Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon". Страница 199

– Что вы, черт возьми, задумали? – выкрикнул Нильс, у которого на руках уже оказалась кровь с лица Найджела.

– Для начала попроси извинения у моего сына, – ухмыльнувшись, сказал Филиган, взглянув на своего сына с оскалом. Нильс обратил на Найджела недовольный взгляд, который выжидающе приподнял бровь.

– Извини, – выдавливая слово из глубины своей души, через неприязнь и ненавидящий взгляд, он смотрел на своего подлинного врага, начиная ненавидеть его пуще прежнего.

– Нет, – нахально произнес юноша. – Проси лучше.

Нильс задумался, переводя взгляд на девушку, которая смирно стояла, словно натянутая струна рядом с Хоффманом, от чего страх тут же заставил его говорить все, что велят.

– Прошу, Найджел, прости меня. Я виноват, – повторно попросил прощения Нильс, но и это не удовлетворило парня, ведь он обладал той, за которую Веркоохен должен ползать на коленях и молить, молить, молить о пощаде.

– Проси прощение на коленях, – скомандовал парень, а Нильс, онемевши, застыл. Он унижал его, что было не позволено никому. – Если этого не сделаешь ты, то, думаю, твое место с радостью может занять Розали, верно, солнышко? – обратился парень к девушке.

Нильс, не щадя коленей, моментально упал ниц, опустив взгляд. Он выдержит все, унижения, побои, любую боль, лишь бы ее не тронули. Но такой ли был план: заставить Нильса страдать в одиночку?

– Умоляю, прими мои извинения, Найджел. Прошу, прости меня! – срываясь, говорит парень, пока его руки сжали за спиной двое охранников.

– Знаешь, Нильс… Мне совсем не хочется тебя прощать, уж слишком плохо ты просишь. Не правдоподобно. Отец, будь любезен, передай мне девушку, – поддельно нежным голосом просит парень, и Хоффман подводит ее к сыну, отступая. Она стаяла рядом, несколько дрожа, когда почувствовала грубую руку у себя на шее. – Я не повторяю дважды, Веркоохен, – рявкнув, он как можно сильнее толкает девушку, и она падает на пол с испуганным вздохом. Моментально, совсем несдержанный и сильный удар носком обуви Найджела, бьет ее в живот, от чего она почти задыхаясь, заскулила на цементном холодном полу. Боль была невыносимой, нещадной, палящий в груди огнем и отдавая болью в ребра.

«Просто делай то, что говорят, Нильс. Зачем ты пытаешься сопротивляться? Мне же больно, Нильс..»

– Нет! – начал вырываться Нильс. – Найджел, прошу тебя, не делай этого… Я умоляю тебя! – Нильс был жалок, когда умолял, и это нравилось Хоффману младшему, от чего показался второй удар, а после девушка болезненно выкрикнула, свернувшись клубочком, дрожа у ног Найджела. От безвыходности, страха, ужаса и любви к ней, на глаза Нильса набежали слезы, делая его еще слабее.

– Умоляю, хватит! Ей же больно! Найджел, ударь меня! Я прошу тебя, бей меня, не ее, умолю… – взревел Нильса, все громче моля о милостыни его над беззащитной девушкой. Тот мгновенно посмотрел в сторону Нильса, едко улыбнувшись, наблюдая, как по щекам сильного мужчины стекают такие жалостливые слезы слабости.

– Можешь, когда хочешь, – кивнул младший Хоффман, присев около девушки. Розали пронзала боль в животе, задевая ребро. Невольно всхлипнув, она подняла свой взгляд на Нильса, который не мог ей помочь, совершенно ничем.

– Не прикасайся к ней, – прорычал Нильс, вновь попытавшись вырваться, но его попытки были тщетны. Он оставался слаб, не мог помочь, когда клялся ей в том, что ни одни руки не доставят ей боли, только его и только радость и наслаждение.

Он смотрел в ее глаза и понимал, как виноват перед ней. Смотрел, и понимал, что ужасную участь примет она… Ведь крылья свободной птицы были только у нее, и чтобы их вырвать, сломать, отрезать, придется вымучить невинную, юную девушку, убивая ее из внутри, раня и избивая любящее сердце юноши.

Он чувствовал ее боль своим телом. Как ее слезы текли по впалым щекам, так и у него рекой струились соленные капли, ублажая Хоффмнское эго.

