Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри. Страница 67

Серена призадумалась, но потом уставилась в потолок: видимо, уже очень устала. Последнее время меня беспокоило, что она, казалось, не желает уже сражаться с болезнью. Она словно уплывала все дальше от берега реальности, и груз боли увлекал ее в неведомые глубины, словно она желала исследовать их, привыкнуть к ним перед тем, как погрузиться уже навсегда.

Я легла рядом и погладила ее по голове. Серена скоро покинет нас, я знала это. И запечатлевала в памяти каждую черточку ее лица, вдыхала запах ее кожи, волос, пальцами запоминала шелковистость щеки. Мне хотелось выучить ее наизусть, впечатать в себя все ощущения, чтобы потом, когда ее не станет, они воссоздавали бы ее как живую.

Я чувствовала себя незаслуженно счастливой: у меня-то вся жизнь впереди! Жизнь, состоящая из мелких неприятностей и маленьких радостей, из счастливых минут, из безудержного хохота с Эльзой и беспричинных слез, из планов на будущее и встреч с мужчинами. Я наклонилась и поцеловала ее в лоб.

— Мне надо идти, родная. Завтра все тебе расскажу, — прошептала я ей на ухо.

Она тогда открыла глаза и посмотрела мне прямо в глаза, пристально и серьезно.

— Что с тобой, Серена?

Но она лишь погладила меня по руке кончиками пальцев.

— Что случилось, Серена? Что ты хочешь мне сказать?

Она отвела взгляд, и я почувствовала, как она вся расслабилась, обмякла. И в довершение всего закрыла глаза: разговор окончен.

Когда я уже собирался уйти из магазина и отправиться на встречу, внезапно вошла Лиор. Ее появление поразило меня и смутило. Почему она зашла сюда, а не отправилась прямиком в «Итальянское кафе»? Я-то надеялся, что получу возможность в одиночестве по дороге в кафе привести в порядок мысли и набраться смелости для будущего признания…

Мсье Гилель попытался взглядом подбодрить меня. «Не волнуйся», — прочел я в его глазах.

Лиор поздоровалась с ним, обменялась парой слов и после этого подошла ко мне.

— Привет, Иона. У меня тут неподалеку назначена встреча с Рафаэлем. Он хочет со мной поговорить, — с воодушевлением начала она. — Хочет посоветоваться по поводу своих отношений с любимой девушкой. Он думает, я могу ему чем-то помочь.

Ох, как мне стало стыдно! Она казалась такой счастливой, такой доброжелательной. Мое признание ее наверняка ужаснет.

— Сходишь со мной? Представишь нас друг другу, а потом… ну, оставишь нас вдвоем. Хотя, может быть, он будет не против, чтобы ты остался? Ты все-таки его друг.

Я был охвачен смущением и пытался взять себя в руки, чтобы придумать что-нибудь внятное. Поэтому мне ничего не оставалось, как согласиться. А что я еще мог сделать?

Мы попрощались с мсье Гилелем и двинулись в сторону кафе.

— А неплохо мы посидели вчера, правда? — спросила она.

— Замечательно, — только и сумел я ответить. Слишком напряженный был для меня момент, чтобы беззаботно болтать.

— Прошу прощения за Эльзу… Она иногда слишком… неуравновешенная.

— Она мне очень понравилась.

— Ты ей тоже… Я хотела сказать тебе одну вещь, — проговорила она неуверенно и опасливо взглянула на меня.

— Да?

— Как ты думаешь, может, встретимся вечером на днях?

— Ну конечно, — ответил я. Как-то слишком холодно ответил.

Ну а как я мог это сказать, если через несколько минут все переменится? Она ждала, чтобы я уточнил день встречи, но у меня язык не повернулся.

— Я пришла раньше времени, — сказала она. — Это глупо, но… я немного робею.

— Не стоит.

— Это все-таки писатель, которым я восхищаюсь.

— Это всего лишь человек.

— Я даже не знаю, как он выглядит! — воскликнула она, заглядывая в кафе.

Я пошел вслед за ней, мы уселись за столик.

Внезапно меня охватило какое-то непонятное спокойствие. Я отдавал себе отчет в том, что следующее мгновение момент будет одним из самых важных в моей жизни, и однако ощущал холодную ясную решимость. Решимость держать ответ за свои поступки.

Она села лицом к двери и шарила глазами по лицам клиентов в зале.

