Власть любви (СИ) - Караюз Алина. Страница 36

Этот человек уже был готов на все и сам боялся своей готовности.

Скрипнула, приоткрываясь, дверь. Егор застыл, молча глядя, как в комнату входит отец его пары. Человек, виновный в гибели его стаи. Тот, кто заслужил смерть — и не раз. И снова острые когти вошли в ладони, осаживая внутреннего зверя на место.

Зверь рвался с цепи с пеной у рта. Зверь бесновался и выл. Зверь молил выпустить его на свободу. Он хотел почувствовать, как клыки входят в горло врага, как рвется аорта и теплая кровь наполняет пасть. Как пламя мести выжигает огромную брешь, и на оставленном пепелище наступает покой.

Егор заставил себя остаться на месте. Хотя, это стоило ему неимоверных усилий. Ведь этот человек был не только должен ему за смерть близких. Он пришел забрать его пару. Волк почувствовал это, едва Ермилов вошел.

Степан не сразу его заметил. Он не ожидал, что они встретятся вот так просто, в пустом помещении. Без свидетелей, без предупреждения. Тот мужчина, который привез его сюда и накормил, сказал только: «Иди, тебя ждут», — и он пошел.

Встреча, которой он сам хотел, оказалась для него неожиданной. Он не успел совладать с эмоциями, они все были ясно написаны на его усталом лице.

Пронзительный взгляд желтых глаз пригвоздил его к месту. Старый охотник занервничал, чувствуя, как по спине под дубленкой начинает течь пот. Он так и не снял ее там, в зале, только шапку оставил на стуле.

Лугару молчал, следя за реакцией человека. Он словно чего-то ждал от него. Они стояли, разделенные несколькими метрами пустого пространства: один — застыв на пороге, второй — у противоположной стены. Пока звенящая тишина, наполнившая пространство, не стала невыносимой.

— Зачем ты искал нас? — Егор первым нарушил затянувшееся молчание.

Откашлявшись, Степан произнес:

— Мне нужна моя дочь.

— Ты же отпустил ее, человек?

Последнее слово Егор выплюнул, не скрывая презрения.

Ермилов нахмурился.

— Это была минутная слабость, — нехотя признал он. — Я сделал ошибку.

— Людям свойственно ошибаться. Лугару — нет.

— Не будь так уверен. Где Леся? Я передумал и хочу забрать ее домой.

— Ты может и передумал, — губы Егора раздвинула хищная усмешка, — а я нет. Я своих решений не меняю. Ты отказался от нее там, на дороге. Сам передал мне все права на нее. К тому же твоя дочь больше не человек и ей не место среди людей, ты сам это знаешь. Хочешь, чтобы твои друзья устроили на нее охоту?

— Ее никто не тронет, — буркнул в ответ Степан, испытывая злость от того, что лугару прав. Во всем прав. И это невозможно было игнорировать. — Я не отказывался от нее. Я хотел ей помочь! Остановить мутацию! Я не хочу, чтобы моя дочь стала чудовищем.

— И каким это образом? Отдав ее на растерзание в какую-то подпольную лабораторию?

— Это Институт! Очень уважаемый, созданный на правительственном уровне. Если бы мы туда доехали, Лесе ввели бы антидот, который блокировал бы мутацию.

— Ты же знаешь, что это невозможно. Твой напарник понял это еще там, на дороге. Потому и хотел застрелить ее. Он, так сказать, решил оказать твоей дочери последнюю милость.

— О чем ты? — Степан обескураженно заморгал. — Макс не мог…

— Но он собирался сделать это. Он сказал ей: «Беги, дай мне шанс тебя пристрелить». Я же был там и слышал.

— Все равно… Я не верю тебе… Я хочу забрать свою дочь. Где она?

Ермилов уже распахнул двери, собираясь выскочить в коридор, но Егор успел преградить ему путь. Охотник едва не врезался лбом в грудь двухметрового лугару.

— Сознательно, может, и нет, — процедил Егор, сузив глаза, — но ты сделал свой выбор. И я тоже. Я не убил тебя, помнишь? А мог.

Охотник скрипнул зубами. Напоминание о том, что эта тварь милостиво оставила ему жизнь, было сейчас очень некстати. Что-то, похожее на укол совести, заставило Степана сделать шаг назад, но он тут же подавил в себе это чувство и медленно, стараясь не привлекать внимания, повел плечом. Вот он, нож, под рукой. Ему нужно всего мгновение, чтобы выхватить оружие из-под полы. Только бы угадать момент! Пока эта тварь жива, им с Лесей не будет покоя.

