Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф. Страница 78

Было уже поздно, а они еще не поужинали. Эдвард IV расплескивал воду в своей миске. Ханс был другом детства ее мужа, но он больше не казался таким, словно те воспоминания о нем исчезли вместе с Эйнаром.

      - Подумай об этом, - сказал Ханс.

      - Я могу дать тебе список имен и написать рекомендательные письма, если это то, что тебе нужно. Это не проблема, - ответила она.

      - Смотря что.

- А как же Лили? - произнесла Герда.

      - С ней все будет в порядке, - ответил Ханс.

      - Я не могу оставить ее, - не уступала Герда.

      Его рука легла на ее бедро. Ставни тряслись на ветру весенней ночи, и Герда подумала о доме на холме в Пасадене, где летом Санта-Анас стучал в окна эвкалиптовыми ветвями.

      - Тебе придется, - сказал Ханс и обнял ее.

Герда чувствовала, как его сердце бьется под рубашкой, и ощущала свое сердцебиение в горле.

***

      Приехав в Копенгаген, Карлайл не остановился в запасной спальне. Вместо этого он снял номер в отеле Палас, с видом на Ратушную Площадь и фонтан с тремя драконами. Он сказал, что ему нравится грохот трамвая на площади, и звонок человека, торгующего пряным печеньем в своей тележке. Карлайлу нравилось смотреть на длинную кирпичную стену Тиволи, которая вновь открывалась в течение сезона, и колесо обозрения кружилось в небе. Он сказал, что ему нравится посещать Лили за прилавком Фоннесбеха, где она заработала маленькую булавку на лацкан, став лучшей продавщицей. Он сказал, что ему нравится видеть ее занятой и беседующей с другими продавщицами когда все они выходили через служебный вход в своих синих костюмах. Карлайл сказал Герде о том, что Лили должна жить сама по себе.

      - Почему ты так говоришь? - спросила Герда.

      - Она взрослая женщина.

      - Я не уверена в этом, - ответила она, - в любом случае, это зависит от нее.

      - Что ты имеешь в виду? - спросил Карлайл.

      - Я хочу сказать… - начала Герда, которая словно видела себя в зеркале, глядя на своего брата-близнеца.

      На прошлой неделе Герда стояла в дверях здания напротив служебного входа Фоннесбех​. Был ранний вечер, и она так быстро выскочила из Дома Вдовы, что забыла переодеться. Она держала руки в карманах, перебирая фотографии Тедди и Эйнара, письма от них и их обручальные кольца. Она замерла в подъезде жилого дома с ковриком из конского волоса.

      Герда ждала всего несколько минут, когда металлическая дверь распахнулась, заполнив узкую улицу светом и болтовней девушек. Их туфли застучали по тротуару. Герда выждала, пока Лили присоединится к трем-четырем девушкам, направляющимся в турецкую кофейню, в которой молодые люди лежали на полу на подушках, вышитых шелковой нитью и маленькими камнями.

- Увидимся завтра! - попрощались две девушки.

- Спокойной ночи! - пожелала другая.

- Повеселитесь! - с волнением бросила через плечо четвертая. Щеки девушек были пышными, с детским жирком, и их конские хвосты качались, когда они зашагали по маленькой улице, а затем повернули на Стрэшет. Лили все еще разговаривала с другими спутницами. Одна из них несла корзину бакалейных товаров, у другой вокруг руки была странная скоба. Герда не могла расслышать, о чем они говорили, но потом девушки разошлись, сказав друг другу: “До встречи”. Наконец, Лили осталась одна на улице. Она взглянула на часы и посмотрела на низкое влажное небо.

Мимо нее проехала женщина на велосипеде, трясясь по скользким булыжникам. Затем Лили повязала на голову шарф и направилась по улице. Герда следила, как она скользит по ней. Очень скоро Лили стала только силуэтом в синем пальто, поддерживаемым двумя тонкими лодыжками и ботинками, которые стучали по дороге во время дождя.

Герда последовала за ней. Лили явно не торопилась, обходя других прохожих. Однажды она остановилась, чтобы посмотреть в витрину магазина, где продавались швабры и другие чистящие средства. На витрине изображалась пирамида из черно-белых банок «Зебралина» и женщина, чистившая плиту. Лили обернулась и снова посмотрела на часы, а затем ее лодыжки, которые издали казались не полнее, чем у ребенка, стали быстро удаляться от Герды. Вниз по Шарегаде мимо здания фабрики и перегоревшего уличного фонаря, в направлении Гаммел Странд*. Вскоре Лили уже шла мимо канала Слотсхольмен с изогнутыми перилами. Свет от Бёрсена* на другой стороне канала упал на воду, а его сверкающая медь светилась в ночи. Лили продолжала идти, глядя на рыбацкие лодки со скрипящими черными мачтами, закрепленные на другой стороне канала.

      Лили остановилась и открыла сумочку. Было слишком темно, чтобы Герда смогла разглядеть глаза Лили, когда та посмотрелась в зеркальце, затем достала свой носовой платок, кошелек, и маленькую эмалевую коробку, в которой хранились таблетки. Лили открыла ее и положила одну таблетку на язык. Герда надеялась, что сможет разглядеть Лили, жевавшую меловую таблетку.

      Герда хотела окликнуть Лили, но передумала. Она смотрела, как Лили уходит дальше к Книпелсбро. Стоял апрель, и ветер дул с Балтики. Когда Лили дошла до второго моста, хвост ее шарфа развевался на ветру. Она остановилась, чтобы завязать узел на шее. Индерхавн был неспокойным. Герда слышала, как ледяная вода бьет по впадине моста, а шведский паром отправляется в последний вечерний рейс.

       Герда не знала точно, где Лили назначила свидание, но могла догадаться. Вероятно, в Кристиансхавн*. На ум пришли строчки из старой песни: «...Когда-то на болоте жил старик, его маленький сын и ленивая маленькая собака…». Герла сжимала холодный металлический поручень ограды Слотхольмского канала. Он кипел от ржавчины, от него пахло солью, а Герда обняла его обеими руками, наблюдая, как Лили скользит по мосту через Индерхавн, а хвост ее шарфа развевается, словно детская рука, которая машет ей на прощание.

*Гаммел Странд - “Старый Берег”, площадь и улица на берегу канала, ранее использовалась, как порт для небольших судов.

*Бёрсен - Здание копенгагенской биржи.

*Кристиансхавн - искусственный насыпной остров, построенный по приказу короля Кристиана IV.

Глава 27

      К концу весны блестящие зеленые почки на деревьях в Орстедспаркен распустились, а розовые кусты вокруг Русенборг покраснели, выпустив ранние лепестки. Зимний навес неба стал выше, и к середине лета вечер начал удлиняться.

      Набравшись сил, Лили, как ребенок принимает поцелуй матери, приняла предложение Хенрика о женитьбе. Он предложил ей провести ночь перед отплытием в Нью-Йорк на “Альберте Херринге”. Он сложил свои