Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Борн Георг Фюльборн. Страница 36

— Как только герцог появится, немедленно пригласите его ко мне, — приказал король.

Шуазель поклонился и вышел из кабинета.

Король сидел в кресле, украшенном золотыми коронами. Он был в глубокой задумчивости.

«Она страдала… — думал он. — Она все искупила своим терпением… Не суждено мне было увидеть тебя снова, Серафи!.. Теперь я верю, что ты еще была жива, когда мне сказали, что ты умерла. Меня обманули, чтобы не дать нам с тобой увидеться. Но теперь я хочу знать всю правду. Я как сейчас вижу тебя перед собой, вижу такой, какой встретил в Сорбонском лесу… О, как прекрасны были часы, проведенные с тобой!.. Увы, они прошли, как короткий сон. И за это ты страдала? Неужели это правда? Неужели брат твой был с тобой так жесток?.. Он должен мне ответить, что случилось с Серафи и ее сыном. Оба умерли?.. Неужели герцог и теперь солжет мне?.. А вдруг Серафи жива?.. Нет, страдания ее уже закончились… Жив ли наш сын, Марсель Сорбон?.. Ришелье доложил мне, будто комендант потому лишил себя жизни, что с Марселем Сорбоном случилось что?то такое… Сейчас я расспрошу герцога. Все факты против него. Будет ли он в состоянии оправдаться?..»

В кабинет вошел Шуазель.

— Во дворец только что прибыл герцог де Бофор, ваше величество, — доложил он.

— Просите герцога сюда! — с явным нетерпением распорядился король.

Капитан тут же откинул портьеру и пропустил герцога в кабинет. А сам остался между портьерой и дверью и таким образом мог слышать весь разговор.

— Подойдите ближе, герцог, — велел король, не без тревоги глядя на герцога Бофора. — Мне необходимо переговорить с вами. — И Людовик указал рукой на свободное кресло.

— За мной прискакал курьер, ваше величество, — с усмешкой заговорил Бофор, — и я подумал, что не иначе как важное происшествие заставило вас, ваше величество, прибегнуть к столь чрезвычайной мере.

— Я хочу задать вам один вопрос и надеюсь получить ответ — добросовестный и правдивый.

— Это мой долг, ваше величество, — ответил герцог, пронизывая Людовика острым испытующим взглядом. — Но меня тревожит, что с некоторых пор исчезло ваше хорошее расположение духа, ваше величество…

— Вы угадали, Анатоль, мне очень тяжело, — признался король. — И скажу откровенно, меня печалят воспоминания о Серафи…

Герцог дерзко захохотал.

— Это старое, давно оконченное дело, ваше величество! Кто же вспоминает проказы юности?

— Не смейте называть мое чувство проказами юности, Анатоль! Клянусь короной, я не потерплю таких выражений! — резко проговорил король. — Это время для меня священно, и не дерзайте осквернять его своим хохотом!

— Это было так давно, ваше величество, что, как говорится, вряд ли вообще было, — ответил герцог.

— Для меня воспоминание об этом времени — единственное сокровище моей жизни. Немногие недели, проведенные мной в Сорбонском дворце вашего отца, были самыми прекрасными днями моей жизни, и я никогда их не забуду! Много воды утекло с тех пор, но ничто не может изгладить из моего сердца воспоминаний, герцог. Впрочем, довольно об этом. Я не имел намерения нагонять на вас тоску. Ведь вы, я знаю, не обладаете особой чувствительностью…

Герцога покоробили эти слова, но он все?таки сдержался и даже заставил себя улыбнуться.

— Я приказал послать за вами, — продолжал король, — чтобы предложить вам один вопрос, который меня очень мучит. И вы и другие уверяли меня, что Серафи де Бофор умерла… А ведь это была ложь. В то время она была еще жива.

— Это заблуждение, ваше величество. Серафи де Бофор уже давно покинула всех нас, — заявил герцог, не моргнув глазом.

— Мне доложили, что она скончалась лишь недавно.

— Кто доложил, ваше величество? — спросил Бофор, и в голосе его проскользнула тревога.

— Тот же человек, который сообщил мне, как жестоко страдала Серафи от вашего деспотизма…

— Ваше величество, все это ложь! — вскричал герцог.

— Он же сообщил мне, что вы преследуете сына Серафи.

