Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф. Страница 26

- Садись вот тут, - попросила Герда, поправляя подушки на диване, - положи одну руку на спинку дивана и поверни голову к ширме.

Герда рисовала весь остаток утра и большую часть дня. Лили сидела на краю дивана, изучая сцену, нарисованную на ширме с морскими ушками: рыбацкая деревня и поэт в легкой постройке из ивы. Лили проголодалась, но заставила себя игнорировать голод, пока Герда не остановится. Она делала это для Герды, это был ее подарок - единственная вещь, которую Лили могла ей дать. Она должна, даже если придется ждать, пока Герда скажет ей, что делать.

Позже, в тот же день, Ханс и Лили отправились на прогулку по улицам Ментона. Они остановились около витрины, за которой продавались лимонное мыло, фигурки, вырезанные из оливкового дерева и пакеты засахаренного инжира. Ханс и Лили говорили о Ютландии, о боровах, топтавших эту землю на протяжении четырехсот лет; о людях, дети которых поженились, смешивая кровь, сгущая грязь.

Отец Ханса умер, и теперь Ханс носил титул барона Аксгил, хотя и ненавидел этот титул.

- Вот почему я покинул Данию, - сказал он, - Мертвая аристократия. Если бы у меня была сестра, моя мама хотела бы, чтобы я женился на ней.

- Ты женат?

- Нет.

- Но разве ты не хочешь жениться?

- Я хотел лишь однажды. Была девушка, на которой я хотел жениться.

- Что с ней случилось?

- Она умерла. Утонула в реке, - ответил Ханс, и затем добавил, - Прямо на моих глазах.

Ханс заплатил старухе за мандариновое мыло для рук.

- Но это было довольно давно, я был практически мальчишкой.

Лили не могла ни о чем ни думать, ни говорить. На улице, рядом с возмужавшим Хансом была только Лили в простом домашнем платье.

- Почему ты не замужем? - спросил Ханс, - Я думаю, что такая девушка, как ты, должна быть замужем и заниматься рыбным промыслом.

- Я бы не хотела заниматься рыбным промыслом, - Лили посмотрела на небо. Оно было пустым и безоблачным, и не таким синим, как в Дании. Над Лили и Хансом светило солнце.

- Пройдет некоторое время, прежде чем я буду готова выйти замуж. Но я хочу, когда-нибудь...

Ханс остановился перед открытым магазином, чтобы купить Лили бутылочку апельсинового масла.

- Но ты не знаешь наверняка, - сказал он, - сколько тебе лет?

Сколько лет было Лили? Она была моложе тридцатипятилетнего Эйнара. Между Эйнаром и Лили стояли годы, придавшие лбу морщинки, а плечам - сутулость. Годы, наградившие Эйнара смирением. Осанка Лили была первой, на что можно было обратить внимание. Вторым было ее мягкое звонкое любопытство. Так говорит Герда, - это был запах Лили, запах девушки, которую еще не испортили.

- На самом деле, я не могу сказать.

- Тебе не кажется, что ты относишься к тому типу девушек, которые слишком скромны, чтобы признать свой возраст? - спросил Ханс.

      - Я не думаю, - ответила Лили, - Мне двадцать четыре.

Ханс кивнул. Это был первый факт о Лили. По его словам, Лили предполагала, что должна была испытывать чувство вины за ложь, но вместо этого она чувствовала себя намного свободнее, словно наконец-то признала неудобную правду. Лили было двадцать четыре года, - конечно, она не была такой взрослой, как Эйнар. Если бы она сказала это, Ханс бы заподозрил ее странный обман.

Ханс заплатил продавцу. Бутылка с апельсиновым маслом была квадратной и коричневой. Пробка была не больше, чем кончик мизинца Лили. Лили попыталась открыть ее, но не смогла, боясь нечаянно её потерять.

- Поможешь мне? - попросила Лили.

- Ты не такая беспомощная, как все, - сказал Ханс, - попробуй еще раз. Лили снова попробовала открыть бутылку. На этот раз маленькая пробка поддалась, и запах апельсина поднялся к ноздрям Лили. Запах заставил ее вспомнить о Герде.

- Почему я тебя не помню, когда мы были маленькими? - спросил Ханс.

- Ты уехал из Блютус, когда я была очень маленькой.

- Возможно, но Эйнар никогда не говорил, что у него есть такая красивая маленькая кузина.

***

Вернувшись домой, Лили нашла Герду сидящей в гостиной.

- Слава богу, ты вернулась, - сказала она, - я хочу поработать подольше сегодня вечером.

Герда подвела Лили, которая все еще держала пакеты с мылом и апельсиновым маслом, к спинке дивана. Она устроила Лили напротив мольберта, взяла голову Лили в свои ладони и повернула ее в сторону китайской ширмы.

- Я устала, - сказала Лили.

- Тогда поспи, - сказала Герда. Ее халат был испачкан розовыми и серебристыми масляными красками.

- Просто положи голову на руки. Я постараюсь написать картину быстрее.

      На следующий день Ханс встретил Лили у ворот коттеджа. Они снова гуляли по узким улицам, окружавшим горы Сен-Мишель, а затем направились вниз к гавани, чтобы понаблюдать за двумя рыбаками, перебиравшими сети с морскими ежами. В конце августа в Ментоне было еще жарко, а воздух был влажным. “Тут намного теплее, чем в самый жаркий летний день в Копенгагене”, подумала Лили. Лили не знала такой жары раньше, - в конце-концов, это был ее первый выезд из Дании, - и этот жар утомлял ее. Стоя рядом с Хансом и наблюдая за мокрой сеткой, набитой морскими ежами, Лили чувствовала, как домашнее платье прилипает к её телу. Тело Ханса было так близко к ее собственному, что она подумала, что, возможно, почувствовала его руку на своей руке, горевшей на солнце. Была ли это рука Ханса? Возможно, просто горячий ветер.

Двое цыганских детей подошли к Лили и Хансу, пытаясь продать им маленьких резных слонов.

- Они из слоновой кости, - сказали они, указывая на бивень слона, - это для вас.

Дети были маленькими, с темными кругами вокруг глаз. Они смотрели на Лили так, что заставляли ее чувствовать себя небезопасно.

- Пойдем, - сказала она Хансу. Он положил свою руку на ее теплую влажную спину, уводя прочь.

- Я думаю, мне нужно прилечь, - сказала Лили.

Но когда Лили вернулась домой, Герда ждала ее, и Лили позировала перед мольбертом, сидя на диване.

- Сядь, - сказала Герда, - я еще не закончила.

***

На следующий день Ханс и Лили поехали вверх по мосту в Вильфранш на Тарга Флорио Ханса, и спицевые колеса перебирали каменистую дорогу к морю.

- В