Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka". Страница 295

По правде говоря, приходить в кабак было не самой лучшей идеей, учитывая то, кем был его работодатель. Священники не одобряли подобных заведений. Здесь, должно быть, действительно, собирались не самые образованные и благовоспитанные люди — многие из них, как знал Арлен, едва умели читать, а кто-то и не умел вовсе, к тому же, практически все здесь сквернословили, распивали крепкие напитки и пели весьма похабные песни, о смысле которых Арлен только сейчас стал догадываться. Но так хотелось послушать россказни старого Нильса, получить горсть засушенных, а иногда и засахаренных фруктов, посидеть с людьми, не считавшими его — слуги — общество чем-то оскорбительным для себя.

Мальчик осторожно входит в это покосившееся деревянное здание, становится у стены… Да, здесь шумно — как и всегда, когда в порту стоит хотя бы один корабль, а учитывая то, что город, в котором живёт Арлен, считается главным морским центром во всей Алменской империи, в порту редко бывает пусто. Так что, это означает лишь одно — послушать истории о дальних странствиях можно практически всегда. Главное, конечно, чтобы клир — или, что хуже, кто-то из его знакомых священнослужителей — как-нибудь не узнал о том, что мальчишка здесь периодически бывает, иначе, вполне возможно, сюда он больше никогда не сможет зайти. Или лишится работы. Что, возможно, ещё хуже, потому что Юджин категорически отказывался брать его на свой корабль юнгой, ссылаясь на то, что здоровье у Арлена недостаточно крепкое, характер недостаточно покладистый, а опыта какой-либо физической работы нет вовсе.

По правде говоря, на Юджина Арлен долго обижался. Да и сейчас, если уж быть совсем честным, не мог полностью понять. Да. Арлен был не самым крепким ребёнком своего возраста, достаточно часто болел, но, мальчишка сам видел, как другой капитан брал юнгой на свой корабль Бартоломью, ровесника Арлена, но отличавшегося даже более слабым здоровьем. И ничего — Бартоломью даже стал здоровее за время плаваний! Да и характер у мальчика был не такой уж и скверный — Ерина, конечно, Арлен практически не слушал, но клир сам был в этом виноват. Ну а опыт… Арлен до того, как стал слугой, вообще, никогда не работал! И ничего — со своими обязанностями он постепенно свыкся, разобрался, что и когда должен делать и всё такое…

— Поди сюда! — кричит Арлену Билл — жирный и уродливый старик, который, впрочем, был одним из тех немногих людей, которые относились здесь к мальчишке действительно по-доброму. — А ну поди сюда, паршивец!

Слуга клира осторожно прошмыгивает сквозь толпу, стараясь никого лишний раз не задеть и не разозлить — за время жизни в Алменской империи он успел неплохо тому научиться. Он краем глаза замечает, как Карл что-то говорит Джорджу, из-за чего тот морщится и одним глотком опрокидывает, наверное, с половину бутылки. Джордж часто был благосклонен к Арлену — кажется, по рассказам моряка, дома его ждал сынишка примерно того же возраста, что, наверное, и побуждало мужчину практически всегда заступаться за Арлена, когда его начинали ругать.

Сегодня в кабаке даже более шумно, чем обычно — через пару дней из порта отчаливают сразу два корабля: шхуна «Лигортия» и фрегат «Завет». Арлен иногда боится, что кто-нибудь из тех моряков, что к нему благосклонны, не вернётся из плаванья. Ведь такое тоже может случиться, да? Это было бы крайне грустно. Мальчишка привыкал к этим людям, они становились ему безмерно дороги, как когда-то были дороги покойные ныне отец с матерью да братья.

