Цепные псы пантеонов - Чубаха Игорь. Страница 23

– Доклад от группы Сметанина, Красногвардейскй район под полным контролем, – читал расшифрованные поступления на сайт Матвеев.

– Развертывание продолжить, – Костромин опасался, что в Эрмитаже их ждет лишь лицо, похожее на Антона Петрова, Владимир уже выстрадал семь ложных тревог.

Под бодрый вой сирены неотложка правыми колесами выбралась на тротуар, обогнула очередь из тойот, жигулей и фольксвагенов и свернула в подворотню.

– Здесь направо, здесь прямо, – руководила шофером Маняша. – Ты чо, блин, не слышал? Здесь прямо!

– Так ведь знак! – трепетали прокуренные усы.

– Ты чо, блин, не понял?! Здесь прямо!

– Ладно-ладно. Сами с гаишниками объясняться будете.

– Объяснимся.

К Эрмитажу они выехали через Дворцовый мост. Тормознули у Адмиралтейства. Матерые тучи теснились в небе, словно бегемоты в последней луже в засуху. Сейчас ливанет.

– Доклад от группы Сунчелеева. Полностью охвачен Приморский район.

– Так держать.

Пока Маняша скучно инструктировала шофера, что «Не в ваших интересах разглашать... тем не менее, от лица Отчизны благодарю за добросовестно выполненный долг гражданина...», разгуливающий по залам Эрмитажа Антон Петров нашел искомое в экспозиции, посвященной древнему Египту.

Выпиленный пласт рельефа из гробницы Ни-Маат-Ра напоминал задубевший тульский пряник. Красно-черная, как копченая селедка, в белых полотняных шортиках вроде тех, что были модны в позапрошлом году, мумия жреца Па-Да-Ист, которую нельзя фотографировать со вспышкой, возлежала на прежнем месте.

Менее недели тому сам Антон сменил таблички на этих экспонатах. Точнее, выждав, когда никого не будет рядом, наклеил новые поверх старых, и новые от прежних отличались только названиями гробницы и именем жреца. Гробница в оригинале никогда не называлась «Ни-Маат-Ра», а жреца отродясь никто не величал «Па-Да-Ист», написанные подряд эти два слова и являлись шифром, специально изобретенным Антоном для сокрытия формулы.

Согласные обозначали элементы таблицы Менделеева, а гласные... Антон поймал чересчур острый взгляд возглавляющей группу горластых итальянцев экскурсовода – сутулой тетечки в роговых очках. Вряд ли она тоже работала на «Ред Ойл», скорее удивилась, зачем посетитель что-то списывает с таблички на сторублевую купюру. Вот именно на общем равнодушии к историческим подробностям Петров и строил расчет, оставляя здесь шифровку.

Антон почти не рисковал, что, вернувшись, обнаружит таблички в первозданном виде, без собственной шпаргалки. Музейные работники успели подписи под экспонатами выучить наизусть, в таблички никогда не заглядывают, тошнит их уже от этих табличек, по ночам в кошмарах снятся. Экскурсанты же сробеют ловить экскурсовода на лаже. Ну а на подстраховку от невезухи еще две похожие шпаргалки Петров оставил в других местах: в туалете ботанического сада – маскировка под настенный фольклор (даже если заштукатурят, запрись и сними свежую штукатурку), и в зоопарке. Но из зоопарка пришлось спешно делать ноги...

С чувством выполненного долга Антон вернулся в фойе музея, поймал еще один всполошенный взгляд – на этот раз от продавца видеосувениров – и решил, что у него прогрессирует мания преследования. Спустился в гардероб, получил по номерку куртку, выйдя наружу, улыбнулся хмурому небу и почувствовал упершийся в печень пистолетный ствол.

Трубный вой преследующих баншей все настырней резал уши и перемалывал остатки отаваги. А где-то там за парящими по следам баншами прочесывала территорию пядь за пядью цепочка эльфов из зондер-команды. Может, еще кто-то из рванувших в разные стороны пленников малого «Стоун Хеджа» уцелел, но вряд ли. Скорее всего, наша троица оставалась последней, цинично говоря, на десерт.

– Слышь, немец, сдается мне, что зря мы драпаем, – задыхался волочащий ноги по колено в тумане мужичонка.

– Немец, а, немец, – вторил второй беглец из «Стоун Хеджа», куда дальше-то кости кинем? Направо, налево?

