Круг замкнулся (СИ) - Кокорева Наташа. Страница 15

Но какой странный способ просить о помощи, решив всё за его спиной! А самой разучивать с Эманом песенки ко дню встречи Нового лета...

— Не доверяешь Эману? — громко прошептал Стел и сбросил её руки. — А, может, смерть твоей матери здесь совершенно не при чём? — он говорил всё громче, срываясь на крик. — И ты просто хочешь отослать меня подальше, чтобы я не мешал миловаться с твоим наречённым?! Или что вам до меня — ты с праздника Долгой ночи обо мне и не вспоминала! Просто ты не захотела надолго отпускать от себя Эмана!

Он не знал, откуда в нём столько злобы — несколько мгновений назад он готов был простить ей всё. Кроме того, что она попросила Мерга отослать его куда подальше. Только теперь он осознал, почему так сильно не хотел в этот поход — он не хотел уезжать от Агилы, но раз она сама так решила...

Стел резко развернулся на пятках и пошёл к дому.

— Ох, и дурак же ты, зануда...

Зануда. Она называла его так с детства. Поначалу он злился. А теперь полюбил.

Горло сжалось горячим комком. Стел остановился.

— Я во всём мире только тебе доверяю, слышишь? — каждое её слово гулко отдавалось в ушах. — Мне нужна твоя помощь. Там, в походе. Ты сможешь во всём разобраться. Я знаю, ты умеешь думать своей головой.

Думать своей головой. Пароль, прижившийся со времён, когда они вместе воровали зелёные абрикосы.

— И не судить всех скопом, — ответил он старым отзывом и развернулся.

Она так и стояла на середине дорожки. Щёки блестели слезами в последних лучах заката.

Ещё никогда Стел не видел, чтобы Агила плакала. Сдирала коленки в кровь, падала с деревьев, но никогда не плакала.

— Ты так ничего и не сказал мне после праздника Долгой ночи! — звонко выкрикнула она.

Она не любит Эмана.

Стел понял, что широко улыбается. В три шага он подбежал к ней и крепко прижал к себе. Тёмные косы пахли мёдом и абрикосами. И немного вишнёвой косточкой. Стел поцеловал солёные губы, страстно и яростно, с запозданием отвечая на её поцелуй. Агила прильнула к нему, доверчиво, нежно, будто была обычной девчонкой, а не наследной принцессой.

— Не забудь вернуться, зануда, — прошептала она, касаясь губами его уха. — Я буду тебя ждать.

По его шее и левой руке пробежали мурашки.

Недавно такие же мурашки он видел у Рани.

--8--. Рокот

На полотнище, натянутом между тремя жердями, возлежал Слассен — иначе не назовёшь: острые колени выше ушей, голова откинута, пальцы сплелись на тощей груди и во все стороны струится по ветру серая хламида.

— А ты неплохо устроился, пресветлый, — хохотнул Рокот.

— Неплохо? — храмовник глянул жёлтыми от усталости глазами, скорбно поднял лысые брови, ещё сильнее сморщинив лоб. — Переход от Ерихема дался мне крайне непросто...

— О, — Рокот с деланным сочувствием поджал губы. — Боюсь, мы даже не вышли за пределы Окружной стены. Всё ещё впереди.

Слассен устало прикрыл глаза, уголки губ опустились — маска страдания застыла на безволосом лице. Из фургона показался сирота с вышитой на предплечье ласточкой, просеменил к храмовнику и склонился до самой земли. Над головой он держал исходящую паром кружку.

— Мир и покой тебе, ласточка, — прошелестел Слассен, забрал горячий напиток и взмахом руки отпустил сироту.

Паренёк ещё сильнее втянул голову в плечи, зыркнул на Рокота и так же бесшумно скрылся в фургоне — только скрипнула деревянная дверь, обитая тёмной кожей.

— Ласточка? — грубовато переспросил Рокот. Конечно, отношения храмовников с сиротами его не касались...

— Лишив имён, мы приучаем их ставить общее превыше личного. — Только теперь Слассен открыл глаза, самодовольно ухмыльнулся и осторожно глотнул тёмную жидкость.

— Варёное вино? — нахмурился Рокот.

Пускай их сиротки зовутся хоть ласточками, хоть воробушками, но нарушения Кодекса пьянством он не потерпит даже от храмовников! Стоит допустить маленькую поблажку — и тут же начнётся прежний упадок. Кто знает, спился бы его отец, если бы заповеди праведников соблюдались свято?