— Хорошо, — Степан сделал вид, что готов смириться, — я могу увидеть свою дочь?

— Зачем? — Егор моментально напрягся.

— Хочу убедиться, что с ней все в порядке. Поговорить с ней. Пусть она сама выберет, с кем ей остаться. Это должно быть ее решение.

Егор помрачнел.

— Она не может ничего решать. Теперь за нее все решаю я.

— Ты много на себя берешь, волк.

— Она моя пара.

— Ты не понимаешь! — начал горячиться Степан, чувствуя, как по вискам стекают капли липкого пота. — Моя дочь не волчица. Она человек. Ты не сможешь всю жизнь удерживать ее силой. Однажды проснешься — а ее нет… Или будешь держать на цепи, как дворовую суку?

Егор отшатнулся, словно его ударили наотмашь.

Нет, конечно, нет, он никогда так не поступит со своей парой. Просто не сможет причинить ей вред! Людям никогда не понять отношений, которые связывают истинную пару, они все меряют по себе.

— Это ты не понимаешь, человек, — произнес он напряженным тоном. — Леся без меня не сможет. Теперь я — часть ее, а она — часть меня.

Громкий, заливистый смех Леси донесся с верхнего этажа. Смех абсолютно счастливого и довольного собой человека. На этот звук невозможно было не отреагировать. И оба мужчины не удержались, глянули вверх, будто ожидали увидеть девушку сквозь потолок. Егор, забывшись на мгновение, застыл, сдерживая дыхание, впитывая в себя чистые, незамутненные эмоции Леси, лучащиеся искристым весельем. Он слышал ее голос, доносившийся через перекрытия. Она что-то говорила сквозь смех. И он уже представил ее смеющиеся глаза и ее губы, сложившиеся в улыбку.

Если бы только она хоть раз посмотрела так на него!

И тут же острая боль, пронзившая спину, заставила его вернуться в реальность. Боль, которая свернулась колючей змеей под левой лопаткой.

ГЛАВА 20

— Я всю жизнь мечтала о дочери, но бог дал мне одних сыновей. Сама не знаю, зачем я хранила все эти тряпки. Наверное, чтобы однажды они послужили тебе.

Марго с тихой улыбкой погладила рукой разложенную на кровати одежду. Там лежала пара блузок рубашечного покроя, юбка с воланами, стеганый теплый жилет, отороченный мехом и джинсы-варенки с завышенной талией. Все вещи словно сошли со страниц «Бурды» восьмидесятых годов.

— И много их у вас? — поинтересовалась Леся, имея в виду количество сыновей. Она стояла, завернувшись в простынь и придерживая ее руками на груди, потому что нижнее белье, которое было на ней, в порыве страсти оказалось разорванным в клочья. И девушка хорошо знала, кого благодарить за эту сомнительную любезность.

— Давай на «ты». Много, аж пятеро, — Марго расплылась в горделивой улыбке. — И знаешь, для лугару это не предел.

— По тебе и не скажешь, что ты мама пять раз, — Леся сознательно проигнорировала упоминание о лугару и оценивающе глянула на пышную грудь собеседницы, видневшуюся в вырезе блузки.

Голос девушки звучал немного смущенно, все-таки она не привыкла обращаться со старшими так фамильярно. А Марго, несмотря на то, что выглядела моложаво, воспринималась ею именно как «старшая». Зрелая, опытная, умудренная годами. Наверное, именно такой бы была ее мама, доживи она до этого времени.

— Сколько тебе лет? — вопрос вырвался сам, прежде чем Леся успела прикусить язык.

— Шестьдесят пять.

— Ого… А выглядишь намного моложе… — растерялась девушка.

— Еще бы, — хмыкнула Марго, протягивая ей джинсы. — На-ка, примерь. Думаю, тебе подойдет. Связь с лугару имеет свои преимущества. Например, долголетие и отменное здоровье.

— Лугару… — Леся скривилась. — Твой муж тоже?..

Она послушно натянула джинсы на попу и застегнула металлическую пуговку на поясе. Джинсы сели, как влитые, обтянув упругие ягодицы.

— Ну вот, — Марго окинула ее удовлетворенным взглядом, — а я что говорила? Повернись. У меня глаз-алмаз. И да, мой Борис тоже. Знаешь, я ведь понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты кипишь от злости, все в тебе протестует. Сама была такой поначалу. Все чего-то доказывала, куда-то бежала. Куда? Зачем? А черт его знает!