Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна. Страница 26

Что от его движений скрипит и ходит ходуном кровать, а я уже лежу без движения — само воплощённое пламя, пока он рычит, всаживаясь и всаживаясь, потому что уже сейчас, вот скоро, буквально через мгновение его разорвёт от слишком острого удовольствия.

Что это он кричит в последних лихорадочных движениях и снова кончает в меня, задыхаясь от невыносимого удовольствия, усталости, счастья, от смеси бешеных чувств и ощущений.

Что это тёмный полулежит на мне, оглаживая мокрое плечо, бедро, переворачивая, прихватывая грудь, теребя сосок, целуя моё плечо, шею, ухо, висок. Тяжело дыша…

Что это от близости с ним меня переполняет ощущение счастья, будто внутри разливается свет…

Определённо стоит переспать с тёмным, чтобы избавиться от наваждения.

Села, потянулась и, найдя взглядом платье, наклонилась за ним.

— Лиа, — прошептал Гур, обхватывая меня за талию, пробираясь широкой ладонью к грудям. — Поехали с нами. Ты, я, Роно. У нас в семье жён берут по оркскому обычаю, то есть сразу на всю семью. Тебе понравится: ты слишком горячая для одного мужчины, тем более человека.

Я — и пара наёмников. Даже засмеялась, похлопала Гура по горячей руке:

— Приятель, я занята. Всерьёз и надолго. — Снова потянулась к платью.

Сев, Гур притиснул мою спину к груди, запустил руку между моих ног и сладко надавил на умопомрачительно-чувствительную выпуклость. Я застонала.

— Погоди, — шептал, поглаживая, проникая пальцами внутрь. — Побудь со мной ещё немного.

— Если покормишь. — Насадилась на его пальцы. — Вкусно покормишь: мясо, сыр, свежий хлеб. И молока. И будку с мёдом.

— Конечно, сладкая, конечно. — Гур целовал моё плечо, продолжая орудовать внутри, свободной рукой стискивая грудь. — Сейчас всё будет… Ох ты ж… ты просто нечто… ты… ни одна женщина меня так не возбуждала…

У него действительно снова стоял, и руки дрожали от нетерпения. Приподняв меня, Гур подпихнул член снизу и помог сесть на него до самого-самого упора — я шумно выдохнула. И снова представила, что это тёмный обхватывает, сминает, гладит и снова сминает мои груди, сжимает соски, слегка подталкивая бёдра.

Что это он обхватывает меня и помогает двигаться вверх-вниз всё быстрее и резче, пока я не сбиваюсь от удовольствия, и тогда он выходит из меня, разворачивает, запуская пальцы в волосы, и умоляет:

— Возьми, возьми его в рот…

Что это его горячий и твёрдый член я обхватываю губами и втягиваю до самого горла, и его пальцы стискивают мои волосы, направляя, задавая ритм. Что это его так дико возбуждает зрелище, как твердокаменная плоть врывается в рот, а моя ладонь скользит по толстому, перевитому венами основанию. Меня распирает от энергии, от желания двигаться, и я жадно сосу терпко-солёную головку, горячую, влажную, твёрдую…

Перед оргазмом он стал вскрикивать, положил ладонь на затылок, направляя на мелко содрогающийся член. Семени плеснулось совсем мало, но он гладил меня по волосам до выхода последней вязкой капли. Провёл дрожащими пальцами по горлу, я сглотнула. Член выскользнул изо рта.

Гур медленно лёг на бок и попытался положить меня рядом, но мне сама мысль о лежании без движения казалась кощунственной. Восхищённо глядя, Гур переводил дыхание:

— Ты нечто.

— Знаю. — Вывернулась из его рук, вытерлась краем покрывала и стала надевать платье.

Он ласкал меня взглядом, улыбался.

Оправив подол, протянула руку:

— Деньги на завтрак.

— На поясе ещё кошелёк, — Гур подпёр щёку ладонью.

Он следил за мной с ленивой жадностью и ничего не сказал, когда я забрала весь его тощий кошелёк. Взялась за ручку, но слова Гура меня остановили:

— Я здесь поживу немного. Заходи, когда захочешь.

Как показывал опыт, я хочу чаще, чем способен выдержать даже полуорк. На самом деле единственный, кто мог полностью удовлетворить мои потребности — Эсин, но он так далеко…

— Зайду, — я вышла в коридор.

Закрыла дверь.

Из комнаты, которую занимали мы с тёмным, выскользнула раскрасневшаяся хозяйка гостиницы. Оправляя подол, она заметила меня, покраснела ещё гуще.

