Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера. Страница 17

Я сидела на подоконнике, поджав под себя ноги, и предавалась крайне интеллектуальному занятию – училась пускать дым колечками. Пока ничего не получалось, но я не отчаивалась. Лёгкое разочарование вызывало только количество оставшихся в пачке сигарет. Психовать надо меньше.

По затемнённому стеклу барабанили крупные капли дождя. Я усиленно прислушивалась и присматривалась, пытаясь вовремя уследить за возможным появлением оэрртшей и цвиэсок. Правда, в здании, где сумрак поддерживается всеми силами, заметить что-либо – та ещё задача. Да и услышать что-нибудь, кроме периодически раздававшихся взрывов хохота, тоже было проблематично. Лин травила анекдоты. То есть, сначала шёл анекдот, потом разъяснение лингвистических тонкостей и уже вслед за этим – несказанная радость слушателей.

– Так вот, а она, значит, говорит: «Доктор, ну что же вы, – написали хотя бы «маленькая» или «как у всех»…

Дальше я не вслушивалась – этот анекдот мне и так известен, а это, несмотря на все препоны, всё-таки приличная книжка.

– Предупреди сразу, сколько людей ты ещё с собой притащила? – ворчливо поинтересовался Итаэ'Элар.

Он сидел прямо на полу и периодически предпринимал ленивые попытки собрать развороченную электронную установку неясного мне назначения, раздражённо шипя всякий раз когда, по-видимому, несмотря на все его старания, обнаруживались лишние детали.

– Кроме Лин, больше никого, – пожала плечами я.

– Кто она?

– Разносторонняя творческая личность, – отрекомендовала я подругу. – Не то, что я – ограниченная и неинтеллигентная, – отрекомендовала я себя и специально проследила за направлением задумчивого взгляда Илара.

Ну, конечно. Куда ж ещё можно пялиться? Я уже упоминала, что мне невдомёк, зачем Линви диеты – определённой пухловатостью она обладала только, кхм, в некоторых частях тела, где меня природа этой самой пухлостью обделила. Я оглядела себя, печально вздохнула, мысленно обозвала нелюдя сволочью и на том успокоилась. Чего нет – того нет. Я считаю, в женщине надо любить те вещи, без которых она не будет полноценно функционировать – глаза, например.

– Может, тебе удастся вернуть Ниласа и Аме к работе? – через полминуты с некоторой надеждой в голосе спросил Илар.

«Что, уже получил эстетическое удовольствие?» – кисло подумала я, спрыгивая с подоконника, и ответила:

– Йес, босс. Хей, народ, шеф недоволен качеством отпускаемых сальных шуточек.

Ал’Ттемекке и Нилас всё ещё давились смешками, пока Илар разыгрывал гнев праведный. Я снова заняла козырное место на подоконнике.

– До Пламени Зеркало успеет восстановиться? – спросил Итаэ’Элар.

– Должно… вроде бы, – не слишком уверенно отозвался Нилас.

Аме многозначительно посмотрела в сторону Нэире’Лаисса:

– Церемония и так уже сорвалась вчера, и позавчера, и – не-знаю-как-сказать — «за позавчера»?.. и если это повторится…

– Город заполонят неприкаянные питеки, – закончил мысль Илар.

Я, было, обиженно напряглась, но сразу же отругала себя за паранойю – если последнее высказывание и касалось меня, то очень, очень деликатно так касалось. Тогда кого он имеет в виду, чёрт возьми? Неужели они станут постоянно возиться с таким, судя по всему, капризным прибором, как Зеркало, только для того, чтобы штамповать визы туристам прямо на ауре?

– Морру, – о нет, за прошедшие полдня я уже научилась распознавать этот тон: «иди, гуляй».

Я возвела глаза к потолку, который едва угадывался в сгущавшихся тенях:

– Знаю, знаю… но, если всё секретно, так вы почирикайте об этом по-своему, мы с Лин всё равно ни черта не поймём, – я обернулась к подруге в поисках поддержки, но Линви корпела над своим блокнотом, ожесточённо грызя карандаш, поэтому из реального мира на ближайший час точно выпала.

– А, может, сгоняешь к Зеркалу и проверишь, в порядке ли оно? – нагло предложил Илар.

Я скользнула взглядом по оконному стеклу – дождевые капли уже сливались в ручейки. Эх, плевать на дипломатию.

– Может, тебе ещё за пиццей сгонять? – брякнула я.

