А.А.А.Е. (Роман приключений. Том II) - Иркутов Андрей Дмитриевич. Страница 14

Ноги, иссохшие, покрытые струпьями царапин и ран, мягко ступали по земле и высокие тела плавно раскачивались… Губы на лицах плотно сжались. Возвышенный сильный дух, победивший и умертвивший плоть, победоносно горел над головами десяти саманов.

Обе партии полицейских, обе партии народа, свита принца, генерал Драйер и Эндрью Ретингем застыли от неожиданности. Даже любопытный собеседник шефа полиции настойчиво проглядывал свой монокль.

Саманы появились внезапно, скользнули по направлению к голове процессии, к принцу Уэльскому, со склоненными покорно головами и скрещенными руками.

Полицейский эскорт раздался по обе стороны, образуя коридор, по которому плыли саманы. У одного из углов поперечных улиц с любопытством смотрели Дикки и Сакаи. Настоящий народ приближался!

Когда саманы подошли достаточно близко, один из них, самый высокий, самый худой и самый истощенный, не человек, а вобла, отделился и протянул свои сухие длинные руки. Он отвесил низкий поклон и, когда подымал голову, то скрестил руки и опустил глаза к земле.

Саманы терпеливо выслушали речь принца и их сухие губы только плотнее сжались. А когда Уэльский кончил, Драйер и Ретингем немного поторопились с выражением восхищения…

Сухой, до ужаса четкий, режущий голос бросил:

— Да здравствует свободная Индия! Смерть ее палачам!

Что-то скользкое, блестящее, леденящее кровь показалось в руке самана. Парой выстрелов Ретингем свалил двух первых.

— Оперетта кончилась! — крикнул Дикки, разбил морды державшим его полисменам, выхватил у кого-то револьвер и бросился к индусу. Сакаи, ломая челюсти, побежал за ним…

Но они не успели приблизиться к процессии, как их перевязали, избили и вместе с саманами запихали в башню молчания.

Башня молчания!.. Башня мертвых!.. Башня судорог!..

Внизу, в воронке, лежали обглоданные хищниками скелеты. Толстые стены башни шли вверх; тяжелая чугунная низкая дверь на массивном засове и еще две таких же двери. Саманов, Дикки и Сакаи впихнули в эту башню. Все случилось так неожиданно и быстро… Саманы, лесные странники, люди, изжившие плоть, безмолвствовали. Казалось, что они могут вечно сидеть на одном месте и смотреть на одну точку.

Они небрежно устроили свои тела.

Сверху свисал ломоть призрачного неба и проходили дразнящие, легкие, перистые облачка. Только жара сухая, без малейшего ветерка, спускалась к ним и стены обдавали пылью тысячелетий…

Отчаяние не было в привычках Дикки. Он вспомнил, что в последнее время вел себя вообще страшно глупо. И ругался больше всего за невыдержанность в последний момент. Сакаи, подобно саманам, совершенно не волновался и осматривал стены башни. День близился к концу.

Неприятно действовали на нервы хрустевшие под ногами кости и черепа. Дикки вздрогнул.

В зажатом костяке руки, оторванной с запястьем от какого-то скелета, он увидел блестящий металлический значок. Что-то заставило его нагнуться и с легким отвращением поднять руку. Пальцы сначала не поддавались, потом сразу рассыпались и на руке у Дикки осталась звездочка с серпом и молотом. Он показал ее Джико, а потом пристегнул к своей рубашке.

Когда-то очень давно индийские владыки сажали в башню непокорных рабов. Позже в нее попадали эти же владыки, не желавшие подчиняться победителям-парсам. Парсы, покоренные людьми белокурых рас, сложили здесь свои кости. А теперь с особой ненавистью белые владыки кидали в башню смерти, вместе с фанатиками-индусами, индусских борцов, рабочих из городов, крестьян, не платящих налогов, и белых, шедших рука об руку с ними…

Начинало темнеть. Клочок неба розовел, и перистые облачка превратились в золотисто-палевые. Из розового небо постепенно серело, потом перешло в темно-синеватый блеск и, наконец, наверху ярко заблестели звезды. Невыносимо хотелось пить.

— Завтра, старина, мы будем чувствовать себя немного хуже! Я не думаю, что нас прикончат холодным или горячим оружием…

Дикки был прав.