Мы смотрели друг на друга.

Её губы были приоткрыты, зрачки расширены, грудь часто вздымалась, сквозь ткань выпирали соски худосочных грудей. Красные пятна расползались по шее.

«Она с тёмным трахалась», — осознала я, и мелкая дрожь пробежала вдоль спины, домчалась до кончиков ног.

Хозяйка гостиницы, похоже, тоже сообразила, почему я выхожу из чужой комнаты. Мы одновременно шагнули навстречу друг другу…

Глава 17

Молча разошлись, хозяйка — на лестницу, я — к двери комнаты.

Там пахло сексом.

На смятой постели, лёжа на боку, тёмный закутывался. Оглянулся, вдруг приподнял край одеяла:

— Погрей меня.

Точно зачарованная, я выронила глухо звякнувший кошелёк и пошла. Забралась на кровать, сунулась в тепло под одеялом.

— Спиной, — велел тёмный, лежавший в одной рубашке.

Прижалась к нему спиной, он обхватил меня под грудью и шумно втянул воздух у самого уха, понюхал шею. В его голосе слышалась усмешка:

— Орки очень яркие существа, в них словно играет солнце. Полуорки несут в себе лишь часть этого восхитительного сияния… Ты когда-нибудь пробовала с чистокровным орком?

— Нет, чистокровные же не покидают резерваций, а я так далеко не ездила.

Тёмный потянул подол моего платья. Кожа покрылась мурашками, я задрожала, мышцы налились свинцовой тяжестью трепетного возбуждения. Холодные пальцы скользнули по бедру, сминая ткань, пробираясь на ягодицы, поясницу, скользя вдоль позвоночника к лопаткам.

— Они буквально опаляют своим жаром, — шептал тёмный, вычерчивая завитки на моей левой лопатке. — И они выносливые, выносливее полукровок. Я бы сказал — неутомимые.

— Пробовал? — сипло спросила и зажмурилась.

Скольжение пальца по коже сводило с ума.

— Да. Жил несколько лет в исконных оркских землях. Еда там специфическая, но весёлое было время…

Он всё водил пальцем, и я задыхалась, дрожала, горела и изнывала.

— А я только с полуорками, — прошептала я. — Но они тоже впечатляют. Вот только что…

— Тсс, — тёмный прижался носом к моему затылку. — Не надо рассказывать, я не пресветлый, меня это не возбуждает. — Он перешёл на шёпот: — Предпочитаю другие способы.

Он прижал ладонь между лопаток, скользнул ею вниз, на живот, притиснул меня к себе так крепко, что я ощутила сквозь ткань жар его отвердевшего члена. Обезумевшее сердце рвалось из груди, я тяжело дышала.

— Ты такая тёплая, — сонно произнёс тёмный. — Спи.

Нужно было срочно успокоиться — я задыхалась, сердце бухало в висках, рука тёмного придавила неподъёмной тяжестью. И стало тревожно, даже страшно — хотелось бежать, спрятаться, кричать, прыгать, резать кожу — только бы избавиться от непонятного, раздиравшего сердце, лёгкие, всю меня ощущения.

— Не бойся, — прошептал тёмный. — Я не причиню тебе вреда… не сейчас точно.

Брызнули слёзы, но я не пыталась вырваться, просто лежала, и губы дрожали, пальцы дрожали. Стала скручиваться калачиком. Срывающимся шёпотом спросила:

— Ч-что т-ты дел-лаешь?

— Греюсь, — тёмный зарылся носом в мои волосы. — Не нравится — можешь уйти, я не буду удерживать.

Приподнялась, его рука соскользнула с моей талии. Я глубоко, часто дышала, голова пошла кругом, но в целом я успокоилась.

И чего, собственно, испугалась?

Вновь легла, сама придвинулась вплотную к тёмному, он меня обнял, как прежде.

И зачем к нему полезла? Я же позавтракать собиралась… но есть не хотелось. И двигаться больше не хотелось. Я просто лежала и дышала в такт вдохам тёмного…

— Тише, не разбуди, — прошептал тёмный.

Мне было холодно одной под одеялом.

— Прости, — отозвался от двери тихий мужской голос. — Ты уверен, что стоит говорить здесь?

В комнате царил мрак. Тёмный ответил:

— Не о чем больше говорить: решение я сейчас не изменю.

— Лучше бы ты занялся достойными.

— Ими могут и должны заниматься Противостоящие, а моим делом могу заняться только я.