Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon". Страница 201

Нильс начал кричать, когда не могла этого делать Розали, постепенно терявшая голову от этой боли, пытки. Ему казалось, что ее кожа отражается на нем, и ему было хуже с каждой секундой. Найджел поднял его голову за волосы, когда парень не мог на нее смотреть. Смотреть на то, как белое платье превращается в кровавое, как все еще ее рыдания доходят до слуха, как она открывает свои глаза и молит о том, чтобы все кончилось.

– Смотри, Веркоохен. И ты ничего не можешь сделать, ты – кусок дерьма, Веркоохен. Она лишиться жизни из-за тебя, а потом я тебя прикончу своими руками, разрежу тебя на кусочки, заставлю почувствовать страх…

Девушка в полубреду что-то мямлит, а затем слабея, прикрывает глаза… Она теряет сознание, проваливается в пропасть, в бездну. Хоффман отходит назад, пробегаясь глазами по половине спины, рассматривая кривое крылышко, которое начиналось с самого плеча и проскальзывало вперемешку с кровью до поясницы. И было ужасное отличие, на спине, где на второй половине оставалась нетронутая кожа…

– Странно. Я думал не выдержит и минуты. А тут вон, эскизы можно набрасывать, – рассмеялся Хоффман, пока девушка удерживали мужчины, с неким страхом в глазах переглядываясь.

– Ублюдок! Я убью тебя! Я уничтожу тебя, Хоффман! – задергался Нильс. Тогда Найджел встал на ноги, смело пнув юношу на пол, пока тот не мог оторвать сожалеющего и раскаивающегося взгляда с девушки.

– Ты такой же идиот, Нильс. Но знаешь, я, когда писал тебе послание… Письмо. Тогда, когда вы пробрались в мой дом… Я заранее знал, что сделаю с ней, – усмехнулся мужчина, подойдя к тумбам и уложив на поверхность уже не нужную газовую горелку. Но в замен в его руке оказывается нож с серебренной ручкой, на которой выбиты узоры.

Нильсу казалось, что он не мог еще сильнее испугаться, но все вышло как раз, да наоборот.

– Не подходи к ней! – закричал мужчина. – Не трогай! Нет, Хоффман! Лучше… лучше убей меня! – вымаливал он смерть, к которой не был расположен. Филиган остановился, посмотрел на него, улыбнулся, словно Нильс выговорил какой-то благой комплимент, а затем, не обращая внимания на громкие протесты и мольбу парня, забирает у охраны девушку. Поддерживая ее одной рукой.

– Я думаю, ежели ты ее так любишь, то остановись ее сердце от ритма жизни, твое умерет в еще больших муках. Скажи, я прав?

– Да! Вы правы! Но прошу… Я сделаю все, что вы скажите. Я дам вам денег, власть в Нью-Йорке, где угодно. Все, что вы хотите! Донован…– голос сбивается, когда его глаза смотрят на нож, которые медленно входит в живот девушки, а та даже не двигается, погруженная во тьму.

– Мне ничего не нужно, Нильс… Я уже получил все право на власть, даже на имущество Донована… А теперь я получу еще больше – твое вечное мучение, – мягко проговаривает он, и нож прорезает ее тело, пуская кровь, отчего платье полностью пропитывается кровью, ее жизнью и смертью.

– Нет! Нет…Розали…– охрипшим голосом говорил Нильс, а Найджел с больший удовольствием бьет его. Удар за ударом, боли нет, и он смотрит, как Хоффман достает из нее нож, сбрасывая тело девушки на пол.

Ее тело прогрузилось на бок, когда его взгляду открылся вид на нее со спины. Нильс тут же отводит взгляд в сторону, не находя в себе смелости смотреть на истерзанную девушку.

Нильс не заметил того, как в подвале послышались шаги, которые стремительно направились к эту комнату, где Хоффманы измывались над молодыми парнем и девушкой. Он не заметил, как около него оказался отец с незнакомыми людьми, как Найджел отскочил к своему отцу, и у каждого в руках показалось огнестрельное оружие.

Ошарашенный взгляд Хольгера увидел лежавшую на холодном полу девушку, по коже которой стекала кровь, все еще. Нильс на дрожащих ногах подвелся, шатающимся шагами начал идти, но когда он почти был готов свалиться из-за боли на пол, его поддержал Луи, который обеспокоенно посмотрел на Нильса, а Лиам ринулся к девушке, живо проверяя пульс на шее.