Самым отрадным местом в их заточении был кусочек неба, но до него, по крайней мере, двести футов гладкой, сточенной временем стены. На саманов Дикки перестал обращать внимание. Саманы слились с сумерками, ушли в камни…

Глубокой ночью заснувший Дикки ясно почувствовал, что кто-то его зовет. Он открыл глаза.

— О, иностранец, — протяжным спокойным голосом заговорил с ним саман, — встань и слушай! Мы знаем, вы хотите идти в страну, лежащую далеко на севере. Саманы все узнали и они хотят вывести вас, о, иностранцы, из башни молчания. Как?.. скажешь ты. Но это не должно интересовать тебя и только об одном хотят предупредить саманы. Через два места, полных ужаса, пройдем мы. Хватит ли у вас, о иностранцы, силы духа, чтобы миновать их? Ты не можешь представить ужас мест, по которым пойдем мы к спасению. Спокойствие, — вот что спасет вас, о иностранцы!

— Веди нас, саман!..

Дикки, не колеблясь, согласился и разбудил Сакаи. Все равно, другого выхода не оставалось! Понимать, как они собираются вывести их из этой крысоловки, он не хотел. Говорят, значит, сделают.

Саманы встали и пошли за старым саманом, говорившим с Дикки. Старый саман начал размеренными шагами что-то отсчитывать, потом опустился на колени.

После пяти минут безмолвия, во время которого саманы молились, а Дикки и Джико тщетно старались рассмотреть, что они делают, старый саман заговорил.

— О, иностранцы, следуйте за мной! По моим стопам!

Дикки и Сакаи подошли и увидели, что одна огромная глыба сдвинулась в сторону и перед ними зияла черная дыра. Они пошли. Старый саман впереди, за ним Дикки, за Дикки — Сакаи, за Сакаи еще семь саманов. Руки старого самана простирались вперед. Он далеко забрасывал ноги и мягко ступал на землю. Они спускались по лесенкам вниз. Лесенка кончилась и пошла сырая, пористая почва. Всюду стояла одинаковая, абсолютная тьма. С одной стороны тянулась каменная неровная стена, с другой — пустота, и часто левая рука Дикки беспомощно висла в воздухе, обманутая в попытке найти опору. Они шли очень долго и хранили гробовое молчание.

Рыхлая почва два раза переходила в каменистую. Два раза они брали небольшой подъем. Два раза спускались с небольших спусков. Пустота слева и стена справа. Чем дальше они шли, тем тяжелее становился воздух. Он насыщался гнилой пряностью, затхлостью и слабо, но все же одуряюще, действовал на голову. Так расслабляет воздух в тропических оранжереях, в мангровых болотах перед грозой.

Внизу под ногами захрустели кости, а метрах в десяти засветилась призрачным светом вода. Тени расползались по шершавой каменной стене, и на пятьдесят футов вверх свет тоже пропадал, расплываясь в черном, гнилом воздухе. Вся развернувшаяся перед ними картина походила на открытую пасть колоссального чудовища. За несколько метров до воды старый саман остановился.

— Умеете ли вы быть рыбами в воде, о иностранцы?

— И неплохими, саман! — ответил Дикки.

— Я думаю! — подтвердил Сакаи.

— Тогда, — продолжал саман, — вы разденетесь и ваша одежда останется здесь. Только чресла ваши, о иностранцы, наподобие наших могут быть прикрыты.

Дикки разоблачился. То же сделал и Сакаи. На Дикки были короткие спортивные трусы. Сакаи сделал их из нижних штанов. Полотнянку и билет спрятали во рту.

— Теперь, — заговорил саман, — слушайте! Это подземное озеро. Оно сообщается с притоком могучего Инда. В нем священные аллигаторы.

— Ничего себе собака! — подумал Дикки. — Они не дураки насчет таких рыбок, как мы…

— Мы должны опуститься под тот хребет. — Саман показал на выступ стены, уходившей в озеро. — Под ним дыра, и там вода свежа и прозрачна. Готовы ли вы, о иностранцы?

— Как, Сакаи, полезем? — спросил Дикки, и когда тот ответил бесстрастным кивком головы, он сказал саманам:

— Да!

— Вы должны коснуться голубого дна, и когда ледяная вода арки охватит ваше тело, подымайтесь вверх, берите середину вон того угла и милостью Будды спасетесь. — Саман указал рукой на расщелину в выступе и нырнул в воду.