Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха. - Муркок Майкл Джон. Страница 33

— Посмотрим.

Хокмун пришпорил свое животное, подъезжая к каравану, где раскачивался головной фургон, крытый золотистым шелком, а резное дерево было красиво разрисовано. Предчувствуя недоброе, Оладан последовал за ним. На козлах фургона, сидя достаточно глубоко, чтобы укрыться от дождя, виднелась фигура, закутанная в богатый плащ из медвежьей шкуры, в простом черном шлеме, закрывающем все лицо, исключая глаза. Увидев Дориана Хокмуна, фигура шевельнулась, осмотрела его с ног до головы, а затем из-под шлема раздался тонкий кашляющий звук.

— Лорд Агоносвос, — произнес Хокмун. — Я — герцог Кельнский, последний отпрыск монархии, начавшейся тысячу лет назад.

Низким мелодичным голосом сидящий человек ответил:

— Хокмун, это я вижу. Теперь уже безземельный, а? Гранбретань захватила Кельн, верно?

— Да…

— Итак, мы оба изгнанники, я — твоим предком, ты — завоевателем.

— Как бы там ни было, я все еще монарх, а следовательно, твой повелитель.

Измученное лицо Хокмуна повернулось к сидящему, и глаза уставились пристально на него.

— Повелитель, вот как? Когда герцог Дитрих отправил меня в изгнание в эти дикие земли, у меня вообще не стало никакого повелителя.

— Ты и сам знаешь, что это не так. Ни один кельнец не может отказаться выполнить волю своего принца.

— Не может? — Агоносвос тихо рассмеялся. — Не может?

Хокмун двинулся, намереваясь уехать, но Агоносвос поднял руку с тонкими пальцами, белую, как иссохшая кость.

— Останься. Я оскорбил тебя и должен извиниться. Чем я могу служить тебе?

— Ты признаешь меня своим повелителем?

— Я признаю только, что был невежлив. Ты кажешься мне очень усталым. Я остановлю свой караван и постараюсь все для тебя сделать. А что с твоим слугой?

— Это не слуга, а друг. Оладан из Разбойничьих Гор.

— Друг? И не твоей расы? Что ж, все равно, пусть присоединяется к нам.

Агоносвос высунулся из фургона и приказал своим людям прекратить работу. В ту же секунду они расслабились, оставшись стоять на месте, тела поникли, но в глазах оставалось то же тупое отчаянье.

— Что ты думаешь о моей коллекции? — спросил Агоносвос, когда Хокмун и Оладан, спешившись, забрались внутрь фургона. — Такие редкие экземпляры когда-то забавляли меня, но сейчас я нахожу, что они скучны, так что им приходится работать, чтобы оправдать свое существование. У меня по меньшей мере один человек каждого вида. — Тут он взглянул на Оладана. — Включая и твой. Некоторые из них я вывел сам.

Оладан неуютно поерзал на месте. В фургоне было неестественно тепло, но нигде не было видно ни печки, ни какого-либо другого нагревательного прибора. Из голубого кувшина Агоносвос налил им вина. Само вино тоже было голубого цвета. Изгнанник из Кельна все еще не снял своего шлема, глаза его пристально изучали Хокмуна.

Хокмуну пришлось сделать громадное усилие, чтобы выглядеть здоровым, но было ясно, что Агоносвос угадал в чем дело, потому что, протянув Хокмуну кубок с вином, он сказал:

— От этого вина, милорд, тебе станет значительно лучше.

И действительно, вино его оживило, боль вскоре совсем прошла. Агоносвос спросил, как он здесь оказался, и Хокмун рассказал ему значительную часть своей истории.

— Вот как, — произнес Агоносвос. — Значит, ты хочешь, чтобы я тебе помог? А? Из-за нашего родства, такого древнего, гммм? Ладно, я об этом подумаю. А тем временем я отставлю фургон в сторону, чтобы вы смогли отдохнуть как следует. Это дело мы обсудим завтра утром.

Хокмун и Оладан сразу же не заснули. Они восседали на шелках и мехах, что им дал Агоносвос, и обсуждали этого странного колдуна.

— Он напоминает мне тех Лордов Темной Империи, о которых ты мне рассказывал, хоть я никогда их не видел, — сказал Оладан. — Мне кажется, он хочет нам зла. Может быть, он хочет отомстить за то, что твой предок несправедливо, как он считает, отправил его в изгнание, а может быть, просто хочет присоединить меня к своей коллекции.