Лицо герцога на миг исказилось от злобы. У него мелькнула мысль, что Марсель успел доложить обо всем королю.

— Должен ли я оправдываться, ваше величество?

— Я хочу только знать, правда ли, что сын Серафи носит имя Марселя Сорбона. И правда ли, что он умер в Бастилии? Серафи нет в живых, я это знаю… Но жив ли ее сын?

— Он жив, ваше величество, — ответил герцог, уже знавший о самоубийстве генерала Миренона. Он считал, что тут лучше уж сказать правду.

Капитан Шуазель, стоя за портьерой, не пропустил мимо ушей ни слова из этого разговора. И хотя в шесть часов вечера другой камер–юнкер пришел сменить Шуазеля, того, что он успел услышать, было достаточно, чтобы тотчас отправиться с новостями во флигель маркизы де Помпадур.

Маркиза в обществе нескольких придворных дам ждала короля в небольшом круглом салоне, где обычно собирался интимный кружок придворных. Камеристка шепотом доложила маркизе о приходе капитана. Жанетта тотчас поднялась с дивана и отправилась в комнату, где ждал ее Шуазель.

С чарующей улыбкой обратилась маркиза к молодому офицеру, который, будучи в нее влюблен, стал самым послушным и преданным ее рабом.

— Что нового, мой молодой друг? — спросила она. — Вы исполнили мое желание? Если да, то и ваши надежды скоро осущест¬вятся. Вы поменяете место в приемной короля на поле брани!

— Я узнал интересующие вас имена, маркиза.

— Это мой каприз, Шуазель. В сущности, какое мне дело, кого любил король прежде? — с улыбкой сказала Жанетта. — Но сколь достоверны ваши сведения?

— Маркиза, я слышал их из уст самого короля.

— Ну и как имя девушки, которую в юности любил король?

— Серафи де Бофор.

— Бофор? — переспросила маркиза. — Не родственница ли герцога?

— Его родная сестра!

— Итак, тайна раскрыта! — произнесла маркиза не без самодовольства.

— Серафи де Бофор умерла, — продолжал Шуазель. — Но сын ее жив.

— Сын короля? — прошептала Жанетта.

— И король очень хочет повидаться с ним.

— Герцог поспешит доставить королю такую радость?

— А вот в этом я сильно сомневаюсь! — ответил Шуазель. — У меня создалось впечатление, что герцог ненавидит своего племянника.

— Понимаю… При дворе могли бы узнать тайну его происхождения…

— По–моему, герцог сумеет отстранить сына Серафи от двора…

— Но король знает, что сын Серафи жив?

— Герцог уверяет, что молодой человек пропал без вести…

— Как зовут племянника Бофора?

— Его зовут Марсель Сорбон, маркиза.

— Марсель Сорбон, — повторила маркиза, стараясь запомнить это имя.

— Между герцогом, с одной стороны, и Серафи и ее сыном, с другой стороны, творится что?то неладное. По крайней мере, герцог всеми силами старается помешать свиданию короля с Марселем.

— В таком случае мы с вами, Шуазель, доставим королю это удовольствие… — задумчиво произнесла маркиза. — Хотите оказать мне еще одну услугу, прежде чем в чине полковника отправитесь в армию командовать полком? — спросила хитрая маркиза у молодого офицера. — Как командир полка вы при первой же встрече с неприятелем обретете лавры победителя, которые принесут вам и могущество, и блеск, и славу… Только одну услугу, Шуазель!

— Приказывайте, маркиза!

— Отыщите Марселя Сорбона и привезите ко мне, не выдавая ему ни тайны его происхождения, ни цели моего свидания с ним. У меня есть свой план, Шуазель! И никому не передавайте нашего разговора.

Маркиза очень любезно рассталась с преданным ей офицером и с улыбкой возвратилась к своим дамам.

Вскоре пришел король со своими приближенными. Тотчас в салон подали чай в маленьких китайских чашечках.

Маркиза владела особым даром рассказывать различные пикантные истории, происходившие при дворе. Этим она всегда привлекала внимание окружающих. Разговаривая и улыбаясь, маркиза незаметно следила за королем, радуясь в душе, что скоро у нее в руках окажется еще одно оружие, которое поможет ей властвовать над Людовиком…

После полуночи, возвратясь в свои покои, король застал в своей приемной капитана Шуазеля.