Поражения, которых могло не быть - Попов Григорий Германович. Страница 45

Несмотря на не столь значительные потери в тоннаже торгового флота, Британская метрополия стала испытывать проблемы со снабжением продуктами питания, на что перед войной и надеялись в Берлине. Ежегодный импорт всех товаров потребления упал до 30 481 407 т с 55 000 000 т в 1939 г. Но была ли это заслуга «волков» Деница? Конечно, нет. Часть мужского населения метрополии была мобилизована. Потребление средним классом сокращено в административном порядке через введение карточной системы. Но был еще один важный фактор.

До войны основным поставщиком продуктов питания и древесины в Англию были страны Балтийского региона, в первую очередь Польша, Швеция и Дания, откуда метрополия получала 60 % импортного бекона (около 40 % от потребности в этом продукте в метрополии), оттуда же — 34 % импорта масла, 45 % импорта яиц, а также около 40 % всей потребляемой на Британских островах древесины. Если учесть, что 91 % всего потребляемого в метрополии масла Британия импортировала [218], можно представить, что перекрытие минными заграждениями входа в Балтику нанесло империи гораздо более ощутимый ущерб, чем атаки немецких подводных лодок. Лес из Балтийского региона потреблялся в Англии в основном угольными компаниями, крепления в шахтах, как и сто лет до этого, были из дерева.

Балтийский регион как сырьевая база был важен для Британии по той причине, что доставка грузов из колоний была слишком дорогой и требовала большего тоннажа торгового флота. Однако, как мы сказали выше, перегон торговых флотов жертв нацистской агрессии в 1940 г. ослабил воздействие этой проблемы на метрополию.

Предположим, что торпеды не были дефектными, в таком случае немецкие подводники смогли бы потопить транспортов на треть больше, чем это удалось в реальности. Потери тоннажа были бы ощутимыми, но все-таки еще не такими, чтобы заставить Лондон пойти на мирные переговоры. Во втором квартале 1917 г. ежемесячные средние потери тоннажа Британским торговым флотом были на 50 % выше, чем весной 1940 г., тем не менее Англия не была разбита. Если бы, конечно, немецким подводникам удавалось удерживать норму второго квартала 1917 г. — 500 тыс. т тоннажа торговых судов в месяц, в течение первого года войны, то, возможно, это стало бы ощутимым ударом по Британской империи, но только при условии отсутствия поступлений судов из Норвегии и других оккупированных европейских стран.

В Норвегии на 1 сентября 1939 г. числилось 1982 судна общим тоннажем 4,75 млн т. Тоннаж норвежских танкеров составлял почти 1,9 млн т, что на миллион тонн меньше, чем у Британской империи, которая импортировала в метрополию 92 % всего топлива по морю. Еще до января 1940 г., согласно англо-норвежским договорам, Британия зафрахтовала почти 2 млн т норвежских судов, из них 1,5 млн т танкеров (6). Именно этого К. Дениц и другие эксперты не приняли во внимание.

Гибель Черчилля, только она могла повернуть ход истории, хотя мирные переговоры даже после гибели премьер-министра едва ли могли состояться.

Другой немаловажный фактор Версальской системы — участие США в европейских делах— сыграл свою роль в пользу Англии. Значительная часть грузов была отправлена в Англию на американских судах.

Американцы зимой 1942 г. проявили удивительную беспечность, не приняв мер по защите своего побережья от немецких субмарин. На первый взгляд, действия американских моряков выглядят совершенно нелогично, они проигнорировали все правила войны на море, однако данная беспечность привела к тому, что «Кригсмарине» сконцентрировала свои действия на дальних западных подступах, оставив в покое Британскую метрополию. С февраля 1942 г. главный удар был направлен против торгового флота США, потери тоннажа которого быстро восполнялись американскими корабелами, у них было больше мощностей, чем у их британских коллег. Тоннаж кораблей торгового флота, построенных в США в 1941–1945 гг., был почти в 5 раз больше, чем в Британии за все годы войны (1939–1945).