— Да, — задумчиво сказал Хокмун, — но с нашей стороны будет просто неумно оставить его без причины. Он может оказаться полезным для нас. Ладно, утро вечера мудренее.

— Спи осторожно, — предупредил его Оладан. — Будь начеку.

Но Хокмун спал как убитый, а когда проснулся, понял, что связан кожаными ремнями, которые были многократно обкручены вокруг его тела и завязаны тугими узлами. Он с силой начал двигать руками и ногами, пытаясь освободиться и глядя на лицо своего соотечественника, прикрытое шлемом. Из-под шлема донеслась сухая усмешка Агоносвоса:

— Ты знал обо мне, последний из Хокмунов, но ты знал недостаточно. Ты не знал, к примеру, что я много лет провел в Лондре, обучая Лордов Гранбретани своим секретам. Мы давно уже заключили союз, Темная Империя и я. Барон Мелиадус говорил мне о тебе, когда мы виделись с ним в последний раз. За твое живое тело он заплатит мне столько, сколько я захочу, исполнит любое мое желание.

— Где мой друг?

— Этот мохнатый зверек? Удрал ночью, как только услышал, что мы приближаемся. Все они одинаковы, эти полулюди, полузвери — друзья ненадежные.

— Значит, ты намерен доставить меня барону Мелиадусу?

— Ты ведь слышал. Да, именно это я и сделаю. Придется оставить здесь этот неуклюжий караван — пусть пробирается вперед самостоятельно до моего возвращения. Мы же отправимся на более быстрых скакунах — специальных скакунах, которых я готовил для подобного случая. Я послал человека к барону Мелиадусу, чтобы сообщить ему, какая рыбка попалась в мои сети. Эй вы, несите его!

По команде Агоносвоса два карлика подняли Хокмуна своими длинными мускулистыми руками и вынесли его из фургона. Занималась заря.

Все еще стоял легкий туман, и сквозь его дымку Хокмун увидел двух громадных лошадей с гривами сверкающей голубизны, умными глазами и мощными ногами. Никогда еще он не видел более прекрасных животных.

— Я сам вывел эту породу, — сообщил гордо Агоносвос. — Не потому, что они такие странные, а по их скоростным качествам. Скоро мы будем в Лондре — ты и я.

Он опять сухо усмехнулся, глядя, как Хокмуна перекинули через седло и привязали к стременам.

Агоносвос взобрался в седло второй лошади, взял поводья животного, в седле которого сидел Хокмун, и пришпорил свою лошадь, помчавшуюся вперед. Хокмун даже испугался столь быстрого движения. Животное бежало с легкостью, двигаясь почти с такой же скоростью, с какой летел фламинго. Но если птица несла его к спасению, то лошадь обрекала на ужасную участь. Хокмун решил, что теперь дело его безнадежно.

Долго неслись они галопом по мокрому лесу. Лицо Хокмуна было перепачкано грязью, и смотреть он мог, лишь моргая, чтобы немного стряхнуть грязь, и поднимая голову как можно выше.

Вдруг он услышал крик Агоносвоса и его ругань.

— Прочь с дороги! Прочь! — кричал он.

Хокмун попробовал рассмотреть, что случилось, но не увидел ничего, кроме лошади Агоносвоса и края его плаща. Как сквозь сон услышал он другой голос, но не смог разобрать сказанного.

— Аааа! Да выест Калдрин твои глаза!

Казалось, Агоносвос стал сильней раскачиваться в седле. Обе лошади умерили свой бег, потом вовсе остановились. Хокмун увидел, как Агоносвос покачнулся, а затем рухнул с лошади лицом в грязь и пополз, пытаясь подняться. В боку у него торчала стрела. В беспомощности Хокмун стал лихорадочно соображать, какая новая опасность подстерегала его. Все равно, лучше быть убитым здесь, чем попасть в руки Короля-Императора Гуона.

Из-за деревьев появилась фигурка крохотного человечка. Он перепрыгнул через тело извивающегося и пытающегося встать Агоносвоса и перерезал кожаные ремни, опутывающие Хокмуна. Тот упал с седла, продолжая держаться за луку седла, и принялся растирать свои онемевшие руки и ноги. Оладан улыбнулся ему.

— Твой меч в багаже колдуна, — сообщил он.

— А я было решил, что ты ушел в свои родные горы, — с облегчением сказал в ответ Хокмун.

Оладан собрался ответить, но Хокмун перебил его, выкрикнув предупреждение.