Круг замкнулся (СИ) - Кокорева Наташа. Страница 49

Слишком поздно.

Сердце Белянки подскочило и замерло, болью распирая горло. Мир сузился до кисти Стрелка, сжимающей топорик. Побелели костяшки пальцев. Щелчок — и раскрылся кожух, сверкнуло лезвие. Рокот в ответ мгновенно выхватил меч.

Белянка резко, до головокружения, вдохнула. Взметнулись клинки.

Губы зашептали защитное заклятие, туго закручивая вокруг Стрелка слова:

Свет, сохрани от ворога,

Тьма, сбереги нетронутым,

Щит возведи из морока,

Пусть плечи носят голову!

Свет...

Пудовый взгляд вишнёвых глаз пригвоздил Белянку к земле. Ничтожной доли мгновения хватило, чтобы оберег тётушки Мухомор вспыхнул колдовским пламенем — скорчились сухие травинки, сгорели ивовые лозы, осыпались кристаллы кварца. И тело перестало слушаться Белянку. Страх, гнев, любовь — широкий поток тепла, брошенный на защиту Стрелка, безвозвратно утекал, впитывался в землю. С каждым ударом сердца тускнел мир, капля за каплей уходили силы и жизнь. И Белянка не могла закрыть насильно раскрытую Рокотом брешь. Сотни острых иголок кололи онемевшую кожу затылка, лица, шеи. Ноги подкосились, колени упёрлись в илистое дно. Холодные струи воды забрались под сарафан.

— Полегче! Давай не будем доводить до кровной мести… — Рокот улыбнулся Стрелку, убирая меч.

— Что ты сделал с Белянкой?! — заорал Стрелок.

— Я? С кем? — Рокот продолжал улыбаться. — Я ничего не делал.

Чьи-то тёплые руки поддержали Белянку, не дали утонуть. Перед глазами темнело, мир расплывался, истончался. И она ничего не могла поделать! Ничего! Она даже дышать не могла! Тепло вытекало наружу, оставляя выжженную, высушенную пустоту.

Над Стрелком навис тяжёлый силуэт. Звонкий шёпот эхом прогремел в ускользающем сознании Белянки:

— На вас никто не нападает. Мы пришли как гости. Мы пришли строить храм и говорить о боге. И вы будете слушать. И ничего не сможете сделать.

Ничего не сможете сделать.

Белянка рванулась, истратив последнюю каплю себя.

И свет погас. Темнота и безвременье захлестнули её с головой.

--29--. Стел

Колышек мягко входил в землю под ударами плоского камня. Стел вытер локтем переносицу, взглянул на палатку и ухмыльнулся — на совесть, хоть чему-то хорошему он здесь научился. Впрочем, не только он — три неровных кольца шатров уже протянулись по сосновой роще. Улицы, разделяющие лагерь на хоругви, чуть петляли среди медовых стволов, а тени полосами чертили заросли шиповника и тёрна, насыпи прошлогодней хвои вокруг палаток, высокий муравейник, не разожжённые кострища и пару фургонов.

Будто бы как и на любой стоянке в степи, да не совсем. Теперь всё иначе: они не дома — они в лесу. В сердце древнего Леса. Здесь зародилась магия и жизнь. Со времён последней лесной войны и переселения в степи никто из горожан не забирался так глубоко в лес. Никто не обнажал здесь мечей, не выжигал деревень. Тысячу лет под густыми кронами бурлила своя неведомая жизнь.

А теперь всё изменилось. И Стел оказался частью той силы, что нарушила вековой порядок.

Движение у правого фургона оборвало тяжёлые мысли — мелькнул серый силуэт и тут же скрылся за главным шатром. Кто-то тайно проник в обиталище служителей Сарима, пока те уединились для вечерней молитвы.

Стел облизал пересохшие губы, коснулся прохладной рукояти меча и поспешил во внутренний круг палаток. Безлюдно и тихо. Скоро лагерь наполнится привычным гомоном, бряцаньем, дымом, забурлит в котелках похлёбка, а пока лишь несколько оруженосцев и строителей увлечённо заканчивают работу и не обращают никакого внимания на праздного учёного.

Огибая главный шатёр с противоположной стороны, Стел готовился к худшему и вспоминал простые и стремительные заклятия. Но очертания сутулой хрупкой фигурки вмиг вывернули всё наизнанку.

Рани!

Прости и помоги, Сарим! Сумерки её забери, что она делает?!