Из последних сил беглецы выбрели к заброшенному лабазу.

– Уже никуда, Серега. Привал. – С тоской посмотрел на предрассветно бледнеющую над заборами заброшенной деревни кромку неба Эрнст фон Зигфельд, морда поцарапанная, правый рукав кителя на нитках.

– А если вдоль заборов, да в дальний лесок, и голый Вася? Авось по кустам отсидимся? – мужичонка нервно мял полу засаленной телогрейки.

– Всякая божья тварь, Ваня, излучает тепло, – безнадежно пожал плечами Эрнст, – многие не божьи твари это тепло за версту чуют. Эльфы не чуют, но у них есть тепловые датчики, так что в лесу ни от баншей, ни от эльфов нам не спрятаться, – фон Зигфельд обратил внимание, что на телогрейке Ивана не осталось ни одной пуговицы. Эта подробность не имела никакого значения.

– Так на кой мы срывались? – возмутился мужичонка.

– Легенду, будто вас в лагере держат вместо аккумуляторов энергии, дабы евро против доллара астрально подкармливать, вам специально внушили. – Эрнст фон Зигфельд говорил, глядя на Восток. Очень не хотелось себе признаваться, но он проиграл. Девяносто девять из ста, что уже проиграл. «Старшая Эдда» пока не собиралась эвакуироваться, а без паролей он не мог выйти за колпак заклятий. Верил ли он в последний шанс? А что ему еще оставалось делать? – На самом деле лагерь – тот же загон для скота, кладовка при кухне со всегда свежей кровью. Слишком много в замке обитает вампиров, и слишком заняты они более важным, чтобы тратить время на прокорм. Так что, братья славяне, вас так и так бы сожрали. – Эрнст опустил, что и сам не брезговал кормиться от этого стола. Зачем бедолаг лишний раз расстраивать?

Туман разливался по миру студеным молоком, казалось, он должен глушить звуки, но перед воем баншей туман оказался бессилен.

– А теперь разве не сожрут?

– И теперь сожрут, – равнодушно согласился Эрнст, – только дороже им ваша кровушка обойдется, – Эрнст протянул парочке пистолет, реквизированный за ненадобностью у покойного Константина Фрязева.

– Что, один на двоих? – все никак не мог смириться с несправедливостью устройства мира Иван. Мужичка бил озноб, и от предрассветного холода, и от мандража.

– Один вам, и один мне, – выразительно похлопал себя по кобуре Эрнст, – Монетку выкиньте, кому вооружиться, что ли? – честное слово, в его интонации не было ни капли подначки. Мокрые от сбитой росы брюки липли к ногам, нутро терзал голод, неужели Эрнст больше никогда не увидит полнолуние?

– Незачем гадать, я умею стволом пользоваться, а он – нет, – выхватил оружие из руки Зигфельда второй, – Какие у тебя руки ледяные, будто ты сам из этих...

Напрямую спросить, какого роду-племени их поводырь, Серега не решился, а Эрнст не поспешил враньем рассеивать подозрения. Уже не важно, что подумают эти двое. Жить Сержу с Ваней оставалось всего ничего, но их жизни дарили какой никакой шанс уцелеть Эрнсту. Пока зондер-команда будет работать с этой парочкой, Эрнст постарается отыскать где-то здесь ржавеющий милицейский уазик. Точнее, передвижной сверхпространственный портал, замаскированный под желто-синее авто.

Вой баншей нарастал, эти дряни парили всего где-нибудь в полукилометре. Может, правильней было бы постараться внушить попутчикам хоть толику надежды, но у Эрнста не оставалось запала, он тоже вымотался подчистую. С великим кайфом он сейчас бы перегрыз подельникам глотки и последний раз на этом свете насосался бы крови. Но таким шагом Эрнст лишал бы себя последнего шанса, призрачного, но манящего.

– Баста, ребята, остаетесь здесь и прикрываете меня. А я пойду по этой колее, – Эрнст указал на теряющиеся в тумане почти свежие следы протекторов. – Если найду машину, вернусь за вами. И свобода – наша!

– Почему ты нас бросаешь?! – нашел еще один повод возмутиться мужичонка.

– Потому что у вас языки по земле от усталости волочатся. Без вас я найду машину в три раза быстрее.

– И вернешься? – Серега был само недоверие. Серега был сметливее и опаснее пустобреха мужичонки.