Бесконечность любви, бесконечность печали - Батракова Наталья Николаевна. Страница 111

- Вень, а ведь ты мне никогда не рассказывал, как так у тебя получилось: трое детей, и все - от разных мамок... - в голосе ее зву­чало сочувствие. - И каково тебе было, когда узнал, что еще дети будут? Ну, первого ты ждал. А с двумя другими как?

- Со вторым вообще как-то мимо меня получилось, - Веня при­мостился рядом на скамейке и продолжил исповедь. - Курортный роман. Познакомились, когда ехали в Крым в одном автобусе. Ну, позвала к себе в номер - почему бы не зайти? Светка старше меня на четырнадцать лет, я даже увлечься ею не мог: тетка! А там помоложе и постройнее - глаза разбегаются. Но пару раз я с ней переспал, не смог отказать. Это она позже призналась, что целе­направленно отправилась в отпуск автобусом: в пути подбирала подходящий объект, присматривалась. Мол, возраст у нее, послед­ний шанс ребенка завести. О том, что сын родился, я узнал спустя месяц. Светка позвонила и спросила, не буду ли возражать, если она запишет меня отцом ребенка. А я-то о ней и забыть успел... По­мощи, правда, не просила: сама, мол, родила, сама и вырастит. Ну я и согласился. Сенька, прикинь, как две капли воды на меня похож! - «отец-героин» был явно польщен. - Записал на свою фамилию, а через какое-то время в бухгалтерию пришел исполнительный лист на алименты. И вот зачем? Я бы сам ему не помогал? - вздох­нул Веня и, глядя в дальний угол сада, о чем-то задумался.

- А третий? Он ведь маленький совсем, пару лет назад родился. Кажется, Артур? - напрягла память Катя.

Артур, - Веня вздохнул еще тяжелее и опустил голову. - Здесь уж я сам виноват от и до. И девке голову заморочил... На сей раз она меня на четырнадцать лет младше. Студенткой была, до­вольно симпатичная, снималась в массовке в кино, в клипах раз­ных. Познакомились на фотосессии для одного журнала. Запал... Снял пару раз для каких-то рекламных дел... И тут она ко мне как приклеилась. Я тогда пользовался машиной одного клиента. Ну, ты помнишь, бэха черная, - Катя кивнула. - И квартиру у него на проспекте снимал, опять же за копейки. В общем, пыль в глаза, как мог, дурехе пускал... - усмехнулся он. - А она поверила, что все мое, и решила забеременеть. Приезжая, что с нее возьмешь: не хоте­лось в деревню возвращаться, училкой помирать со скуки. Правда, я уже ученый был, предохранялся. Но как-то она меня подловила и поставила перед фактом: беременна, женись, прописывай! Я, ко­нечно, в отказ: не мой ребенок, квартира и машина - тоже не мои. А она в крик: пойдет и напишет заявление, будто я ее изнасиловал, и подружек в свидетели позовет. Честно говоря, струхнул я тогда, махнул на все рукой: делай как знаешь. Не до тебя мне - Новый год на носу, заказов на съемку куча. В общем, расписались мы... Только она почти сразу после родов с другим стала жить. Затем на развод подала, вышла замуж за того хахаля. До последнего сомневался, что Артур - мой сын. Даже генетическую экспертизу делал.

- Ничего себе! - поразилась Катя. - И дальше что?

- А дальше - полный тупик, - Веня помрачнел. - Пьют они с му­жиком тем. И пособие пропивают, и мои бабки. Скоро она опять родить должна. И при этом не просыхает. Двадцать четыре года всего...

- Бог дает орехи беззубым, - припомнила Катя.

- Чё ты сказала? - не понял он.

- Это не я, это гинеколог один так говорил. Запомнилось.

- Понятно... Хочу забрать пацана, да не знаю как.

- Правильно! - поддержала Катя. - Может, к адвокату обратить­ся?

- Обращался уже. К Надежде. Помнишь, просил у тебя телефон.

- И что?

- Обещала помочь. Но сначала надо доказать, что мамаша пьет. Других вариантов наше гуманное государство для отцов не оставляет, до последнего будет стоять на ее стороне... К тому же у меня жилья своего нет: прописан в родительской квартире, но там сестра с семьей живет. А сердце за Артура как ни за кого другого болит: худенький, бледненький, постоянно болеет, - совсем приуныл Потюня. - Так что радости мало, - завершил он рассказ и перевел взгляд на цветущий сад. - Красиво у вас!

