Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ) - "LilaVon". Страница 203

– Розали сильная девушка, и ты ее поддержишь. Ей нужно время, как и тебе. Принять то, что произошло.

– То, что произошло… Ожоги перейдут в шрамы, Гарри. Она ненавидит меня, она была так холодна и безразлична ко мне, что это сбило меня с толку. Девять дней она была там… Может… Может, Алекса была права и…

– Нет, прекрати Нильс, – перебивает меня Гарри, остановившись и смотря мне в глаза.

Его взгляд был довольно грозен, а настроен решительно, его аура была сильна. Это было всегда свойственно мне, но не сейчас я готов был опустить руки и молиться Господу, чтобы она выжила, даже если она больше не глянет на меня. Молиться Господу, даже не веря в него, но безустанно моля и моля о ее возвращении.

Я готов на все, лишь она была жива. Я готов оставить ее, раз и навсегда. Я готов. Нет, я не могу. Я не хочу ее забывать, не хочу отпускать, не хочу ее оставлять. Я же…Я же ее люблю, все мое сердце заняло ее тепло, все мысли заняты ею. Мои руки никогда больше не прикоснуться к другой женщине, это вызовет отвращение. Она словно завладела мной, а я, как безумец брежу ею. Она мой свет на сегодня. Она та, кто не побоялся быть со мной, Рози доверилась мне душой. Она старательно заставляла меня возвращаться к жизни, вытащила из черно-белой ежедневной рутины, что поглотила меня. Она стала чем-то большим, ведь раньше я никогда и никого так не любил. Я не знал, что такое любовь, кроме как к матери, уже умершей матери.

Что мне делать, когда ее сердце перестанет биться, губы усохнут, а кожа побелеет?Она ведь может умереть, а это убьет меня самого.

Я был к ней так груб, нечестен, жесток. Я отыгрывался на ней, слабой, беспомощной девушке, которая не противилась мне, а поддерживала меня, вносила в мою жизнь краски. Она оживила меня, но теперь ее жизнь остановила свой ритм. Такая молодая, даже юная, умная, образованная, полна грез, надежд, доброты, что несвойственно в этом мире и в наше время. Она не видела во мне животное, она видела во мне человека, которому нужна нежность, я нуждался в ней… Она полюбила меня такого, дикого, часто черствого и холодного зверя, но полюбила, я знаю это.

Я готов вымаливать прощения всю свою жизнь, лишь бы она была рядом. Я готов на все, только не на то, чтобы отпустить. Нет. Я не могу, это выбьет землю из-под ног, это заберет мое дыхание, мою душу, мою человечность. Я не хочу возвращаться в ту дыру, где перебывал все это время.

– Нильс, – встряхнул меня Гарри, и я заторможено перевожу на него взгляд, чувствуя, как по щеке сбегает горячая, обжигающая слеза. Гарри с неудобством отводит взгляд, понимая все то, что не видят другие. Я знаю, что понимает. Я знаю, что он видит, как она мне дорога. – Ты не виноват. Ты оказался случайным проводником, и только. Они не хотели от тебя денег или власти, они не хотели фирмы, ничего, кроме тебя и юной Прайс. Хоффманы хотели сломать тебя, и ты им в этом поможешь? Разве так поступает взрослый мужчина? Нильс, я знаю тебя настоящего, я знаю, как ты силен морально, и я прошу тебя идти до конца. Она выздоровеет, доверься судьбе, верованию в то…

– Я ни во что не верю, Гарри, – перебиваю я его тираду. – Только… Я не знаю, как мне быть дальше. Я не знаю, как набраться мужества и позже смотреть в ее глаза. Я не знаю, как себя вести рядом с ней. Меня насквозь пронизывает страх. Я поистине боюсь ее потерять…– говорю я, своими ладонями закрывая лицо, а за тем переходя пальцами в волосы, закрывая глаза.

– Ты должен быть рядом с ней. Ты должен ей помочь выкарабкаться и встать на ноги. Ты должен подставить ей свое плечо, когда она будет нуждаться. Понимаешь?

– Гарри, – страдающе смотрю я на него, а позже отвожу взгляд. – Они ей просто вырвали крылья, как и обещали. Вырвали, вырезали, обожгли. Это было дико, это было по-зверски… Она никогда не примет меня. Она не поверит мне. Она может оттолкнуть меня.