Меня просто распирало от негодования. Всю свою жизнь я только и делала, что всеми правдами и неправдами избегала того, чтобы мне приказывали, а тут такая засада. Что ж, придётся менять тактику: – Зонт хотя бы есть? – недовольно буркнула я, сочтя нужным пояснить, – люди под дождиком не мокнут – они от этого болеют, умирают, а то и лысеют, если дождичек кислотный.

– Илар, ну, правда… – не оборачиваясь и продолжая копаться в так и не собранной Иларом установке, неопределённо, но явно осудительно высказался Нилас.

Аме ничего не сказала – понятно, что ей не хотелось мокнуть вместо меня, и осуждать её за это было трудно – на улице было преддверие потопа.

– Пойдём, – помедлив, сказал мне Илар.

Я недоверчиво покосилась в его сторону – исключено, что он составит мне компанию. Ведь, правда, исключено?

Мы вышли в коридор. Из открытой двери здания веяло нехилым сквознячком. Я поёжилась, привалилась к косяку двери и неторопливо достала из пачки очередную сигарету. Душистый дым мешался с запахом сырой земли. Дышать дождём мне нравится, но тащиться под ним целый квартал…

– Неужели за грехи трёхгодовой давности ты надо мной так измываешься? – я, наконец, озвучила вопрос, мучивший меня второй день.

Итаэ’Элар молчал, ожидая, видимо, продолжения моей реплики. Я затянулась, неторопливо выдохнула дым, сделала над собой определённое моральное усилие и попыталась пойти на мировую:

– Послушай, раз уж так вышло, что нам придётся работать вместе, может… попробуем сделать вид, что мы познакомились только вчера? Начнём наши дипломатические отношения с чистого листа, а, нелюдь? В конце концов, тогда я была моложе и… э-э-э… менее терпимо относилась ко всяким ксеножопым… – честное слово, вылетело как-то само собой.

Последние слова я запоздало попыталась замаскировать астматическим кашлем. Судя по выражению лица ксеножо… то есть, нелюдя, вышло не очень. Хотя, надо отдать ему должное, предпринимать меры по моей ликвидации он не спешил.

– Ты стала старше, но не изменилась, человек. От тебя всё так же… – нелюдь помедлил, подбирая выражение, – много презрения.

– Да неужели? – уныло поинтересовалась я, поправляя очки.

«Конечно, мы ж тут все тонкие и чувствительные, а какой-то человек вдруг перещеголял нас в презрительности…» Разумеется, человек в здравом уме и обладающий хотя бы малой толикой самосохранения, никогда не станет пренебрежительно относиться к одному из Наставников. За прошедшие два века многое изменилось, и за оборонительное хамство и здоровое представление о превосходстве человеческой расы казнь уже не грозила, но сказать, чтобы я чувствовала себя в своей тарелке… нет, сказать этого было никак нельзя. Да и тот случай с нашими дипломатами был не так уж и давно…

Я протянула руку под дождь, холодно повторила:

– Так что с зонтом? – и повернулась к Илару – тот выглядел каким-то подозрительно довольным. Мне это не нравилось.

– Морруэнэ, отойди в сторону, к стене ближе, – попросил он.

– Зачем?

Итаэ’Элар фыркнул:

– Зонт в дверь не пролезет.

Пока я гадала, что это может означать, нелюдь возвёл глаза к потолку и протяжно свистнул. Впрочем, возможно, это было какое-то слово на их тарабарщине. На мой слух, что-то вроде «цсвиэстэйии», которое заканчивалось на какой-то ультразвуковой ноте – голосовым связкам подобных тварей подвластен гораздо более широкий спектр частот, чем человеческим. Похоже верещат помехи ненастроенного радиоприёмника, о чём я не преминула ехидно сообщить Илару. Тот не нашёлся, что ответить.

– Ты чего шаманишь? – настороженно спросила я, старательно вглядываясь в темноту, скопившуюся наверху.

Как неожиданно начинаешь слышать тиканье часов, а потом не можешь избавиться от этого звука, пока что-нибудь не отвлечёт внимание, так и я вдруг стала явственно слышать тихий сухой шелест – он, несомненно, звучал и раньше, но я списывала его на грехи потрескивающей конструкции здания. Теперь до меня медленно доходило, что балки так трещать не могут – скорее, похоже было на то, как если бы стая небольших птиц поднялась в воздух, – упругие хлопки, перемежаемые пронзительным, на самой грани слышимости, писком. «… а цвиэски гнездятся прямо на потолке» – подкинула мне память. Я прикрыла глаза, старательно убеждая себя, что это просто местные ласточки, ну, или, в крайнем случае, колония летучих мышей, когда по каменному полу где-то в глубине коридора звонко клацнули когти. Невидимое существо шумно выдохнуло воздух.