Гладиатрикс - Уитфилд Рассел. Страница 30

— Ага, — кивнула Сорина. — Именно так.

Тут Лисандра свалила соперницу безжалостным ударом в живот.

Сорина невольно вздрогнула и скривилась.

— Ты видела? Она дерется по-римски. Почти не рубит мечом, только знай себе колет!

Эйрианвен пожала плечами.

— Для этого нужен навык. А вот силы требуется меньше. У меня бы так не получилось. Биться мечом — это искусство, а не…

Она запуталась в поисках подходящего слова и оглянулась на Сорину, пытаясь помочь себе жестами.

— Наука? — по-латыни подсказала амазонка.

— Вот-вот, — улыбнулась Эйрианвен. — Эта спартанка хороша со всех сторон, но истинного духа битвы ей, по-моему, не понять никогда. Что взять с этих греков и римлян!..

— Передышку устроили, девочки? — прервал их разговор Катувольк.

— Мы просто любуемся этой жемчужинкой Бальба, — ответила Сорина и кивнула в ту сторону, где бывшая жрица Афины уже собралась разделать под орех другую германку.

— Вы про Лисандру? — Катувольк как-то слишком быстро обернулся и вытянул шею, чтобы разглядеть спартанку на запруженной учебной площадке.

Он вновь повернулся к Сорине и Эйрианвен.

Лукавые взгляды обеих женщин заставили его густо покраснеть, и галл буркнул:

— Да, хорошо, что она опять на ногах.

— Какой ты у нас заботливый, — хмыкнула Эйрианвен. — Катувольк, тебя глаза выдают!

Молодой наставник прокашлялся.

— Жаль было бы потерять хорошего бойца из-за ранения в голову. Я видал, как это бывает.

Эйрианвен насмешливо сощурилась.

— Давайте-ка за работу. Хватит болтать! — Могучий галл понял, что надо спасаться, и рассердился. — Скоро будут игры! Лучше сейчас как следует попотеть, чем потом истекать кровью! Ну-ка, мечи в руки — и вперед!

Сорина послушно отправилась вооружиться, Эйрианвен же смерила Катуволька сердитым взглядом. Ее что-то обозлило, но она и сама не могла понять, что же именно.

— Держись-ка лучше от нее подальше! — рявкнула она наконец и пошла следом за подругой.

В оружейной Сорина уже примеряла увесистые доспехи секутора. Чтобы составить ей подходящую пару, Эйрианвен выбрала трезубец и сеть. Эти два стиля сталкивались на арене чаще всего.

— Ну и что ты по этому поводу думаешь? — спросила Сорина, пока британка помогала ей облачаться в броню.

Эйрианвен фыркнула.

— Да он же в открытую сохнет по Лисандре, — сказала она. — Только слепой не заметит.

Сорина ответила, как плюнула:

— Мужчины! Что с них взять! Все они только своим острием и думают!

— А мне вот кажется, что тут все гораздо глубже, — пробормотала Эйрианвен.

— Весьма сомнительно, — хмыкнула Сорина. — Все мужики — скоты. Всем им нужно только одно. Они по стенам и потолку бегать будут, но как только добьются своего — снова превращаются в равнодушных свиней. Кроме того…

Она подвигала руками и напрягла мышцы, проверяя, ладно ли сидят кожаные доспехи, завязанные на ней Эйрианвен.

— Кроме того, вздумай он перейти к делу, ланиста ему яйца отрежет и на завтрак их съест. Таковы правила, и Катувольк прекрасно их знает.

— Ты, Сорина, кажется, никогда не находила времени для мужчин, — сказала Эйрианвен.

Британка подбоченилась и любовалась своей работой.

— Еще чего! — ответила амазонка. — Я была предводительницей клана Коня. Мы принимали на свое ложе мужчин только ради того, чтобы пополнить численность племени. На что они нам после того, как сделали свое дело? Я бы, к примеру, совсем не хотела, чтобы кто-то из них день-деньской валялся в моей палатке, почесываясь и испуская ветры.

Эйрианвен принесла деревянный трезубец и взвесила его на руке.

— Мужчины годятся еще кое на что, кроме почесывания и порчи воздуха, — рассмеялась она.

Напускная суровость Сорины помогла ей задавить собственный приступ ярости, и британка сама это понимала.

— Да, конечно. — Тон Сорины оставался очень серьезным, но глаза искрились смехом. — Они полагают, что оба их любимых занятия очень забавны для окружающих, и ждут за это похвал.

