Предназначено судьбой - Фолкнер Колин. Страница 31

Хозяин сразу проводил их наверх, на второй этаж, где всего несколько дней назад они так весело пировали с Гэллоуэем. Уилл уже сидел за столом с бокалом в руке.

Джиллиан сняла перчатки, скинула мокрый плащ и подсела к очагу. Дункан же остался у двери, словно не был настроен на долгий разговор.

— Ну так что, Гэллоуэй? — рявкнул он.

Уилл разглядывал бокал с бренди.

— Я сделал это не нарочно. До сих пор я старался не обсуждать с ним тебя и твои дела.

— Вы тайно сговорились за моей спиной!

— Нет. — Уилл покачал головой. — Конечно, я могу говорить только за себя, но, клянусь могилой моего отца, я не замышлял против тебя дурного.

— Чем же вы тогда занимались, а? Ну-ка, ответь. Джиллиан смотрела то на одного, то на другого, и сердце у нее разрывалось.

— Я? — Уилл заколебался. — Мой единственный грех, дружище, — сластолюбие. — На глазах у него выступили слезы. — Прошу прощения, миледи, что вынужден говорить такие вещи.

Джиллиан улыбнулась. Она очень хотела утешить Уилла, но боялась, что Дункан расценит такое поведение как предательство.

— Сластолюбие? — скривился Дункан. — Что ты такое несешь? Говори попросту. У меня нет времени.

Уилл тяжело вздохнул, потом тоскливо посмотрел Дункану в глаза.

— Понимаешь, я не сговаривался с твоим кузеном… Я просто спал с ним.

У Джиллиан отвисла челюсть. Кто, Уилл? Занимался мужеложством? Конечно, она слышала, что мужчины предаются подобному пороку, но всегда полагала, что этим занимаются только извращенцы и законченные негодяи. Уилл, по ее разумению, ни к тем, ни к другим не относился.

Она прикрыла рот ладонью, и слезы хлынули у нее из глаз.

Дункан тоже на миг утратил дар речи.

— Врешь, Уилл, — наконец прошептал он. — Я же видел, как ты развлекаешься с бабами, шлюхами.

— С бабами, с мужчинами — мне все равно. — Уилл встал и шагнул к другу. — Я не замышлял против тебя зла. Я всегда дорожил твоим мнением. Поэтому и скрывал от тебя свои… пристрастия.

Дункан покачал головой:

— Ты не стал бы делать это с Алджерноном.

— Да, мне нет прощения, но ты должен мне верить: я не имею никакого отношения к покушению. Конечно, мне следовало быть осторожней. Ведь Алджернон давно твердил, что с ним обошлись несправедливо.

— Ты много раз говорил, что терпеть его не можешь. В его обществе ты отворачивался и отказывался с ним разговаривать.

— Я не могу этого объяснить. — Уилл развел руками. — Этот субъект мне и в самом деле не нравится. Но плотские отношения — это совсем другое. А больше между нами ничего не было. Верь мне.

Дункан вытер губы тыльной стороной ладони, словно хотел избавиться от дурного привкуса во рту.

— Как же я могу тебе верить после этого?

Уилл отвернулся.

— Мне трудно тебя понять. Ты же говорил мне, что дикари научили тебя терпимости?

— Я не об этом, и ты отлично меня понимаешь! — рявкнул Дункан. — Мне плевать на твои привычки! Хотя, конечно, ты мог бы мне об этом рассказать. Я бы не стал от этого хуже к тебе относиться. Мне подобные забавы не по нраву, но это не мое дело!

— Что же тогда ты так бесишься? — всхлипнул Уилл.

Слезы ручьем текли по его багровому лицу.

Джиллиан никогда еще не видела, как мужчины плачут. Ей очень хотелось подойти и успокоить бедного Уилла. Она знала, что Дункан разбивает ему сердце.

— Все, Джиллиан, мы уходим.

Дункан набросил ей на плечи мокрый плащ.

Она безропотно пошла за ним, инстинктивно чувствуя, что ему сейчас она тоже очень нужна.

— Нет, ты мне ответь, черт тебя побери! — крикнул вслед Уилл, вытирая нос рукавом камзола. — Мы с тобой были как братья! Так что изволь ответить!

Дункан подтолкнул Джиллиан к двери.

— Ты предал меня, Гэллоуэй. Ты продал нашу дружбу.

— Это неправда! Ты сам знаешь…

— Мы с тобой больше не братья. — Дункан рассек ребром ладони воздух. — Иди за мной, Джиллиан.

