Марки королевы Виктории - Мейтланд Барри. Страница 34
Кэти глотнула виски, чтобы справиться с овладевшим ею изумлением. Неудивительно, что Мелвилл выражал осторожные сомнения в авторстве Сэмми. Кэти даже засомневалась, что Сэмми вообще когда-либо читал эту книгу, не говоря уже о ее написании.
«Совершенно очевидно, что такого рода соображения не имели отношения к женским образам. Наоборот, существовала особая притягательность в воспроизведении подобных действий по отношению к „женским головкам удивительной красоты“. И вот в 1851 году наиболее влекущий и эротичный из всех женских образов явил себя в виде „Шалонской головки“.
Оригинальный портрет королевы Виктории, написанный Альфредом Эдвардом Шалоном, изображает слегка напуганную и потрясенную юную женщину восемнадцати лет от роду, недавно взошедшую на престол. На полотне ее фигура, затянутая в парадное платье, предстает в доминирующем окружении тяжелых драпировок и дворцовых архитектурных деталей, в которые она запакована словно в роскошный гигантский кокон. Все это создает атмосферу необычайной помпезности и торжественности, необходимую для придания авторитета и внушения уважения к особе, которая кажется слишком тонкой и хрупкой, чтобы возглавить столь грандиозное предприятие, как Британская империя.
Но когда появилась первая почтовая марка типа „Шалонская головка“, этот образ претерпел значительную трансформацию – во многих отношениях. В отличие от плоскостных портретов с профилями работы Вайона, традиционных и холодноватых, мы получили объемное, трехмерное изображение королевы, которая задумчиво смотрит прямо на нас. Демонстрируется лишь голова и обнаженные плечи женщины с шалонского портрета. Теперь, когда мантия, тяжелое парадное платье и прочий официальный антураж исчезли, мы даже можем позволить себе предположить, что, несмотря на надетые на ней драгоценности и корону, автор изначально писал свою натуру обнаженной.
Оригинальный портрет в большей или меньшей степени претерпел и другие, не столь очевидные изменения, связанные с вариантами воплощения „Шалонской головки“ на различных марках, относящихся к этому типу. Так, если на портрете кисти Шалона губы у королевы крепко сжаты, то на многих марках этого типа они раздвинуты в неуловимой призывной улыбке. Также на многих марках у королевы увеличены глаза, а ее чуть простоватые черты подверглись изменениям в сторону улучшения или даже идеализации. Кроме того, юношеская пухлость на оригинальном портрете уступила место более спелым, женственным формам на марках. В любом случае сексуальность имиджа всячески подчеркивалась и отображалась графически.
Шалонский образ никогда не использовался в собственно британских марках. Возможно, он был слишком откровенным для метрополии. Но в колониях империи он пользовался огромным успехом. Его продолжали тиражировать вплоть до конца восьмидесятых годов девятнадцатого века, когда реальной королеве Виктории перевалило за шестьдесят. Все это время жители Австралии и колоний Вест-Индии продолжали лизать образ восемнадцатилетней девушки, когда хотели наклеить марку на свое письмо».
Кэти услышала у себя за спиной какой-то шорох. Удивленная, она быстро повернулась на шум и увидела Марианну, стоявшую за спинкой ее стула.
– Обед, – произнесла та, одарив ее суровым взглядом.
– Благодарю вас, – сказала Кэти.
Она поднялась на ноги и последовала за пожилой женщиной. В холле Марианна указала Кэти дверь, за которой располагалась просторная столовая с длинным столом красного дерева и дюжиной стульев. Столовые приборы стояли лишь на противоположных концах этого, казалось, бесконечного стола.
В обстановке трапезы доминировала отчужденность. Хотя приготовленное Марианной тушеное мясо со специями было выше всяких похвал, полное нежелание общаться, демонстрируемое хозяином дома и его кухаркой, сказалось на настроении Кэти не лучшим образом. Она попыталась в самом начале нарушить молчание и завязать общий разговор, но безуспешно, и ей ничего не оставалось, как тоже замолчать.
