Восстание на золотых приисках - Линдсей Джек. Страница 11

— Томми теперь всё знает, — ответил Томми, вытягивая ноги и давая этим понять, что он не собирается уходить со своего удобного места. — Он останется здесь, пока всё не разузнает.

— Кто это наговорил тебе? Будь они прокляты! — неистовствовал взбешенный Макфай. — Это Нелли, конечно, я знаю, это она.

Он заскрежетал зубами.

— Заткнись! — сказал Томми. — С чего это ты стал называть имена? Я же тебе не говорил, кто. Так что не слишком бросайся словами, а не то берегись, — бросишься в собственную могилу!

Макфай нерешительно ходил взад и вперёд по комнате.

— Что ты собираешься делать, Томми? — горестно спросил он наконец. — Не можешь же ты оставаться здесь вечно. Что ты собираешься делать?

— Томми останется, пока не придут те двое молодцов, из которых ты жмёшь деньги. А когда они придут, будем жать вдвоём.

Макфай не знал, что ответить на эти откровенные слова, потому что любой ответ только ухудшил бы его положение. Он бросил быстрый взгляд на альков и, что-то ворча, отошёл в ту часть сарая, где за перегородкой находился чулан с выходом на двор. Оглядев альков, Дик заметил в задней части оконце и сообразил, что Макфай собирается шмыгнуть во двор, чтобы убедить Шейна и его самого незаметно выбраться через это оконце.

Томми не стал удерживать Макфая. Он только прислушался и, когда тот постучал тарелкой о тарелку, создавая впечатление, будто готовит еду, Томми бесшумно поднялся с кресла, осторожно поставил бутылку на пол и ножом, извлечённым из-за пояса, начал медленно приподнимать половицы. Но Макфай, который отодвигал засовы на задней двери, решил взглянуть на Томми, прежде чем улизнуть во двор; он высунулся из-за перегородки и, увидев, что делает Томми, оцепенел от ярости, мгновение поколебался, а затем вернулся в чулан.

Там он вытащил револьвер из-под своих лохмотьев, взвёл курок и повернул щёлкнувший при этом барабан, чтобы под курком оказался боевой патрон. Обычно при ношении револьвера в камеру, которая находилась под курком, патрона не вкладывали, чтобы избежать несчастных случаев.

Затем, держа в руке револьвер со взведённым курком, Макфай тихонько вошёл в комнату. Но, несмотря на осторожность Макфая, Томми услышал скрип половиц и поднял голову с беспечной полупьяной усмешкой.

— Всё равно. Придётся тебе поделиться. Видишь, Томми знает, где ты держишь деньжата.

Но тут его челюсти сжались, и он уставился на револьвер, направленный ему прямо в сердце. Что-то в выражении глаз Макфая подсказало Томми, что мешкать нельзя; он почувствовал возрастающий страх и злобу старика, палец которого уже нажимал курок.

В то же мгновение, быстро схватив нож за лезвие указательным и большим пальцем, Томми запустил его в Макфая. Тот отпрянул, но лезвие уже вонзилось ему между рёбер. Револьвер стукнулся об пол.

— Так, так, — произнёс Томми странным пронзительным голосом. — Так, так, Макфай. Не вини меня в этом. Ты сам напросился. Так, так!

Наклонившись, Томми стал пальцами отдирать половицы, но остановился, когда из-под ногтей у него показалась кровь. Он лихорадочно осмотрелся в поисках предмета, который мог бы послужить ему рычагом. Не найдя ничего подходящего, Томми подошёл к мертвецу и встал над ним, растерянно улыбаясь и облизывая губы.

— Ты ведь сам напросился на это, Макфай, — бормотал он. — Не вини меня теперь. Я хочу только взять обратно свой нож. Он мой, а не твой.

Он вытащил нож, отёр его о рваную рубашку Макфая и снова принялся приподнимать доски.

— Мы не можем оставаться здесь и смотреть на это, — весь дрожа, прошептал Дик.

— Нет, — ответил Шейн, кладя руку на плечо Дика, чтобы успокоить его. Он слышал, как потрескивает ящик комода, о который опирался Дик.

Как ни слаб был этот звук, Томми тоже его услышал.

— Кто там? — крикнул он, вскочив на ноги.

— Убирайся к чёрту, Томми! — заорал во весь голос Шейн. — Мы всё видели.

