Круг замкнулся (СИ) - Кокорева Наташа. Страница 14

— Жестокий закон, — Стел нахмурился и с опаской глянул на матушку: впервые он увидел в ней вдову рыцаря.

— Рыцари — защитники святой веры — подают нам пример праведности. Но и они люди. А люди слабы. В Кодексе много жестоких законов.

— И всё же Рани больше некуда идти, — прошептал он. — Оставить её на верную смерть здесь или...

— Или решить за неё? — мягко улыбнулась матушка и вновь сжала его руку. — Не убивайся, Стел. И не уговаривай. Это её выбор. Не бери это на себя.

Стел отвёл взгляд. Она часто оказывается права, но...

В дверь постучали.

— Да-да, войдите, — тут же встрепенулась матушка, привычно оправила чепец.

Молоденькая девушка с громадным свёртком юркнула в прихожую.

— Ах, Лилу! — натянуто улыбнулась матушка, тут же принимая свёрток — Стел хорошо знал эту особую улыбку для заказчиков. — Что-то ты сегодня бледная… приболела?

Губы Лилу сливались с лицом молочной белизны, но её это вовсе не портило: карие глаза блестели из-под пушистых ресниц, из-под белого платка выбивались густые кудри. В ней слышались отголоски саримской крови.

— Нет, тётушка Лесса, со мной всё хорошо! — она бросила неловкий взгляд на Стела и потупилась в пол. — Матушка зайдёт завтра по поводу кружев, но платья уже можно начинать, всё должно быть готово к празднику Нового лета.

— Да-да, я помню, — пробормотала матушка, разворачивая отрезы, и изменилась в лице. — Неужто шёлк?

— Неужто, — звонко рассмеялась Лилу. — Недавно прибыл караван...

— И отец решил вас порадовать к твоему первому балу, — матушка подмигнула ей с видом заговорщицы. — А как же парадный костюм для него?

Лилу поникла и спрятала руки за спину.

— Он не идёт на бал. Он далеко уезжает, теперь парадный костюм ему потребуется разве что к празднику Урожая...

Присев в быстром реверансе, она попрощалась и выбежала за дверь.

— Ты идёшь под командованием Рокота? — вскинула матушка тонкие брови и вдруг поджала губы, скрылась за ширмой и закопошилась.

— Да, а что такое? — заглянул к ней Стел.

Она только мотнула головой, продолжая суетливо перекладывать отрезы на рабочих полках.

— Какая же юная стервочка подрастает! — бубнила она себе под нос. — Едва из пелёнок, а уже глазами стреляет, видел? Вся в мать. Модницы… платья из чистого шёлка!

— Матушка? — Стел не узнавал свою терпимую мудрую мать.

— Прости, нашло… — Она осеклась и покраснела. — Всё дело в Мирте, её матери. Думаю, тебе стоит знать, что твой отец долго считал Рокота лучшим другом, а развела их Мирта. За ней тогда половина Ерихема ухлёстывала...

— Но при чём здесь мой отец? — нахмурился Стел, ещё никогда он не видел у матушки такого яростного взгляда. — А как же ты?

— Мирта выбрала Рокота, Грет женился на мне, через год родился ты, — скороговоркой выпалила матушка и принялась собирать в коробку катушки и обрезки со стола. — Но с тех пор Рокот перестал быть для Грета другом. Он продолжад ревновать и завидовал нам, ведь у них с Миртой долго не было детей. Они соперничали не только из-за женщин, но и из-за поста главнокомандующего.

— Подожди, ты что-то недоговариваешь, — Стел подошёл и отобрал у неё коробку. — Почему ты никогда не рассказывала?

— И сейчас ни к чему копаться в прошлом, — матушка мягко вернула коробку и продолжила уборку. — Я всего лишь хотела предупредить: не жди от Рокота души нараспашку, не спорь с ним и не лезь на рожон.

— Ты что-то знаешь о нём?

— До степных походов наши семьи были близки, а когда Грет не вернулся, я для них стала всего лишь первой портнихой Ерихема — не более. Рокот прекрасный главнокомандующий, верноподданный Ериха, праведный прихожанин, но будь осторожен. — Она наконец-то поставила коробку на место и пристально посмотрела сыну в глаза.

— Хорошо. — сдержанно ответил Стел. — Я понял

Он с детства знал этот твёрдый взгляд, когда разговор окончен.

— Кхм, — донеслось с лестницы. — Вышло по-уродски?

