Ремесленный квартал (СИ) - Кошовец Павел Владимирович. Страница 37

В этом есть какая-то ирония судьбы: сильные и благородные рыцари погибают, словно на заклании, не причинив самым настоящим силам зла особого вреда, зато компания наверняка не очень твёрдых в моральном отношении презренных наёмников играючи разметает толпу кровожадных монстров — и шамана, как правило настолько сильного колдуна, который и сам по себе является внушительным противником, равным, а то и превосходящим полусотню уруков…

— Благородные господа, госпожа, прошу простить моего племянника за чрезмерную настойчивость и эмоциональность.

Тьяри вспыхнул пуще прежнего — его дядя, покровитель и господин, граф РоАйци стал свидетелем его позора! К тому же, сосредоточившись на своих бедах, он не заметил резкого изменения чувств Лидии… И спину торопливо уходящей девушки лицезрел в полном отчаянии. Это он во всём виноват!

Рыженькая девушка, у которой он так и не удосужился узнать имя, поспешила за подругой. Маркиз, защищавший «тёмных», почему-то очень холодно глянул на дядю (не на него!), словно хотел заморозить, и тоже пошёл прочь.

— Что за невезение! — в сердцах бросил Тьяри, уже не сдерживаясь в присутствии старшего дворянина, на бледном лице которого обозначился вялый интерес. — Это я во всём виноват. Но всё равно не могу понять, что сделал или сказал не так?!

Граф перевёл на него какой-то сожалеющий и грустный взгляд и, видя искреннее расстройство парня, бросил непонятно:

— Думаю, это наши восточные родичи опять подсунули нам свинью.

— Родичи? Она что, с Восточного предела? Эта чудесная Лидия?

Граф смотрел на него с таким изумлением, словно у него выросли рога, или вместо носа пятак. Потом сочувственно покачал головой.

— Ты что, наследную принцессу не узнал? Будущую королеву? — и как-то внезапно осунувшись, тяжело пошёл обратно к столу.

Если бы была хоть какая-то возможность провалиться сквозь землю, он бы ею точно воспользовался. Тьяри чувствовал себя, как рыба, выброшенная на берег. Причём с ядовитым червяком в глотке.

Глава 12

Дождь поутих. Он был очень кстати, но всё равно, сырость, проникающая везде — это не очень приятно. Ройчи с пониманием относился к любой погоде, мог под неё подстраиваться или использовать в своих целях. Но сейчас отсутствие нормальной видимости удручало. Потому что при всей относительной безопасности пространства впереди и отсутствию видимых препятствий, будь то люди или сооружения, не считая самого канала, что-то мешало ему решиться на прохождение границы Ремесленного квартала. Он до рези в глазах ощупывал подходы, затем переносил взгляд за линию периметра района — наверняка там были скрытые посты — вряд ли цеховики столь безалаберны, а получить стрелу в упор — тоже так себе испытание. Ни с этой, ни с той стороны. Не может быть, чтобы непогода загнала всех в тепло по домам. Поэтому он не мог пока ни на что решиться — уж очень тревожно ему было.

Вчера к вечеру они оказались в видимости своей цели, но вместо простого прохода (собственно, значительную часть города так пересекли), их группка столкнулась с небольшой, но вполне логичной по нынешним временам проблемой: единственный известный им нормальный проход в район — широкий мост через канал перегораживала вполне серьёзная баррикада, а курсировавшие за ней защитники, несмотря на усилившийся дождь, внушали уважение. Но даже не это смутило троицу путешественников, а частые посты и патрули именно с этой стороны, в составе которых присутствовали и солдаты — вполне боеспособно выглядящие пехотинцы непонятной принадлежности и уже виденные раньше горожане с зелёными метками на одежде, среди которых наверняка встречались «ночные», выполняющие роли, как полагал Ройчи, координаторов и соглядатаев. Поэтому приняли волевое решение не лезть на рожон, чтобы не попасть в неприятную ситуацию и не доказывать на пальцах (с мечами в руках) свою благонадёжность, находясь между молотом и наковальней. Проверять, насколько цеховики поверят им на слово, что они «почти местные» как-то не улыбалось — схлопочешь для профилактики пару болтов, выковыривай их потом из глупой башки.