Эйрианвен только головой мотнула.

— Ладно, пошли! — сказала она, усмехнулась и махнула трезубцем. — Поглядим, сумеешь ли ты совладать с этими вот остриями!

Дружеская подначка заставила Сорину улыбнуться. Она взяла тяжелый щит, женщины вышли из оружейной и прекратили шуточную перепалку. Битва — это далеко не игра. Даже их дружба существовала лишь за пределами площадки.

Вот амазонка вскинула меч, показывая, что готова, и Эйрианвен сделала первый выпад трезубцем.

Под конец дня Тит и другие наставники собрали новичков вокруг себя. Когда все сошлись, Лисандра перехватила пристальный взгляд Катуволька и поспешно отвела глаза, вспомнив подковырки своих соотечественниц-эллинок.

Наставники стояли возле столика, за которым сидел Эрос, любовник Бальба. Юноша держал в руках стиль — палочку для письма.

Хильдрет опустилась наземь рядом с Лисандрой.

— Привет, — сказала она. — Как ты?

Традиционная шутка заставила спартанку неуверенно улыбнуться. Она не знала, как на это следовало отвечать после того памятного боя.

— У меня все хорошо, Хильдрет, — сказала она наконец. — А ты как?

— У меня тоже все хорошо. Моя латынь — хорошо. Как твоя голова?

— Пока еще на плечах, — пробормотала Лисандра.

— Что? — громко переспросила Хильдрет.

— Моя голова — хорошо! Спасибо!

— Это здорово. — Германка улыбнулась.

Ее улыбка показалась Лисандре чуть более снисходительной, чем ей хотелось бы, а Хильдрет еще и добавила:

— Ты говенно дралась.

Лисандра скривилась. Хильдрет, конечно, нахваталась в гладиаторской школе самых грубых латинских слов. Сама она, впрочем, не собиралась опускаться до такой степени.

— Ты права, — сказала спартанка. — Именно так я и дралась.

— Разотри и забудь! — Германка дружески ущипнула ее за руку, но щипок вышел неслабый. — У каждого случаются говенные дни!

Лисандра кивнула, отвернулась и украдкой закатила глаза. Она не нуждалась в напоминаниях подобного рода.

— А ну-ка тихо! — рявкнул Тит. — Всем молчать!

Разговоры немедленно прекратились. Лисандра невольно подумала, что повиновение приказам понемногу становилось второй натурой девушек.

— Пенелопа!.. — услышала Лисандра шепот Фибы, устроившейся за ее спиной. — Вон он, твой желанный! Посмотри только, до чего хорош! Зрелости у него не отнимешь.

Послышалось хихиканье. Пенелопа ответила ругательством, хуже которого могло быть лишь богохульство.

— Ваше обучение близится к концу, — резко сказал Тит. — Ланиста подрядил нашу школу сражаться на грядущих играх в Галикарнасе! — Он помедлил, обводя женщин строгим взглядом. — Вы будете участвовать в поединках. Вас выставят против другой школы. Это значит, что между собой драться вам не придется.

Хильдрет толкнула локтем Лисандру. Судя по выражению лица, она плохо поняла сказанное.

— Мы будем драться в настоящем бою, — шепотом объяснила Лисандра. — На арене.

Хильдрет расплылась в торжествующей улыбке.

— Многие из вас привезены сюда из варварских земель. Ваши имена невозможно произнести, — продолжал Тит. — Зрителям такое не нравится. Миром правит Рим. Это значит, что у вас должны быть имена, понятные его людям, такие, чтобы их было удобно выкрикивать. Пусть каждая из вас выберет себе что-нибудь подходящее. Кто не сумеет, ту мы назовем сами.

Женщины принялись возбужденно переговариваться, вскакивать.

— Но для начала нам надо еще кое-что сделать!

Тит протянул руку в сторону жилищ ветеранов. По этой команде к толпе новичков двинулась процессия старших воительниц, возглавляемая самим Луцием Бальбом. Каждая гладиатрикс несла в руке факел. Оранжевые огоньки ярко горели в сгустившихся сумерках. К небу плыли завитки маслянисто-черного дыма.

Бальб вышел вперед и остановился перед новенькими, сбившимися в кучку. Лисандра поймала себя на том, что выворачивает шею, силясь разглядеть среди старших воительниц Эйрианвен, и смутилась. Британка была там. Их глаза встретились. Лисандра почувствовала, что залилась краской, но она успела уловить во взгляде Гладиатрикс Секунды нечто вроде ответного тепла.