Реквием (СИ) - Единак Евгений Николаевич. Страница 53

С тех пор покой покинул любителей рыбной ловли. Каждый мечтал выудить именно карпа с золотыми кульчиками (серьгами). Масла в огонь подлила учительница биологии и географии Людмила Трофимовна, которая на уроке рассказала, что карп живет до двухсот лет.

Бывая в кузне, я не выдержал и спросил старого Коваля напрямик, цеплял ли он серьги пановому карпу. Прокоп пробурчал в ответ что-то непонятное. Когда я повторил вопрос, Коваль, отвернувшись, начал усиленно стучать молотком по раскаленному железу. Такая неопределенность еще больше разворошила наше воображение. Стало ясно, что Коваль дал клятву пану Соломке о неразглашении тайны и хранит ее до сих пор.

Возле гребли часто наблюдали извилистую линию пузырьков, длиною до трех метров. Фритка Твердохлеб с присущей ему серьезностью, объяснял, что это огромные змеи, способные задушить человека, а тем более ребенка. При расспросах все родители, не сговариваясь, единогласно подтверждали Фриткину правоту. Все они надеялись, что хоть что-нибудь оттолкнет их чад от частых визитов на ставы или по, крайней мере, от заплывов в глубокие места.

Старики рассказывали, что ночью в ставу раздаются громкие жалобные стоны, вызывая у слышавших их, леденящий душу страх. По преданию, это стонут души не вытащенных из воды утопленников, умоляя найти тело и похоронить по христиански. Тогда души упокоятся и перестанут взывать по ночам.

Рассказывали, что на турецком погосте по ночам зажигаются таинственные голубые огни, а Мирча Кучер утверждал, что он сам слышал от Горки (Григория) Унгуряна, что тот в свою очередь лично видел ночью на Соломкином кургане появившуюся ниоткуда старинную беседку, в которой за столом сидел сам пан и громко рыдал с причитаниями и рвал на себе волосы. Рассказывая об увиденном, сам Горка, по утверждению Мирчи, горько рыдал, сопереживая пану.

Все эти легенды с ходу разбивались о Тавиковы объяснения, откуда взялась каждая легенда.

— Рыбе, по прихоти пана, вполне могли вдеть серьги. — объяснял пятнадцатилетний Тавик, перешедший уже в десятый класс, так как в школу тетка Раина отправила его с шести лет.

— Но с серьгами рыба подвержена большой опасности зацепиться за коряги или за утащенные, либо просто утерянные снасти и могла погибнуть от голода. А возможно другое. Пана давным-давно уже нет, а рыбу мог кто-либо поймать. Отдавать серьги некому. Рыбу давно могли съесть, а серьги, возможно, носит чья-то жена или дочь.

— Что касается водяных змей, то такими могут быть только ужи. Но они гораздо меньших размеров и часто всплывают, чтобы набрать воздух. — продолжал Тавик. — скорее всего это карпы роются в иле в поисках корма. А по ночам могут вопить совы или филин, а может и лиса голодная подвывает. Какие могут быть голубые огоньки на кладбище? Там масса трухлявых пней, а в них живут мелкие червячки, светлячки называются.

— Но Горка своими глазами видел пана в беседке. Не станет старый человек врать. — не сдавался Мирча.

— А ты не спросил Горку, сколько стопок он выпил, перед тем как видел пана. А что Горка плакал, так может то вовсе не слезы, а водка лилась из Горкиных глаз. — окончательно сокрушал Тавик одну за другой все без исключения легенды.

Широко открыв рот, я с изумлением слушал каждое Тавиково слово. И когда только он успевает столько читать? Да еще и запоминать!

Общение с Тавиком внесло свою весомую лепту в формирование моего критического отношения к суевериям и легендам.

Но одну романтическую легенду, поражающую хитросплетениями выдуманной истории с имевшей место действительностью в прошлом и настоящем, привожу со всеми подробностями.