Рани выждала ещё немного, а потом выдохнула, одёрнула рубаху, заправила за уши растрёпанные кудряшки и пошла своим обычным — широким и прыгающим — шагом прочь от лагеря.

Вытаращив глаза, Стел с трудом промолчал и двинулся следом на безопасном расстоянии, чтобы никто не заподозрил слежку. Желание проснуться навязчиво колотилось в горле, но это не снилось: лес, полный скрипов и шорохов, запахов хвои, реки, прелой подстилки — лес был неумолимо настоящим.

Шагах в пятидесяти от внешнего круга палаток, у широкого дуба, Рани свернула с тропинки в заросли терновника. Стел прислонился к дереву и выждал пару ударов сердца, чтобы привести в порядок дыхание.

Внизу зеленел холм с одинокой сосной и хижиной, а справа между деревьями виднелась река и край поляны, пёстрый от жителей деревни Луки — там заканчивались проводы. Проводы той самой тётушки Мухомор, которой Стел оказался обязан жизнью, если верить словам темноволосой ведуньи.

Как можно бесшумнее Стел обогнул дуб, медленно раздвинул кусты и заглянул внутрь. На крохотной полянке, со всех сторон закрытой густыми зарослями, Рани была не одна — в зеленоватых сумерках её ждали три оруженосца.

— Явилась, красавица! — ухмыльнулся один, тощий и прыщавый.

Второй, пониже и покурносей, кивнул:

— Мы уж заждались. — Кажется, это был Кори, оруженосец Рокота.

— Так это, поди, не мёд у повара таскать! — глухо огрызнулась Рани.

Стел сжал кулаки, но заставил себя не шевелиться.

— Будешь рычать — раскрашу второй глаз, поняла? — весомым басом заявил третий, с жидким пушком на широком подбородке.

Вот же сопляки-недоростки! И почему она не рассказала? Как можно быть такой упрямой? Как?

— Ну, ты же у нас бывалая воровка, — расплылся в сладкой улыбке курносый Кори. — Даже сердечко бедного Ларта украла!

— Заткнись, — выплюнула Рани и сжалась, будто в ожидании удара.

— Ты, кажется, забыла своё место, шлюха? — вскинул брови прыщавый. — Не будешь ласковой и послушной, мы скажем Рокоту, что ты приставала к нам.

— И в этот раз одним чёрным багульником ты не отделаешься, — подтвердил жидкая бородка.

— Принесла? — оборвал издевательства Кори.

Рани молча достала что-то из рукава и презрительно бросила в траву, под ноги оруженосцам.

— И как ты докажешь, что и вправду стащила это из фургона служителей? — Парень с тяжёлым подбородком смачно сплюнул и пнул носком сапога странную серебристую палочку.

Прыщавый нагнулся, поднял вещицу и повертел перед носом, чуть ли не цепляя изящным раструбом прыщи.

— Похоже на то, — пожевал он губу.

Тонкая вязь рун светилась в сумерках бледно-голубой спиралью.

Прежде чем мысли успели оформиться в слова, заклятие потянулось к соплякам упругой волной панического ужаса. Черпнув громадную охапку тепла из дуба, Стел буквально затопил потайную полянку страхом: настоящим и выдуманным в глубоком детстве, страхом пережитым и несбывшимся — всем страхом, который он только отыскал в своей душе и в душах этих недомерков.

Затряслись разинутые рты, округлились и без того выпученные глаза — и с потоками ругани и проклятий оруженосцы выкинули вещицу, будто она жгла ладони, и бросились прочь, напролом, сквозь колючие заросли терновника.

Рани удивлённо оглянулась, встретилась глазами со Стелом, презрительно сощурилась и промолчала.

Да что ты будешь с ней делать!

— Почему ты мне не сказала? — Стел продрался через кусты и подошёл к застывшей скорбной фигурке, даже не взглянув на магическую игрушку служителей — подождёт.

Рани смотрела мимо — ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице.

— Почему ты молчала и молчишь?! — заорал Стел.

Звук собственного крика отрезвил: прежде Стел никогда не кричал.

— Поговори со мной, пожалуйста. — Стел попытался взять её за руку.

Но Рани сомкнула кисти в замок и прошептала под нос:

— О чём мне с тобой поговорить?

— Как давно это началось?

— Кори узнал меня ещё в Пограничном, — она обхватила себя руками и отвернулась. — Мы виделись, когда Ларт ещё… Он нас и сдал, теперь я уверена. Чтобы самому занять место Ларта.