– Господь всевышний, – взмолился Гарри, глядя на меня. – Мне казалось, что ты лишь увлекся девушкой, что дал ей немного больше внимание, чем остальным, что хотел ее в свою постель… Но она тебя изменила, полностью, до основания. Розали сделала из тебя человека, и я ей буду вечно благодарен в этом, ведь сколько я не пытался наудить тебя на это – все было тщетно, – говорит он, восхищенно смотря на меня, гордясь толи мной, толи девушкой, что сделала все это со мной.

– Я люблю ее, – тихим шепотом говорю я, а позже наблюдаю легкую улыбку Гарри, и он обнимает меня, крепко, дружелюбно. Я благодарственно обнимаю его в ответ.

– Тебе лучше перестать, так сильно сжимать меня. Мало ли, подумают, что мы еще нетрадиционной ориентации, еще посадят, – качает головой Гарри, а я подавляю смешок. Узнаю своего друга с его едкими и частыми шутками.

– Ты никогда не изменишься, Гарри, – качаю я головой, отпрянув от него.

– Кто-то должен поддерживать стабильность в нашем кругу, который, кстати, быстро разваливается.

– В каком это смысле ты говоришь? – прищурился я.

– Подготовлю тебя к неприятной новости, Веркоохен, – довольно посерьезнел Гарри, сложив руки на груди. – Никто не знал, кроме нашей общины, где вы с Розали. Никто не знал, что ты приехал в город, кроме нас. Никто не знал, что Розали в Англии. Никто, кроме ребят. Тебе это ни на что не намекает? – прищурился мой друг, а я недоуменно округляю глаза.

– Не понимаю тебя.

– В Англии не было слежек. Я часто проверял улицы и установил пару камер во дворе. За домом, за мной, за семьей Прайсов никто не следил. Но при этом, остальные знали, какая происходит афера, и какой был наш план. При этом, Хоффманы не знали ничего о нас, и не могли узнать где она, разве что только не имели интуитивного мышления.

– Это бред, Гарри. В любом случае можно было проверить информацию на Розали и ее местонахождении…

– Разве? Ты даже Доновану не говорил, что уедешь из города. Все думали, что она находится в Нью-Йорке. Тем более, есть еще один факт – они бы не являлись в дом Розали приготовленными к захвату девушки, причем зная, что там нахожусь я. Охраны было достаточно, чтобы одолеть еще минимум, как троих.

– Нет, – отрицательно тяну я, качая головой, нервно улыбаясь этой бредовой мысли.

– В доме Хоффманов… Нас слепо подставили, ведь он не знал, что бы придем. Ты решил это за двенадцать часов до того, как ворваться к нему в дом. Он все подготовил, а предатель среди нас. Он просто сидел с нами, а затем выкладывал все Хоффману.

– Черти, как тебе такое вообще в голову приходит? – удивился я. Как бы печально не было, он говорил реальные факты и составлял картину того, что у нас была крыса, которая чертовски подставила меня.

– В больнице на досуге думается лучше, – усмехнулся парень, а я невольно выругался.

– И кто же это?

– Еще не знаю, без понятия на то, кто мог быть этой крысой. Мы же почти пять лет вместе, мы как братья, если делаем, то вместе. А теперь кто-то отделился, тот, кто против тебя.

– Алекса? – выпаливаю я.

– Это ты на то, что меж вами было?

– Она не адекватна после того, как я отказал ей. Она находилась всегда со мной, в курсе всего, общалась с Розали… – я задумываюсь, вспомнив все ее слова о том, как она относится к Роуз. Да и она почти мне угрожала, если я с ней что-то сотворю наподобие того, что произошло. – Не она. Точно не она, – качаю я головой, смотря на Гарри. – Может, это Найл или Одри? – предлагаю я и кашляю, прикрыв рот кулаком. Гарри сдвигает брови, недовольно смотря на меня.

– Эй, притормози, Веркоохен. Нужно возвращаться, а то ляжешь еще с воспалением легких. С предателем я сам разберусь, просто ставлю тебя в известность. В любом случае, это тот, кто был рядом, кто знал все о наших планах. Тебе стоит сейчас побеспокоиться совсем об ином.

– Ты как всегда прав. Розали сейчас занимает весь мой разум, и эта крыса… Ладно, пойдем. Тут жутко холодно, – обращаюсь я к Гарри и мы более быстрее возвращаемся назад.

– Нильс, и еще кое-что… – тянет Стайлс.

– Давай, хуже точно уже не будет, – горько тяну я, посмотрев на друга.