Рани презрительно фыркнула, оглядывая себя. Точнее, не Рани, а молодой безусый паренёк в мешковатой рубахе и штанах, собранных от колен гармошкой. Высокие ношеные сапоги поблескивали свежим воском, на бёдрах болтался пояс. Топорщились взъерошенные волосы, на щеках залегли тени, сильнее заостряя скулы — Стел бы и сам с лёгкостью принял её за мальчика.

— Это какая-то особая магия? — Он открыл рот.

— Женская магия, — усмехнулась матушка и подмигнула Рани. — Ты можешь взять тени и всё остальное с собой. Если ты действительно решишься идти, — она выразительно приподняла тонкие брови.

Рани открыла рот, чтобы ответить, но так и закрыла его, не проронив ни слова. Она круглыми глазами смотрела куда-то за спину Стела. Он обернулся и застыл.

В открытом дверном проёме, в золотом ореоле заката стояла она. Каштановое платье струилось от бёдер тёплыми переливами, широкий пояс подхватывал талию. Локоны тёмными лучиками кудрявились вокруг лба, задорно выбивались из длинных кос с жёлтыми помпонами на концах. Это были те самые жёлтые помпоны, что когда-то носила непослушная девчонка в предгорьях. Она и теперь дерзко бросала вызов — вместо платка или шляпки лишь короткая красная косынка прикрывала её макушку.

Но главное — это глаза. Янтарные, чуть с горчинкой, они будто впитали солнечный свет целого лета. Стел увяз в медовом тепле её взгляда и забыл обо всём: о походе, об обиде и об Эмане.

Она всё-таки пришла попрощаться...

— Ваше Высочество. — Он склонил голову перед единственной дочерью Ериха Великого.

Агила улыбнулась — морщинки лучиками собрались у внешних уголков глаз, на левой щеке запала ямочка, кожа бархатилась в лучах заката и напоминала столь любимые ею абрикосы.

— Оставьте эти церемонии! — рассмеялась она, скинула меховую мантию и просто повесила её на крючок, рядом со стареньким плащом Стела.

— Твоё платье ещё не готово, — опомнилась матушка, засуетилась.

— Я не за ним, Лесса, что ты! — Агила остановила её и склонила голову набок. — Я помню, что примерка ещё через два дня. Я пришла к Стелу. Здесь все свои, мне ни к чему играть в «Ваше Высочество», так? — она бросила выразительный взгляд на Рани, а потом уставилась на Стела, приподняв изогнутую бровь.

— Да, — Стел замялся лишь на мгновение, но вдруг понял, что не хочет открывать ей правду о Рани. — Это мой ученик, он отправляется со мной в поход.

— Ты всё-таки согласился на предложение Мерга?

Огорчение или радость скрывало её наигранное удивление?

— Меня… не спрашивали, — осторожно ответил он. — Но откуда ты знаешь о предложении Мерга?

— С твоего позволения, Лесса, мы поговорим в саду, — Агила кивнула и вышла наружу.

Стел накинул плащ, прихватил её мантию и вышел следом — она никогда не думала о таких мелочах, как пронизывающий весенний ветер.

Старая яблоня ссутулилась над низенькой лавочкой, камни клумбы почернели за зиму, и давным-давно замерли детские качели. Скоро высохнет земля, и матушка кисточкой с белой краской, словно волшебной палочкой, вернёт в сад жизнь и уют.

Агила торопливо шагала по дорожке и благодарно кивнула, когда Стел накинул на неё мантию. Янтарные глаза больше не светились радостью, исчезла ямочка со щеки.

— Стел, я должна тебе признаться, — затараторила она, сжимая длинными пальцами жёлтые помпоны на косах. — Это я предложила Мергу тебя.

— Ты… что? — он замер как вкопанный и смотрел, пока она дошла до конца дорожки и развернулась.

Не спросив. Не предупредив. Она просто решила от него избавиться?

— Дядя готовил Эмана, — негромко произнесла Агила и медленно зашагала обратно. — Я не знаю, для чего на самом деле затевается этот поход, но мне он не нравится. Я не доверяю Мергу и Эману. — Она подошла совсем близко и положила ладони на его плечи. — Это как-то связано со смертью моей матери.

Селена, мать Агилы, умерла, когда дочери едва исполнился год. Ерих и Мерг были безутешны, но не искали виноватых. Для Агилы же эта смерть всегда оставалась загадкой.