Томми в ужасе прыгнул назад, выронил нож и опёрся о стол. Он пытался заговорить, но у него спёрло дыхание. Видя, что Томми безоружен, Шейн выскочил из алькова, собираясь поднять револьвер, лежащий у тела Макфая. Дик последовал за ним. Увидев их, Томми понял, что ему не перехватить Шейна до того, как тот успеет поднять револьвер. Вместе с тем он уже оправился от ужаса, который сковал его, когда среди ночи, непонятно откуда, загремел обличавший его голос.

Томми схватил лампу и запустил ею в Шейна. Шейн отскочил в сторону — и лампа ударилась о стену сарая. Томми кинулся к наружной двери, распахнул её и исчез. Лампа разбилась и на мгновение стало темно, затем сразу же взвился столб огня. Пламя побежало по полу и охватило потолок.

— Выбирайся отсюда! — закричал Шейн и, схватив Дика за руку, потащил к задней двери.

Через секунду они уже очутились во дворе, вдыхая прохладный ночной воздух.

— Быстро! — скомандовал Шейн. — Сейчас здесь соберётся толпа. Нужно убраться подальше от этого проклятого места, пока пламя не выбралось наружу.

Они опрометью бросились бежать, и когда остановились передохнуть, то увидели позади зарево пожара.

— Надеюсь, что продолжения не будет, — сказал Дик, которому стало лучше после того, как на бегу он наглотался чистого и прохладного ночного воздуха. — Не скажу, чтобы мне жалко было Макфая. Мне бы только хотелось, чтобы Томми тоже прикончили.

— Мои дорогие десять фунтов приказали долго жить, — сказал Шейн с грустной усмешкой. — Вот уж точно — исчезли в мгновение ока.

Затем он добавил уже серьёзно:

— Думаю, мы в сравнительной безопасности. Теперь я, конечно, не верю, что Макфай оставил у кого-нибудь письмо насчёт нас. Это он нас взял на пушку. Он хотел обделать дельце без ведома компаньонов. Я видел этого Томми прежде. Его прозвали Томми Китайцем. Макфай, как видно, всё время надувал его. До чего грязные свиньи!

Проводив Шейна и добравшись до дому, Дик остановился, чтобы перевести дыхание и стереть с лица пот, а затем с напускной беспечностью вошёл в комнату.

— Ну, Дик, я надеюсь, ты получил удовольствие, — сказала миссис Престон, поднимая глаза от шитья. — Слышал ты какие-нибудь новые матросские истории? Ведь ты их так любишь.

— Для него было бы лучше… — сказал мистер Престон, считавший своей обязанностью делать предложения, которые явно не имели шансов на успех у Дика, — да, для него было бы гораздо лучше, если бы он хоть один вечер посидел дома и занялся уроками, которые я ему задал, а не бездельничал у костров.

— Ну-ну, сказала миссис Престон. — Не можешь же ты требовать, чтобы он работал весь день и весь вечер.

— Думаю, что мне надо попробовать посидеть дома, — сказал Дик. — Я не прочь для разнообразия заняться уроками.

Глава 10. Уловка фараонов

Дик не мог не слышать постоянных жалоб старателей на произвол властей, но больше не проявлял интереса к этим жалобам и держался в стороне. Он всё время боялся, что расследование убийства Макфая и пожара приведёт ко всяким разоблачениям; но никто этим делом особенно не занимался. Полиция произвела поверхностное следствие, но так как она исходила из того, что в основе всего лежит простая ссора между преступниками, то эту историю вскоре вообще забыли. Что касается старателей, то они не раз говорили при Дике:

— Потеря невелика, этот Макфай был порядочной дрянью.

Дик успокоился, перестал бояться за будущее, но всё же твёрдо решил не вмешиваться больше в политику и вообще в дела, которые могут привести к столкновению с полицией.

Всё же он не мог не слышать, что говорили старатели. На холме Бэйкери состоялся большой митинг, участники которого потребовали освобождения заключённых и увольнения ненавистного старшины Милна, читавшего вслух закон о мятежах, а также заявили о правах народа на полное представительство в парламенте, всеобщее избирательное право для всех мужчин, отмену имущественного ценза для депутатов, выплату им жалованья (чтобы в парламенте могли заседать и рабочие), частых выборов в парламент, упразднения комиссии по золотым приискам и отмены лицензионного сбора, ложившегося всей тяжестью на старателей и лавочников. Эти вопросы обсуждались, куда ни повернись; от них было не уйти.