Недавно он был самым сильным. Недавно он был лучшим из лучших, а теперь стоит на коленях, моля и вымаливая остановиться очерствелых, мерзких ублюдков. Нильс всем сердцем желал, чтобы эту боль он чувствовал на своей шкуре, он знал, как виноват, что Розали сквозь свой взгляд, дико и так скоро возненавидела его.

Обещал – не выполнил. Старался – вышло только хуже. Прибыл так скоро и сам – приговорил девушку к мучению, а себя к мукам безвыходности, настоящего ужаса, который скручивал его живот в узел, а тело дрожало от страха.

Нильс настоящий глупец, а расплата за это будет слишком дорога для него, да так, что в его разогревшемся пламенем любви сердце – умрет в самом худшем кошмаре, который стал наяву.

Розали оттолкнулась от холодного пола, стерев свои слезы. Если он не может ее защитить, значит, она должна сама побеспокоиться о себе, вытерпеть подготовленную участь, но, она еще мало осознавала о том, как именно ее хотели использовать.

Раньше ее били сильней, больней, дольше… Она выкарабкалась из тяжелого состояния, и даже смогла посмотреть в глаза своему страху – Нильсу, его рукам и пылкой любви, приняв ее, вбирая все искорки надежды на спасение.

Вставая на дрожащие ноги, она привела Нильса восторг, показав свою сильную сторону духа. Хоффманы же иначе расценили ее жест – жалкий, убогий и трогательный жест, заставив их тут же рассмеяться прямо в лицо красавицы.

– А она горяча, неправда ли, Нильс? – словно не веря, Найджел качал головой, восторженно смотря на девушку, которая, скрывая настоящую боль, пыталась быть смелой.

– Посмотрим, сколько ты продержишься, и насколько хватит твоей мизерной храбрости, ведь Нильс тебе сегодня не поможет, – медленно проговорил за спиной Розали Хоффманский отпрыск, касаясь ее плеч своими тяжелыми руками.

Один из охраны, под кивок Филигана, своего боса, подался к одной из старых комодов, достав веревки. Передав их мужчинам, которые удерживали Нильса, они быстро, не тратя время, связывают руки за спиной, оставив только одного следящего за ним человека.

Розали оглянула Нильса холодным взглядом, не понимая, почему он подчиняется этим людям. Она же видела, какой он сильный в битве на ринге, как легко только что уложил Найджела на пол… и ему сейчас связывают руки, уложив животом на пол. Он был действительно жалок. Не имея сил, защитить свою женщину, он быстро падал в глазах девушки, которая глубоко задумавшись, смотрела в его голубые, налитые слезами глаза.

Не такой он уж и могуч, как казалось тогда. Не такое у него стальное плече, как на сильнейшего бойца в часто запрещенной игре боях без правил. Не грозен, не властный, не хмур, не грубый… никакой. Словно не Нильс смотрел на нее, а она на него, не как Розали.

Двое из людей схватили ее за руки, расположив лицом к Нильсу, так, чтобы ему было удобно созерцать на девушку, пока над той издеваются. Она даже не встрепенулась, не понимая, почему ее сердце разрывается от боли, а разум ненавидит, как самого отвратительного выродка.

– Ты что собрался делать? – с тревогой и беспокойством спросил Нильс, попытавшись подвестись, но на него навалился мужчина, удержав его в том же, положении – прижатым к полу.

Найджел с хитрой улыбкой обходит Розали, вставая позади нее, не отрывая взгляда от глаз Нильса, медленно применяя силу, разрывая ткань белого платья на спине девушки. Розали в свою очередь поддалась вперед, но не смогла сделать и шагу, ведь ее крепко удерживали двое мужчин.

– Нет… нет-нет-нет. Найджел, остановись, – практически проскулил Нильс. Найджел даже не обратил внимание на парня, увлеченно разглядывая нежнейшую кожу девушки, проводя пальцами по позвоночнику, заставляя ее дернуться с новой силой вперед. Касания его были нестерпимые, сжигали ее, и когда он продолжил это делать, не смотря на ее сопротивление, она зарычала.

Действительно, зарычала так, как дикая львица, пойманная в руки человека. Она была похожа на нее – львицу. Упрямая, смелая, не поддающаяся ласкам, только рыча и брыкаясь, пытаясь выбраться из чужих рук.

– Тише, чего ты так разнервничалась, пташка? – поддельно-заботливым голосом спросил Найджел, оторвавши от нее свои руки, и отойдя в сторону. – Не уж-то испугалась?