Жестокие и любимые (ЛП) - Вульф Сара. Страница 18

– Его зовут Чарли. Он идиот. Но пылкий идиот. Я слышал, это имеет какое-то значение.

– Конечно, и живое тому доказательство прямо перед тобой. – Я указываю пальцем на себя. Ухмыляясь, Джек открывает глаза, чтобы взглянуть на меня, и красное солнце разбавляет ледяную голубизну теплым оранжевым.

– Ты не идиотка, Айсис.

– А то я не знаю.

– Ты глупышка, – исправляет он и, вновь закрыв глаза, ложится на бок. Я же размышляю над достоинствами того, чтобы оторвать ему все пальцы по одному, и решаю, что они слишком красивые, чтобы от них избавляться. Сейчас.

Обнимаю колени и пытаюсь вспомнить, как правильно дышать. Как делают это все нормальные люди. Люди, которых не преследуют призраки прошлого или, как в моем случае, бывшие парни с садистскими наклонностями. И как только я начинаю погружаться во тьму, где живет, дышит и разъедает меня монстр, Джек протягивает руку и увлекает меня к себе. Я вскрикиваю, но не сопротивляюсь. Он прижимается ко мне сзади всем телом, обдавая своим теплом, и мы просто лежим на его мягкой кровати. Постепенно запах мяты и меда обволакивает меня, как одеяло. Темными ночами я жаждала вновь ощутить этот запах, когда думала о нашей войне, его руках и какого было бы его поцеловать, сильно, по-настоящему, и, возможно, даже зайти дальше, потому что, может быть, просто может быть, он единственный человек в мире, который сможет целовать мои растяжки, а не называть их уродливыми...

– Перестань, – бормочет Джек мне в волосы.

– Что?

– Перестань все время быть такой печальной.

Я кривляюсь, и он прижимается носом к моей шее. О боже. Внезапно мое сердце решает, что оно астронавт, и пытается выполнить сорок сальто, и я словно воспаряю.

– Что заставило тебя сюда приехать? – спрашиваю я.

– Работа, – выдыхает Джек.

Легкость парения вытесняется патокой, свинцом и шипами.

– Ясно. Естественно, ведь парни из братства никуда не годятся, а студенткам нужен обходительный и опытный специалист по вагинам, чтобы уменьшать стресс, потому что, очевидно, все в мире просто одержимы сексом...

– Я не эскорт, – терпеливо произносит он. – Сейчас я работаю на кое-кого другого. Занимаюсь кое-чем другим.

– Ух ты! Так познавательно. Я прям-таки извлекла много полезной и конкретной информации из этого разговора.

– Помнишь парней, которые были в том лесу? Парня в твидовом костюме, который тебя преследовал?

– Да, но...

Открывается дверь, и мы с Джеком быстро садимся. Знаете, кто заходит в комнату? Крошечныеяйца Маккостюмнштанцев – один из бегущих-за-мною-в-темном-лесу-Огайо-потому-что-его-босс-ему-приказал. У него кожа цвета янтаря, а черные волосы торчат, как шипы. Он замирает, вытаращив на меня свои темные глаза.

– Ты! – резко кричит он, тыкая в меня пальцем.

– ТЫ! – взвизгиваю я. – Почему ты все еще жив? Я же отпинала тебя по яйцам!

– Какого дьявола она здесь делает? – гневно спрашивает он у Джека.

Джек вздыхает.

– Айсис Блейк, познакомься с Чарли Морияма…

– Уже, – говорим мы с Чарли одновременно. Я бросаю на него гневный взгляд, а он сужает свои и без того узкие глаза.

– Ладно, у нас нет на это времени. – Чарли переводит взгляд на Джека. – Мы должны были быть там еще пять минут назад. Давай не облажаемся, хорошо?

Джек вновь вздыхает и, не отрывая от меня глаз, встает с кровати.

– Я скоро вернусь, и мы продолжим разговор, договорились?

– Конечно, иди работай с плохими парнями. Мне все равно.

– Айсис...

– ПОШЛИ, – кричит Чарли, хватая полотенце со своей кровати, и громко выходит из комнаты. Джек хмурится, но неохотно следует за ним.

И я делаю то же самое. Ну, только за пять метров и две машины от белого «Ниссана» с разбитой задней фарой. Мысли лихорадочно кружатся в голове, пока «Ниссан» уводит меня вниз по магистрали, все дальше и дальше от универа. Почему Джек водится с Твид-тупицей и Маленькими яйцами? Твид говорил, что хочет нанять его, но я до сих пор не знаю зачем. Видимо, он преуспел. Ой, давайте будем реалистами, это Джек позволил ему преуспеть. Все, что происходит с Джеком, происходит только потому, что он сам это позволяет. Я не в счет. Но это уже совсем другая история, полная незаконности и удовольствия.