К маю 1942 г. К. Дениц наконец-то получил свои желаемые 300 субмарин, точнее в строю была уже 331 подводная лодка. В течение 1942 г. западные союзники потеряли 7 874 364 т суммарного водоизмещения, введя в строй лишь 7 000 000 т новых судов. Это обнадеживало командование «Кригсмарине». Однако на самом деле, как говорится, «поезд ушел». Великобритания имела внушительный тоннаж перед войной — более 15 млн т, значительная часть ее судов была задействована для доставки грузов из зоны Балтийского моря, а также Норвегии, после начала войны и падения Норвегии этот тоннаж оказался задействованным на других направлениях. Сокращение потребления товаров населением метрополии привело к снижению потребности в тоннаже торгового флота в Британской империи. Если принимать во внимание построенные в 1939–1941 гг. новые суда, потери тоннажа в эти годы, приток новых судов из оккупированных нацистами стран Европы, присоединение к западным союзникам торговых флотов стран Латинской Америки, общий суммарный довоенный тоннаж Британской империи и США (не менее 22 млн т), то, получается, общее водоизмещение торговых флотов западных союзников с 1939 по 1943 г. не уменьшилось, но значительно возросло.

Тем не менее К. Дениц продолжал верить в победу «Кригсмарине», численность подводных судов Германии наращивалась. Сделанные после войны заявления немецких моряков, что флот получал финансирование по остаточному принципу, не подтверждается финансовыми планами рейха. В 1940 г. руководство нацистской Германии планировало потратить на военно-морские вооружения 1 611 212 574,26 рейхсмарки, когда на сухопутные вооружения и оборудование— 1 252 951 023,73 рейхсмарки, из них на амуницию и вооружение— только 50 млн рейхсмарок [219]. В 1939 г. Германия потратила на морские вооружения 297 365 452,58 рейсмарки [220].

Столь внушительное увеличение финансирования флота Германии в начале Второй мировой войны отчасти, но лишь отчасти, объясняет, почему сухопутные силы Германии так незначительно довооружились в 1940 г. По некоторым данным, вермахт получил в этом году только 60 новых танков. В результате к 22 июня 1941 г. нацистская Германия смогла сконцентрировать на границах с СССР лишь 2500 танков (советские историки не были согласны с этой цифрой, утверждая, что против РККА в начале операции «Барбаросса» были задействованы более 5000 танков вермахта).

Несомненно, неудачи в попытках полностью парализовать снабжение Британской метрополии в 1939–1941 гг. объясняются во многом последствиями Версальской системы, как экономическими, так и политическими. Политические заигрывания с Германией, которые начали британские политики еще во время переговоров в Версале, значительно укрепили официальный Берлин в гипотезе, что с англичанами можно договориться. Версальский договор все-таки подорвал научно-экспериментаторскую базу германских военно-морских сил, что выразилось в годы уже Второй мировой войны в «торпедном скандале», снизившем в два раза реальный наступательный потенциал подводного флота Германии. Попытки наверстать упущенное в аспекте довооружения флота заставили Германию пойти на большие расходы на военно-морские силы в 1939–1940 гг., явно обделив этим сухопутные силы. В этом смысле Версаль не стал бесполезной системой, которая только, наоборот, способствовала усилению милитаристских настроений в Веймарской Германии, Версаль сыграл свою позитивную роль, создав микрокризисы в процессе модернизации подводного флота Германии.

Последствия Версаля, напомним, создали условия для перераспределения огромных солидных средств нацистской Германии в пользу морских вооружений в 1940 г., что замедлило процесс довооружения сухопутных сил Германии (знаменитый дефицит грузовиков и танковых двигателей, о чем упоминают Ф. Гальдер и Г. Гудериан). Явился ли подводный флот Германии каким-то исключением, или система Версаля сыграла свою роль в создании микрокризисов в процессе перевооружения и довооружения рейха в отношении надводного флота?