Старлинг, почти не прикоснувшийся к пище, подождал, когда она закончит есть, потом поднялся на ноги и сказал:
– Я очень устал, поэтому, если вы не возражаете, отправлюсь сейчас же в спальню. Это была тяжелая неделя. Мне казалось, что она никогда не кончится.
Когда Старлинг удалился, Кэти отнесла свои и его тарелки на кухню, где безуспешно пыталась перемолвиться словом с Марианной. Последняя выхватила у нее тарелки и отвернулась, бормоча себе под нос нечто неразборчивое, но сердитое. Все остальное время, пока молодая женщина находилась на кухне, Марианна полностью игнорировала все ее попытки с ней заговорить.
Кэти вернулась в гостевую комнату и заперла дверь. Она ничего с собой не привезла, но то немногое, что ей было нужно, нашла у себя в комнате и в ванной. Кэти приняла душ, выстирала под краном белье и некоторое время сидела обнаженная, глядя в окно, как золотая луна всходит над темным лесом. Прежде она никогда не расследовала дел, связанных с похищением, и не имела представления, как они могут развиваться. Она представила себе Еву в аэропорту Хитроу – в темных очках и с платком на голове. Рядом с ней стоял ее приятель, вынимавший марку стоимостью в миллион фунтов из конверта, оставленного Сэмми на доске для объявлений. Затем в ее воображении эта парочка бесследно исчезла, словно растворившись в небе. Обдумав свои фантазии, Кэти пришла к печальному для себя выводу, что такое вполне могло быть и в реальной жизни.
Потом ее внимание привлекло едва заметное движение за окном – там, где кончалась лужайка и к розовому саду подступали кусты и деревья. Кэти довольно долго смотрела в этом направлении и наконец увидела сначала один, а потом и второй силуэт, двигавшиеся очень осторожно. Затем они вышли к лужайке из чернильной темноты леса. Олени, подумала Кэти. Животные, грациозно ступая по посыпанной гравием дорожке, подошли к пруду с декоративной каменной облицовкой и, опустив морды в воду, стали пить.
Уже позже, когда Кэти лежала в постели и готовилась отойти ко сну, она услышала звуки долетавшего издалека разговора. Вечер был теплый и окна в комнате отворили, но определить, откуда доносились голоса и на каком расстоянии от нее находились говорившие, оказалось трудно. Кэти вылезла из постели и высунулась из окна. Теперь она слышала голоса более явственно. Ей показалось, что они доносятся из восточного крыла дома – того, где находилась кухня. Кэти также заметила в той части двора какое-то свечение. По-видимому, на кухне горела лампочка и ее отсвет падал на росшие перед окном кусты. Разговаривают мужчина и женщина, подумала Кэти; более того – спорят или даже бранятся. Потом она задалась вопросом, так ли при подобных обстоятельствах звучали бы голоса Старлинга и Марианны, но ни к какому определенному выводу не пришла. Через несколько минут разговор неожиданно прекратился и Кэти больше ничего не услышала.
7
Женская головка удивительной красоты
На следующее утро Марианна подала грандиозный завтрак из бекона, сосисок, яичницы и помидоров. Кушанья лежали на огромном блюде в центре обеденного стола. Обозрев с сердитым видом все эти продукты, которых хватило бы на дюжину едоков, Старлинг произнес:
– Пришлось сказать ей вчера… Она решила, что вы… – Он снова посмотрел на гору провизии в центре стола и поморщился. – Короче, она подумала, что я привез вас сюда в отсутствие Евы, чтобы…
– Она приняла меня за вашу любовницу? – Кэти видела, как он мучается, и решила прийти ему на помощь.
– Да. И тогда я рассказал ей про исчезновение Евы. И о том, что вы из полиции. Так уж вышло…
– И какова была ее реакция?
– Вы же видите? – Он указал на обильную еду. – Это ее способ справляться со стрессами. Сейчас, к примеру, она занята выпеканием хлеба. Преогромные, надо сказать, буханки печет. Это какое-то сумасшествие…
– По-моему, будет обидно, если ее старания пропадут зря. Вы не возражаете, если я воздам всему этому должное? Признаться, я здорово проголодалась…