Джек сказал, что он здесь работает, вот только что это значит? Он учится в универе, но при этом работает на Твида? Что за работа? Воровать хорошие оценки и раздавать их отстающим? Что может компания Твида делать за деньги, кроме как стоять и выглядеть глупо? Это не имеет никакого смысла, остатки которого разбиваются вдребезги, когда Чарли сворачивает на подземную парковку белокаменного роскошного здания с охранным постом и заезжает внутрь. Я подъезжаю к посту вслед за ним, и охранник – загорелый парень с аккуратной бородкой – спрашивает:

– Эй, вы к кому?

– Гм. – Мой мозг отчаянно соображает и, как и все выдающиеся мозги, заставляет меня выпалить первое, что приходит в голову: – Иисусу?.. Христу.

Он прищуривается и, как только я решаю, что он швырнет мне под колеса ленту с шипами, улыбается.

– Ах да, вы, должно быть, приехали на встречу пресвитерианцев?

– Да! Точно. Хвала Господу!

Он кивает.

– Проезжайте, парковка для гостей слева.

Либо нынче в мире все тупые, либо я стала умнее. Спасибо, университет! Стоп, кого я обманываю? Университет еще ничему меня не научил, кроме панических атак и возможности полностью забить на преподов. Исправление: спасибо, «Нэшнл географик»!

Я паркуюсь и медленно иду за Джеком и Чарли, которые в ожидании стоят возле двери, что ведет к лифтам. После нескольких минут тихой агонии, в течение которых я чуть не подвернула лодыжку, пытаясь спрятаться за колонной, когда Чарли обернулся, рыжая девушка в черном бикини открывает им дверь. Она кокетливо хлопает ресничками, глядя на Джека, и я притворяюсь, будто этого не было, так же как когда-то притворялась, что не видела конец «Титаника». Хотя, с другой стороны, у нее огромные буфера и очаровательная улыбка, и если у Джека не изменился вкус, тогда ему следует любым способом затащить ее в постель, потому что она выглядит довольно веселой и милой, да и кто я такая, чтобы вставать на пути у настоящей любви? Никто. Никто не должен вставать на пути у настоящей любви. Даже из лучших побуждений итальянские семьи, которые являются заклятыми врагами.

Троица поворачивает за угол и поднимается по лестнице, а я грациозно, как ниндзя Кога, делаю безумный рывок к двери и умудряюсь втиснуть мизинец, прежде чем она закроется и оставит меня снаружи.

– Банановый дерьмоторт! – возмущаюсь я, посасывая кончик пальца, пока поднимаюсь по лестнице. – Что должна сделать леди, чтобы получить здесь теплый прием?

– Возможно, отбросить свои сталкерские привычки? – Я оборачиваюсь и вижу Джека, прислонившегося позади меня к перилам. Перевожу взгляд вниз на дверь – на путь к моему спасению, обратно на его спокойное, слегка сердитое лицо, а затем заглядываю через перила. – Во сколько еще историй ты влипнешь, прежде чем разобьешь колени? С медицинской точки зрения? Спрашиваю как друга… Не смей прыгать.

Прыгать. София спрыгнула. Я вздрагиваю, но Джек даже не шелохнулся, просто ледяная крепость – мрачный, твердый, недосягаемый. Я выпрямляюсь во весь свой устрашающий рост в сто шестьдесят восемь сантиметров.

– Я вышла, – гордо заявляю я, – на прогулку. Я за тобой не следила.

– Ты ехала за нами. Я видел твою машину.

– Ох, в таком случае да, я за тобой следила.

Естественно, он заметил. Джек никогда ничего не упускает.

– Тебе не следует здесь находиться, – говорит он. – Здесь может быть Безымянный.

Я стискиваю зубы, но управляю словами.

– И что? Он меня не волнует. Я хочу знать, что ты делаешь в компании Твида и почему ты с ними. Это опасно? Ты сказал, что не присоединишься к ним, ты сказал...

– Я много чего говорил, – Джек вздыхает, потирая глаза, – до смерти Софии. О чем в итоге пожалел.

У меня сводит желудок. Его слова о том, что я ему нравлюсь, тоже туда относятся? Я трясу головой. Эгоистка! Прекрати быть чертовой эгоисткой и сосредоточься.