Затем посмотрела мне в глаза.

— Выходит, его тут нет, я права? — спросила она.

— Он здесь, — ответил я.

— А? — воскликнула она, выпрямляясь, посмотрела на входную дверь, но никто не вошел.

Она улыбнулась, как маленькая девочка, которая переживает, что она такая непонятливая.

— Где?

Она такая нежная, такая ранимая… Как рассказать ей все так, чтобы не обидеть? Как объяснить, что это все от любви? Так хотелось уберечь ее от страданий…

— Напротив тебя.

Лиор нахмурилась и удивленно посмотрела на меня.

— Не понимаю, — пробормотала она.

— Я и есть Рафаэль Скали.

Она замерла на мгновение, только смотрела на меня, пытаясь постичь смысл моих слов, пытаясь по выражению моего лица понять, шучу я или нет.

— Рафаэль Скали — это мой псевдоним.

Она, казалось, не понимала.

— Я сейчас все тебе объясню. Происходящее, наверное, кажется тебе бессмысленным, но уверяю тебя, если ты меня выслушаешь, ты все поймешь.

Она напряглась, застыла, осознав наконец мои слова, и я прочел ужас в ее глазах.

— Нет, прошу тебя… Я сейчас все объясню…

Но она уже была далеко. Где-то там, между столиком в «Итальянском кафе» и всеми нашими прошлыми разговорами, всеми встречами, всеми письмами и всеми своими мыслями о нас.

Тогда я заговорил, торопливо, сбивчиво, понимая, что времени мало, что нужно успеть:

— Я влюбился в тебя, Лиор. Я понял это с самой первой нашей встречи. Ты мне снилась. Ну в смысле… девушка, такая, как ты. И я сразу узнал тебя. Но ты так много внимания уделяла писателю… Я решил, что только он имеет для тебя какое-то значение. Я оказался как бы в собственной тени. Все, что я сделал или сказал, имело одну-единственную цель — проверить искренность наших чувств.

Я говорил, но она меня не слушала. Не слышала.

Потом она встала. Глаза ее были полны слез. Она молча пошла к выходу.

Я знал, что бесполезно бежать за ней, требовать, чтобы выслушала. Я смотрел, как она уходит, и сходил с ума от горя. Некоторое время я сидел за столиком, чувствуя, как меня оставляют силы, надежда, способность мыслить.

Поговорить. Надо поговорить с другом. Рассказать, что случилось, попросить совета. Я подумал сперва о Жоше и Хлое, а потом вспомнил, что тут совсем рядом наш магазин.

Железные жалюзи уже были закрыты, но я увидел внутри свет и подошел к окну. Мсье Гилель сидел за столом, в ермолке на макушке, перед ним была открыта большая книга. Он, должно быть, почувствовал мое присутствие, поднял голову и поспешил открыть.

Секунду он молча смотрел на меня.

— Заходи, мальчик мой, — сказал он расстроенным голосом.

Я вошел вслед за ним. Он сел за свой рабочий стол, я уселся напротив.

— Ну, рассказывай.

— Она была… потрясена, — пробормотал я. — Я сделал ей очень больно. Она не хотела меня слушать. И ушла, не сказав ни единого слова. Она плакала.

Он кивнул, удрученный моим рассказом.

— Все кончено, — сказал я.

— Это не тебе решать.

— Она никогда меня не простит.

— Ей просто нужно время. Она сперва должна осознать то, что ты ей рассказал, привыкнуть к этой мысли. Потом пересмотреть все события в истинном свете. Тогда она поразмыслит и попытается тебя понять.

— Видели бы вы ее… Она молча плакала. Я очень глубоко ранил ее. Она считает, что я ее предал. Нет, она никогда мне не простит.

— Прекрати эти пораженческие речи. У нее добрая, благородная душа. Она умеет прощать.

Он показал мне на книгу, открытую перед ним. Книгу, в которой слова на иврите складывались в странные колонки.

— Посмотри на эту книгу. Это моя книга-светоч. Та, о которой я тебе говорил. Та, на которую я рассердился. Я не открывал ее в течение десятилетий. Из-за того, что произошло со мной и моими близкими. Обижался на нее и на ее автора. Благодаря тебе, благодаря нашим беседам мне удалось вновь открыть ее для себя — во всех смыслах слова. И я стараюсь простить и понять. Книга — всегда решение.