Джордж и Карл, всё-таки, начинают ссориться. К ним присоединяется ещё и Барри. Арлен даже отсюда слышал глухой голос Джорджа, это гневное «негодяй», которое он произнёс обращаясь к увёртливому подленькому Карлу, что неизвестно каким образом оказался во флоте — всех остальных Арлен, может, и знал, как людей крайне необразованных, часто свирепых, ругающихся самыми последними словами, ужасно гневливых, но, в общем, достаточно честных, прямодушных и, как ни странно это говорить, добрых. Карл был не таков. Он, так же, как и остальные, был малообразован — вроде как, умел читать, немного считать и знал пару псалмов, которые обычно учат в приходских школах, плохо воспитан, но это проявлялось вовсе не в том, что он сквернословил или рукоприкладствовал, а в том, что постоянно подлизывался к любому человеку, которого считал достаточно выгодным для себя, и делал это настолько неумело и противно, что даже Арлену становилось тошно. Пожалуй, большая часть тех моряков, которых знал мальчик — а знал он только тех, кто приходил сюда пить — вела разгульный образ жизни. Но вряд ли кто-то делал это настолько же подло, как умел делать Карл. Ох, бедная Эбби, которой как-то пришлось провести с ним ночь! Эбби была одной из тех шлюх, что есть в портах. Измождённая, уставшая, истасканная — пусть ей и было всего около двадцати пяти лет, она выглядела, наверное, на все сорок. Эбби была грубоватой, могла неплохо наподдать Арлену ремнём, если тот проворачивал что-то, что её крайне раздражало, но, в общем, была хорошим человеком. Во-первых, она всегда помогала мальчику, когда ему нужна была её помощь. Во-вторых, именно Эбби тогда уговорила Ерина взять Арлена на работу. В-третьих, мальчик не мог не верить в её доброту, учитывая то, что именно она была тем человеком, который знал его тайну и который, что следовало сказать, до сих пор её никому не выдал. В-четвёртых, Эбби, может быть, и била его иногда сама, но никогда не давала ударить кому-либо ещё. Из своих клиентов уж точно. А ведь Карл как-то хотел его проучить как следует… Арлену думается, что было бы неплохо, если бы самого Карла сейчас проучил Джордж!

Наконец, ребёнку удаётся пробраться к столу, за которым сидит Билл. Он снова видит рядом с собой эти жирные красные руки, это толстое, некрасивое лицо, эту почти беззубую улыбку, которая казалась ему настолько противной в их первый разговор — кажется, тогда Билл тоже пришёл к Эбби.

— Арли! — говорит Билл, когда мальчишка оказывается рядом с его столом. — Попроси этого скрягу Гарри принести мне ещё рому!

Арлен кивает и отправляется к Гарри — владельцу кабака, одному из самых неприятных, по мнению большинства посетителей этого питейного заведения, людей, который, впрочем, тоже относящийся к мальчику вполне неплохо и даже благосклонно — Гарри нередко подкармливал Арлена сушёными вишнями и финиками, так что сам маленький слуга клира Ерина относился ко всеми ненавидимому хозяину кабака довольно доброжелательно. За что ему было не любить человека, который почти всегда дарил ему разного рода сладости, который почти всегда был готов напоить мальчишку молоком, которое держал именно для него? За то, что не любил давать людям в долг? За то, что обзывал остолопами и тунеядцами? Ну… Арлена Гарри тоже так иногда называл, но в этом мальчик не видел ничего такого. Подумаешь… Клир Ерин тоже называл мальчишку так. Иногда. Вообще-то, как бы эти слова клиру произносить было не положено по статусу. Так что, в Гарри Арлен не видел ничего, за что этого человека можно было бы ненавидеть.

Вот и в этот раз, этот одноглазый мужчина насыпал Арлену в руки целую горсть сушёных фруктов. Когда-то, мальчик на такого рода сладости и смотреть не хотел — дома было полно куда более изысканных и вкусных угощений. Но в последнее время любая еда кажется ему вкусной. А уж тем более сухофрукты — это практически единственное лакомство, которое мальчик может теперь раздобыть. Конечно, когда у клира Ерина приёмы, всегда можно стащить что-нибудь со стола, но… Приёмы духовные лица проводят не слишком часто. К огромному сожалению Арлена.

— Билл просил тебя… — начинает мальчик, когда присаживается рядом с владельцем кабака.

Он кладёт себе в рот засушенный финик. На самом деле, это достаточно вкусно, несмотря на то, что раньше он ни за что на свете не стал бы это есть. Ещё совсем недавно он жил совсем другой жизнью… Жизнью, где не было места грубости, ругани, побоям, грязной работе, где царили мир, покой, хорошие манеры, красивые платья его старших сестёр и матери. Ещё совсем недавно он бегал по отцовскому дому, смеялся, нарочно портил работу слуг, капризничал, устраивал истерики — ему, младшему ребёнку, любимцу матери и старших сестёр, это было вполне простительно. А теперь… Арлен оказался здесь. И он очень скучал по своим родным.