— Перестань, — заплакала она. — Я верю Уиллу. Он ни о чем не знал. Он против тебя не злоумышлял. Прости его.

Дункан оглянулся через плечо:

— И больше не появляйся возле моего дома. Иначе я тебя убью.

Затем, схватив жену за руку, он бросился вниз по лестнице.

Дункан вошел в большой зал Брекенридж-хауса, громко захлопнув за собой дверь. Слуга только что сообщил графу, что мистер Алджернон Родерик вернулся домой.

— Алджернон! — взревел Дункан, ринувшись в апартаменты, которые занимал его кузен.

— Что-нибудь случилось, милорд? — встревоженно кинулся за ним Атар.

Дункан оглянулся на своего верного слугу:

— Все нормально, Атар. Можешь идти. Ты мне до завтра не понадобишься.

Негр немного помялся, а затем ретировался.

Джиллиан бросилась вдогонку за мужем.

— Возьми себя в руки. У тебя нет прямых доказательств. Лучник убит. Если ты сейчас расправишься с Алджерноном, тебя отправят на виселицу.

— Ублюдок знает, что ему конец. Я имею полное право его прикончить. — Дункан громко топал грязными сапогами по лакированному полу. — Это будет акт самозащиты.

— Зачем тебе его убивать? Мы все равно уезжаем в Америку. Там он тебе не опасен.

Джиллиан не хотела, чтобы руки Дункана были обагрены кровью двоюродного брата. К чему отягощать свою совесть?

У дверей, за которыми располагались покои Алджернона, Дункан остановился.

— Иди в спальню и жди меня там, — приказал он жене тоном, не терпящим возражений.

Джиллиан протянула к нему руки:

— Только обещай мне, что будешь сначала думать, а потом действовать. Обещай! Арестуй его. Отдай его под суд. Пусть судьи решат, виноват он или нет.

Граф оттолкнул ее:

— Жди меня в спальне, женщина!

Прежде чем Джиллиан могла ответить, он вошел в комнату и запер за собой дверь.

— Алджернон!!!

Джиллиан не собиралась уходить в спальню. Она решила, что не допустит кровопролития в своем доме. Не допустит, чтобы Дункан обагрил руки кровью родственника.

— Куда это ты собрался?! — донесся из-за двери рев Дункана.

Алджернон ответил что-то жалобное и неразборчивое.

Раздался оглушительный треск, грохот. Джиллиан поморщилась.

— Ну уж нет, подлый трус! — крикнул Дункан.

Джиллиан прижалась ухом к двери. Она слышала, как хнычет Алджернон, но слов разобрать не могла. Судя по всему, кузен оправдывался.

— Нью-Форест… — все повторял граф.

Потом Джиллиан услышала слово «стрела».

Алджернон отпирался до последнего.

— А строительные леса?! — донеслось до Джиллиан. — Тоже несчастный случай? Тоже совпадение?

Она прислонилась к двери, молитвенно сложив руки:

— Только без убийства, — шептала она. — Не стоит о такого марать руки.

Из-за двери внезапно донесся истошный вопль:

— Мое по праву! — визжал Алджернон. — Вор! Самозванец!

— Я тебя сейчас убью! — взревел Дункан. — Твою подлую шкуру… еще и солнце не успеет взойти… Больше Джиллиан ничего не разобрала. Кажется, в комнате крушили мебель и били посуду.

Может быть, войти? Нет, еще не время. Она ведь уже просила Дункана держать себя в руках. По правде говоря, несмотря на яростные крики, он все еще не потерял самообладания — не пристрелил Алджернона из пистолета, не проткнул его шпагой.

Разумеется, Дункан абсолютно прав. Если есть хоть малейшее доказательство виновности Алджернона, суд несомненно примет сторону графа Кливза и оправдает его, даже если граф, действуя из соображений самозащиты, убьет своего кузена. Но Джиллиан не хотела такого исхода. Не ради Алджернона — ради Дункана.

Снова крики, причем зычный голос Дункана заглушал писк Алджернона.

Должно быть, кузен попытался вырваться из железных объятий Дункана — раздался звук бегущих шагов, прогрохали тяжелые сапоги графа. Потасовка переместилась в дальнюю комнату, где, должно быть, располагалась спальня. Теперь Джиллиан слышала лишь отдаленный гул голосов.

— Господи, прошу тебя, — молилась Джиллиан, зажмурив глаза. — Только без убийства, Господи! Спаси шкуру Алджернона, и я буду кроткой как агнец. Я сделаю все, чтобы Дункан был со мной счастлив. Я спасу его от душевных терзаний.