Слассен спокойно покачал головой:

— Нет, это саримский чай. Ничто так не восстанавливает силы. Угостишься?

Жирно живёт! Балует Ерих своих храмовников, балует.

— Благодарю, но рыцарям на службе не подобает предаваться излишествам, — не удержался от упрёка Рокот.

Храмовник растянул рот в безгубой улыбке:

— Увы, это — не излишество, а жизненная необходимость. — От чая его впалые щёки и вправду порозовели.

— И всё же пришёл я не цены на чай обсуждать. — Сплетя пальцы, Рокот нетерпеливо хрустнул костяшками. — Отойдём, нужно поговорить.

Чтобы избавиться от вездесущих ушей, они пошли по одной из трёх лучевых улиц, деливших лагерь на доли. Позади остался главный шатёр, фургоны, высокие палатки дольных. У внутреннего кольца костров уже толпился люд, как мошкара слетелись на запах кипящей каши. При приближении Рокота стихали смешки и болтовня, оруженосцы старались слиться с серостью пологов и земли, а рыцари повесомее, напротив, настырно лезли в глаза.

— Мир и покой этому вечеру, — нарисовался на пути Улис, второй дольный. Он часто моргал, подёргивая куцыми усиками. — А мы на совет торопимся, а вы оттуда...

— Скоро вернёмся, — бросил на ходу Рокот. — Готовьте пока карты.

Они миновали загоны для лошадей. Белоснежный жеребец Фруст ласково фыркнул хозяину и вернулся к долблёнке с овсом. И только на вершине земляного вала Рокот оглянулся на запыхавшегося храмовника.

— Не торопись, пресветлый. Мы не спешим.

Терпеливо дожидаясь Слассена, Рокот смотрел на вечерние огни Пограничного, шпили храмов, смазанные серым небом, вдыхал запах пережаренного масла и семечек и вспоминал, как двадцать лет назад стоял на этом же самом месте. Рокот тогда только отпускал бакенбарды, Грет и не думал погибать, и они не знали, кого же наутро объявят главнокомандующим.

— Зачем мы… так далеко… забрались? — задыхаясь, просопел Слассен.

— Чтобы поговорить начистоту. — Рокот отвернулся от прошлого и без улыбки взглянул в лицо храмовника. — Позавчера, во время домашней молитвы, моя дочь едва не погибла из-за ключа к сердцу Сарима. — Рокот выдержал многозначительную паузу. — Так скажи мне, как именно будут использоваться эти ключи?

Храмовник долго пытался сглотнуть слюну, а потом вдруг затараторил:

— Я уже рассказал всё, что знаю. Нам ни к чему понимать, как именно действует чудо...

—… дарованное откровением Сарима, — передразнил его Рокот и сплюнул в сторону. — Всё это я уже слышал. Так не пойдёт. Ерих и Мерг поручили мне важное — очень важное для них! — дело. И у тебя тот же приказ, верно?

— Верно… — Слассен недоверчиво моргнул, его глаза слезились на ветру.

— Ключи поручили мне, чтобы я в полной мере принял ответственность. И я её принял. Но что скажет Ерих, если узнает, что ты отказываешься помогать мне? — Рокот приподнял брови, наклонился к самому уху храмовника и вкрадчиво прошептал: — Что скажет Ерих, если узнает, что ты предаёшь наше общее дело?

— Я — что? — Слассен сморщился, будто земли наглотался. — Быть может, мы обойдёмся без угроз?!

— Быть может, обойдёмся, — миролюбиво улыбнулся Рокот и выпрямился. — Так расскажи, как вы планируете использовать ключи в храмах и как они поведут себя во время молитвы.

— Ключи — изобретение Ериха и Мерга, над которым они работали годами, но закончили лишь недавно, — осторожно начал храмовник. — И я действительно не должен знать, что и как там происходит. Ключ должен быть в шпиле храма — всё. Он как-то настроен на слова и мотивы молитв, но… я не пробовал.

— Не пробовал — что? — опешил Рокот.

Слассен по-птичьи вытянул шею.

— Не пробовал молиться с ключом.

— И… первая молитва с ключом состоится в лесном храме, среди враждебных Сариму лесников? — Рокот даже присвистнул. — Это ваш план?

— Не торопи события, храм вначале должен быть построен, согласие получено...

— Ты хочешь сказать, что не веришь в успех похода?