– Жива, пульс слабый. Вызывайте скорую, – тихо и быстро проговорил Лиам, когда за этой картиной, что пропиталась жалостью, наблюдали и люди Хоффмана, и люди Хольгера, который с гневом направлял на Хоффманов оружие. – Быстро! – прорычал Лиам.

Нильс упал около нее, дрожащими руками касаясь, девушки. Его слезы скатились по щекам, и тут же, громко, страдая от боли, ужаса, кошмара, что был перед его глазами, он взревел, подтягивая ее к себе и касаясь ее, крепко обнимает, что-то совсем непонятно и тихо шепча, колыхая, словно убаюкивая ее, пока на его руках, коже, одежде остается ее кровь.

– Повезло тебе, Веркоохен, чертовски повезло, – прохрипел Филиган, рассматривая вломившихся к нему в дом незнакомцев.

– Ты мерзавец, Хоффман! – прорычал мистер Веркоохен, когда подступил к Хоффману ближе, а его охрана все настороженней подняла пистолет, направляя его на Хольгера.

– Вам выпала возможность уйти тихо и бесследно, так пользуйтесь ее. Гляди, пташка действительно подохнет в стенах этого дома.

– Я пристрелю тебя! Я выпущу тебе кишки! Я прикончу тебя, – закричал Нильс, выхватывая их рук Луи пистолет, попробовав направить его в сторону Хоффманов, когда выстрел пришелся в потолок, из-за вмешательства Лима.

– Уводите моего сына и девушку. Давайте, шевелитесь, – скомандовал мужчина. – А с тобой, ублюдок, мы еще поговорим…

Лиам подбирает девушку, дыхание которой замедляется все быстрее и тише. Луи помогает Нильсу встать, и не смотря на его протесты, он силком тащит его к выходу. Нильс отбивается, кричит, пытается вырваться, чтобы убить его. Чтобы земля не смела, носить таких поддонков, ублюдков и мразей, таких, как Хоффманы.

– Нильс, подумай о ней, с ним разберется твой отец. Сейчас нужно спасти Розали, Нильс, ты нужен ей тут, – уговаривает его Луи, не прекращая с силой тащить парня за собой к выходу. Но до Веркоохена мало, что доходит, когда он, умалишенно с сумасшедшим взглядом метался по подвалу, а вскоре по дому, выходя на улицу.

Их тут же встречают много людей по дороге, которые заметавшись, провожают их к машине, откуда выпрыгивает Зейн, удивленно помогая своим друзьям, с шоком глядя на девушку и Нильса.

– Нужно в больницу. Мы не дождемся скорую, –проинформировал Лиам, укладывая девушку на сидение, куда присел Нильс, схватив в охапку Розали, крепко сжав кровоточивую рану на животе.

– Ладно. Хорошо, едем, – опомнился Зейн, сев за руль машины. Луи подгоняет, оставаясь на улице, а Лиам усаживается наперед, и как только дверца машины закрывается, авто с визгом шин выезжает с участка дома, скоро покидая его по заснеженным улицам.

– Нильс, не дай усилиться кровотечению… – тихо мямлит парень, знает, что Нильс все делает, пока Зейн немо передает тот шок в глазах Лиаму, который уводит взгляд на заднее сидение. Машина все сильнее набирает скорость, удаляясь как можно дальше от дома, от этих мучений, пережитой участи в этих мученических пытках.

Она лежала, совсем слаба, и ее дыхание, словно останавливалось с каждой секундой. Зейн прибавлял скорость, все быстрее прибавляя скорость, несясь по дороге, мчась с надеждой спасти жизнь девушки.

– Мы не успеем, – вымученно прошептал головой Нильс. – Она умирает, Лиам… Она почти не дышит…– жалобно проговорил парень, лелея щеки девушки, гладя ее по голове и прижимая к своему телу, Нильс взволнованно посмотрел на переднее сидение. – Быстрее, – прорычал он.

– Нильс, дорога скользкая. Сейчас гололед и…

– Заткнись! Езжай быстрее, Зейн! – закричал Нильс, словно обезумев…

Все было покончено. Они были вместе, но она действительно умирала, когда ее сердце забывало пропускать удары, ее кожа ставала еще белее, чем молоко, губы светлели, а рана кровоточила все больше из-за толчков авто по дороге.

– Нет… моя маленькая… моя милая, моя Розали… Не бросай меня, девочка, не надо так со мной… Умоляю…

Его слезы вновь смачивали щеки, и он разрывался на части, держа ее на руках. Такую нежную, такую вымученную, в кровавом платье и поврежденной спиной. Она не могла так умереть, только не такой смертью, только не тогда, когда последние воспоминания – боль, крик и тьма, в которую она провалилась.