Красиво, - согласилась Катя и, помяв желание друга, переклю­чилась на другую тему. - Это все Арина Ивановна, она садом зани­мается. Я раньше и внимания не обращала на все эти цветочки. И тут вдруг весной словно глаза открылись: подснежники, крокусы, примулы, ирисы, тюльпаны, нарциссы, гиацинты... Поначалу ходи­ла кругами, в каждый бутон заглядывала, спрашивала названия.

Знаешь, цветотерапия - великое дело! Не зря ее японцы придума­ли.

- Природа придумала, - не согласился Веня. - Просто они пер­вые сообразили. А у тебя точно дочка будет, - улыбнувшись, по­смотрел он на Катю. - Нутром чую. Потому на цветочки и тянет. Пацаны - они и в утробе пацаны. Галку мою постоянно на соленое, вяленое тянуло, как сейчас помню. Со вторым - не знаю, не в курсе был. С третьим... Карине к рыбе еще и пивка хотелось, а от сладко­го, наоборот, тошнило.

- А меня на шоколад тянет, - призналась Катя. - Ладно, угово­рил. Пусть девочка будет.

Неожиданно налетел довольно сильный ветер. Зябко поежив­шись, Катя посмотрела на небо и заметила сгустившиеся на западе облака.

- Похоже, сегодня не обманули синоптики: гроза собирается. Пошли в дом. Покормлю тебя щавелевым супом.

- На подножный корм перешла? - не преминул сыронизировать Потюня, вернувшись в привычное амплуа весельчака и балагура. - Холодник? - и на Катин кивок растянул рот до ушей. - Это то, что доктор прописал! Запарился я в машине.

- И нам поесть пора, - Катя встала и погладила живот. - Прого­лодался маленький.

- Маленькая, - поправил Веня и, прихватив Катину сумку, под­нялся следом на крыльцо.

Окунувшись прямо в прихожей в домашнюю прохладу, насы­щенную возбуждающими аппетит запахами, Веня издал протяж­ный гортанный стон, затем томно прикрыл глаза и сделал вид, что теряет сознание.

- Спасите голодного папарацци! - жалобно заканючил он и тут же стал прежним. - Эх, не зря следом ехал!.. Кать, слушай, чуть не забыл: у тебя случайно не сохранился какой-нибудь старый дик­тофон? Можно даже пленочный.

- Сохранился, и не один. На чердаке под крышей. А тебе зачем?

- Не мне, Денису. Вернее, его девушке. Мечтает стать журна­листкой.

- Понятно. Тогда лезь на чердак. Справа за дверью найдешь большой потрепанный чемодан без ручки. Внутри - пакет с кассе­тами и диктофонами. Правда, какие из них рабочие, уже не помню. Забыла, когда кассетниками пользовалась.

Прислушиваясь к Вениному топанью по лестнице, Катя приня­лась изучать содержимое холодильника.

«Так, что тут у нас? Холодник, куриные котлетки... И яйца, и зелень уже нарезаны, - заглянула она в закрытую емкость. - Ох, Арина Ивановна, и когда вы все успеваете? Балуете вы меня. Пока папа в санатории, могла бы и сама себе приготовить. Так нет, вста­ет в шесть утра, наварит-напарит пока сплю... Как же нам с папой повезло!» - отдала она должное мачехе.

Когда, шелестя целлофановым пакетом, Веня спустился вниз, стол был накрыт.

- А на улице уже гремит, - поделился он. - В доме не слышно, но, похоже, нешуточная гроза собирается. Кать, можно я весь пакет заберу? Дома разберусь, что к чему. Иначе, боюсь, надолго у тебя застряну, - кивнул он на окно, за которым вдруг резко потемнело. -Ты грозы не боишься? Мачеха где?

- Арина Ивановна сегодня дежурит. Ты не волнуйся, я не тру­сиха, - успокоила Катя. - Мой руки, ешь, забирай пакет и тикай в город.

Потюня сполоснул руки, вытер и присел за стол.

- Приятного аппетита! - пожелала Катя и заняла место напро­тив. - ...Вень, ты извини, но один диктофон я все-таки оставлю. На память.

- Без проблем! Верну, скажи только какой, - прихлебывая хо- лодник, согласился тот. - Девушка Дениса любому будет счастли­ва! От самой Проскуриной игрушка!

- От Евсеевой, - поправила она. - Вчера получила новый па­спорт. А девочка пусть учится. Хорошо, что допотопная техника кому-то пригодится. Давно на цифру перешла, а выбросить жалко.