Оливия стоически отнеслась к решению. Если её что и смущало, то она предпочла об этом промолчать. Во всяком случае, Ройчи от неё стонов, нытья и капризов не услышал. Все реплики только по делу. При этом он стал ощущать какую-то особую прохладцу (он-то и раньше не был её «объектом внимания») и иногда начал ловить (когда она была уверена, что он не видит) подозрительные взгляды, и понимал, что невольно раскрыл перед девушкой свои умения. Но жалеть об этом, проводить беседы или вновь притворяться (но это же естественное состояние!) шутом, он не стал. Будет, как будет, пусть всё идёт своим чередом.

Между тем, отношения амазонки и Листочка заметно потеплели, и пробежавшая между ними кошка пока была забыта. Тут бы самим спастись, а некая молодая и чрезвычайно привлекательная особа истерит и пытается их втянуть в бесконечные неприятности с неопределённым количеством враждебно настроенных участников. По мнению Ройчи на улицы вышла в надежде лёгкой наживы как минимум пятая часть населения столицы (из мужчин, хотя бы умеющих удержать меч, а то и нож в руках, так, наверное каждый второй!). И убивать эти тысячи доморощенных мародёров, которые назавтра протрезвеют и (возможно) будут жалеть о содеянном, Ройчи не собирался. Нет, на такое он не согласен. У них с Листочком вполне чёткая цель, а «милые» забавы агробарцев, мирно живших около столетия и вдруг будто сошедших с ума от безвластия и мимолётной вседозволенности, его не волновали.

Парочка бесцеремонно, не очень обращая внимания на Ройчи, если он был рядом, только заканчивалось у кого-либо из них обязательное дежурство, тут же превращалась в некое подобие двуглавого бесконечного поцелуя. Наёмник, который при этом должен был как бы радоваться за товарища, испытывал лишь раздражение. Разумом он понимал, что эльф и девушка таким образом сбрасывают стресс и негатив неопределённости, и если бы не проблемы с гигиеной и хотя бы минимальный комфорт, уже давно занялись плотскими утехами. И мрачный Ройчи отнюдь не был бы им помехой — ещё бы попросили поработать канделябром, с них станется.

Ройчи с тоской вспомнил аппетитные формы Матильды и невольно громко вздохнул. Здесь, под дождём и гнётом непринятого решения только и оставалось предаваться несбыточным мечтаньям. Принцессы, небось, с помощью Единого и так вовремя пришедших к ним на помощь солдат капитана РоГичи, уже, небось, за пределами города и в безопасности. И безотказная Матильда с ними. Не то, чтобы он сомневался в своих мужских достоинствах и обаянии, просто служанка, не без его помощи выбравшаяся из дворца была очень милой, вполне созревшей, весьма податливой и наверняка умеющей быть благодарной (что и демонстрировала, не стесняясь) девицей. А самое главное, он ещё помнил тепло её тела. М-да, вот такие глупости лезли в голову. А между тем, что-то нужно было делать.

Листочек, который тоже поднялся на крышу минут пять назад и терпеливо дожидавшийся от него какой-то реакции, шевельнулся, таким образом обозначая своё присутствие.

Ройчи повернул голову к товарищу.

— Думаешь, надо идти?

Эльф, как и он прежде, вглядывался в сторону канала. Для высокорождённого, отличавшегося более острым зрением, нежели человек, дождь тоже был помехой. Но всё-таки…

— Опасно, — и неопределённо пожал плечами, подтверждая подозрения Ройчи. — Надо ещё ждать, — нехотя проронил, нахмурившись, а человек, с некоторой злорадной ухмылкой (вполне доброй, вообще-то) догадался об опасениях товарища.

Оливия, не жалуясь Ройчи, наверняка все свои беды озвучивала эльфу (ну, в паузах между поцелуями). Особым терпением-то она не отличалась. А возможно, что и вытребовала от разомлевшего кавалера обещание скорого появления сухого и чистого помещения с бочкой горячей воды, в которой можно смыть грязь и ужасы вспыхнувшего, как сухой трут города. И вот уже после… Листочек, небось, слюну уже пустил, а тут такой конфуз. При том, что, будучи профессионалом, он всё равно в первую очередь думает о безопасности и потребностях отряда, а потом уже о закипающих яйцах.