обсуждали кинофильмы и прочитанные книги, ходили на выставки, продвигались по служебной лестнице, мечтали хоть раз в жизни поехать за границу. Миллионы людей о спиртном вспоминали на день рождения и на Новый год. Но, к сожалению, у многих других были совсем другие проблемы, которые вели к самым печальным последствиям.

Доход бюджета стоил миллионов человеческих жизней, потерянных в пьяных драках, дорожных авариях, в болезнях на почве пьянства. Смертность пьющих людей более чем в три раза превышала смертность среди непьющих [817]. Миллионы людей были привлечены к ответственности за распитие спиртных напитков в общественных местах. В 1980 году в состоянии опьянения было совершено 416, 3 тысячи преступлений, в медицинском вытрезвителе оказалось 7101, 1 тысячи человек [818]. По данным судебной практики, среди воров алкоголь систематически употребляли около 58 %, среди грабителей – 67 %, убийц – 74 %, хулиганов – 84 % [819]. Как показало исследование условий семейного воспитания несовершеннолетних, совершивших преступления, в 30 % случаях имело место систематическое злоупотребление алкоголем со стороны родителей, в 50 % семей – систематические скандалы, в 7-10 % – аморальное поведение родителей и т. д. [820] Так как пьянство все больше перемещалось в сферу быта, то общественный контроль над пьянством становился малоуправляемым. Отсюда постоянный рост бытовых преступлений после алкогольных возлияний. Альтернатива пьянству в области досуга так и не была создана. Разумное использование свободного времени было проблемой.

В 1960-1970-е годы сформировалась патовая ситуация в отношении власти к пьянству. Экономика и социальная сфера во многом зависели от алкогольного источника финансирования, и сокращение этих поступлений ставило под угрозу срыва реализацию многих социальных программ. Миллиарды «пьяных денег» привели к катастрофическим последствиям. В статье Б. Урланиса «Ощутимые потери» в газете «Известия» 22 июля 1965 года высказывалась мысль, что этот урон может быть выражен в рублях с помощью т. н. конструктивной статистики по методу Вильяма Петти [821]. Американцы с помощью этого метода весьма точно ежегодно вычисляли материальный урон от несчастных случаев на почве алкоголизма: 1 миллиард 120 миллионов долларов в год [822]. Оптимальное соотношение кнута и пряника так и не нашлось. Государство выполняло и фискальную, и регулирующую функцию.