Старики утверждали, что метров двести выше, где сейчас находится берег восточного хвоста большого става издревле бил из-под земли мощный источник чистейшей, как хрусталь, воды. Бурный поток несся вниз по склону. На повороте поток сливался с быстрой речкой Боросянкой, берущей начало из трех мощных изворов в котловине, называемой Понорами за селом Боросяны со стороны Брайково. Далее речка делила село на две половины.

Свое название речка Боросянка получила от того, что на ее берегах были плодородные пастбища, на которых паслись отары тучных (толстых, боросаных) овец. По бытующему преданию, первых людей, поселившиеся в этих местах более шестисот лет назад и пасших овец, звали Боросянами. Один из Боросянов, разбогатев, якобы стал владеть этой землей.

В 16 — 17 веках во время нашествия чумы село Боросяны дважды, как и соседнее Брайково, вымирало полностью. Пустовавшие дома через годы заселялись пришлыми людьми из других мест Бессарабии и Украины, удиравшими с насиженных мест от чумы и турецкого нашествия. Со второй половины восемьнадцатого века до настоящего времени жителей по фамилии Боросян в селе не было.

Затем, пробегая по долине зигзагами, Боросянка проходила место, где сейчас находятся самые крайние дома нижней части Елизаветовки. Самой Елизаветовки тогда еще в помине не было. На том самом месте, где сейчас находится, вытянутое в одну линию, село, протекала тихая безымянная речка, которая на долине сливалась с более мощной Боросянкой. Далее никогда не пересыхающая Боросянка текла по лощине между холмами и впадала в Куболту там, где сейчас находится северо-восточная окраина Плоп.

В пятистах метрах восточнее последней излучины Боросянки перед слиянием с Куболтой, находилось, построенное в начале восемнадцатого века, имение пана Барановского. От имения Соломок до Барановских напрямик через пологую возвышенность было чуть больше полутора километров. По дороге — больше трех. В самом начале войны имение дотла было разрушено советской авиацией, бомбившей, остановившуюся там на постой, крупную немецко-фашистскую часть.

После войны в окрестностях бывшего имения устроили сельский скотомогильник. Оставшиеся развалины разнесли по кирпичикам. Во времена моего детства у многих пожилых сельчан цыплята пили воду, налитую в квадратные печные кафельные корытца, унесенные с развалин бывшего имения. Тогда я был убежден, что весь дом Барановских был очень нарядным и целиком состоял из узорчатых зелёно-голубых и желто-рыжих блестящих глазурованных изразцов.

Самих Плоп тогда тоже не было. Первые дома стали появляться лишь в 1776 году. Куболта, берущая начало на окраине села Паустово, что под Окницей, на своем пути впитывала воду из множества крупных источников. Только в окрестностях Плоп Куболта вбирала в себя воду более, чем из двадцати изворов. Однако самым крупным родником, питающим Куболту, всегда считался источник на горе к западу от села Городище.

Все окружающие источник и поток земли принадлежали поколениям польских помещиков Соломок. Там стояло, ныне срытое, родовое поместье. Поток в нескольких местах запрудили и в чистые ставы запустили рыбу. Мимо поместья проходила дорога, которая вела от Тырново через Цауль, Плопы и Городище на Сороки.

…В незапамятные времена большой отряд турок возвращался из удачного похода. Награбленное везли на десятках подвод. Только одного золота был целый воз, который тянули четверо быков. Возле каждого колеса вышагивал янычар, постоянно поливая ступицу и ось водой. Воду везли в бурдюках следующие за золотом три арбы.

На территории Бессарабии лютовала чума. Не обошла она и отряд турок, который редел на глазах. Стала реальной угроза полного вымирания войска. Заболевший паша, предчувствуя свою кончину, позвал трех сыновей, бывших с ним в походе. Он приказал сыновьям бросить кожаные мешки с золотом в глубокий источник и налегке мчаться в Измаил. Оставшимся в живых надлежало из поколения в поколение передавать секрет о спрятанных сокровищах. Так и поступили. Отрубив головы всем, кто помогал им свалить золото в источник, сыновья паши ночью покинули лагерь и поскакали в Измаил…