Игра со Смертью (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 52

Один… два… три… Я поднимался по лестнице, считая шаги…

Четыре… пять… уже пять… Шесть… семь… восемь…Восемь шагов…Так близко.

Капли падают на пол… Кап — кап — кап…Я приблизил ещё на три шага нашу с тобой встречу, Девочка. Когда — то точно так же я считал твои торопливые лёгкие шаги навстречу мне.

Капли летят вниз, оставляя кровавую дорожку на моём пути к тебе, Викки. Тонкий красный след, тянущийся за мной. Тень твоей Смерти, Девочка.

Я снова и снова провожу пальцем по острию лезвия, с извращённым удовольствием смакуя аромат собственной крови, разрезая плоть. Вдыхая его, впитывая каждой клеткой тела. Он сдерживает чудовище внутри, Викки. Чудовище, которое жаждет крови и плоти. Ему нужна твоя кровь. Оно готово разорвать тебя, заставить кричать от дикой боли и корчиться в адской агонии. Оно неистово мечется внутри, стараясь вырваться, грызёт мои кости, выворачивает наизнанку внутренности, требуя тебя в своё пользование.

Но я решил, что ты достойна другого, Девочка. Да, мать твою, за эти два месяца мнимого счастья, лживого, как твои глаза, ты всё же заслуживаешь большего, чем стать жертвой кровожадного зверя.

Вошёл в комнату и остановился, застыв, когда она подскочила с кровати. Красивая… Дьявол её раздери. Всё ещё безумно красивая для меня. Безупречная. Фарфоровая кожа, искусанные пухлые губы и бездна отчаяния в тумане серых глазах. Мокрые следы на бархате щёк. Она плакала. Она страдала. Конечно, по нему. Она слишком хороша для Носферату.

Правда, мне наплевать на её мнение. Она моя. В последний раз, но моя. И я не отдам её никому!

Я слышала его шаги. Точнее, я могла их угадать по приближающемуся запаху. Я ждала его. Он должен был прийти. Не сразу. Не в ту же секунду. Он должен был принять решение, и он его принял. Уже поздно о чем — то умолять, просить, доказывать. Он не поверит. Он и не хочет верить. И я знала об этом, когда спускалась вниз в подвал, чтобы выпустить Армана, когда помогла Леону забрать сундук для отца. Это был мой долг. Долги надо возвращать. Рино тоже пришел за своей частью долга. Ему я должна еще больше, чем Арману и Альберту. Ему я задолжала его собственную веру, надежду…. их не осталось. Я все отняла…взамен на жизнь. За все нужно платить…иногда настолько дорого.

Дверь распахнулась, и я резко вскочила с постели… с той самой постели, где ночью… всего лишь прошлой ночью он любил меня. И уже тогда я знала, что это последняя наша ночь.

Дверь захлопнулась за ним, и воцарилась тишина. Та самая гробовая, мертвая тишина, когда слышно, как бьется его сердце и мое. Мне страшно посмотреть ему в глаза. Потому что в них отразиться его решение… Я медленно выдохнула и все же посмотрела на него. Долгий взгляд. Молчаливый. Никто ни о чем не кричит, не упрекает, не рвет душу. И я читаю в его взгляде приговор. Выпрямилась, чувствуя, как ослабели ноги, как замирает сердце. Нет, не от страха… от боли, которую я вижу в его глазах. Она передается мне эхом, взрывной волной. Да, мне жаль моего палача. Он пришел убивать меня, а мне его жаль. Потому что я уйду, а он останется с этим жить… Ради этого я рискнула своей. А он будет проживать эти минуты снова и снова, сгорая на адском огне.

— Ты все решил, — тихо сказала и вздрогнула от звука своего голоса.

Нет, Викки, это было твоё решение. Ты его приняла в тот момент, когда решила воспользоваться моим доверием. Второй раз за свою жизнь я доверился кому — то, кроме себя. И второй раз совершил одну и ту же фатальную ошибку. Потому что снова поверил тебе. Снова, чёртова сучка, тебе. Ты предала меня так, как еще никто и никогда не предавал за всю мою проклятую жизнь…и подставила.

Но вслух я всего лишь кивнул и тихо подтвердил, не отводя взгляда от её глаз:

— Решил!

Она на мгновение прикрыла глаза, выдыхая, принимая свой приговор, и я едва не заорал, требуя, чтобы она открыла их. Я хотел в последний раз нырнуть в эту серую бездну, окунуться в неё с головой, пытаясь достать дна. Потому что я понятия не имел, что там. Возможно, оно кишит безобразными чудовищами, скрывающимися за обликом грустного ангела…А, возможно, там пустота. Абсолютное ничто. И вот это страшнее любых чудищ. Потому что пустоту не убить, не победить, не заполнить ничем. Я знал это. Я пытался. И не смог. Так и остался подыхать на дне её глаз, тщетно пытаясь освободиться от невидимых щупалец, удерживавших меня в её власти столько времени. Но с каждым днём, с каждым взглядом на неё, с каждым её словом эта хватка лишь больше усиливается, не отпуская, причиняя невыносимые страдания… лишая желания освободиться. А я слишком долго был в плену у Эйбелей. Пришло моё время свободы.

Я подошёл к ней и провёл кончиками пальцев по щекам, носу, губам. Повторяя каждую чёрточку, каждый изгиб. Запоминая. Да, со временем я выжгу её из своего сердца, выкину из памяти. Но сейчас я должен запомнить её. Если вообще возможно, что я забуду.

— Нет больше моей Девочки… Что ты с ней сделала, Виктория?

Он приблизился ко мне. Так медленно. Тянет время, и я его понимаю. Решение принято, но приговор нужно привести в исполнение, а это сложнее. А у меня внутри поднималась волна облегчения. Какое — то дикое спокойствие и отчаянная жалость. Нет, я не жалела его той унизительной жалостью, которую презирают… я жалела о его искалеченном сердце, о вывернутом сознании, жалела о том, что не умеет верить и уже не хочет, о том, что останется один…без меня. Ни одна женщина не будет любить его так, как я, никогда…Но после того дикого счастья, что мы пережили вместе, никто не согласится на меньшее и никто уже не готов нырнут обратно в ад. Мы горели в нем оба, в равной степени, и мне было жаль, что от меня останется кучка пепла… а ему корчиться живьем всю вечность. Одному. Сражаться с собственными демонами, которые сожрут его… а меня не будет рядом, чтобы не дать ему погрузиться в кровавое безумие.

Прикоснулся к моему лицу, и я закрыла глаза снова, наслаждаясь прикосновениями. Такими нежными, осторожными. Прощается. Хочет запомнить. И запомнит. С этой секунды я стану бессмертной для него. Медленно подняла веки и взяла его за руку, приложила к груди, туда, где очень тихо стучало мое сердце.

— Она здесь…Слышишь она бьется там внутри? Просто ты больше её не видишь… а она здесь и останется с тобой, даже после…

Сильнее сжала его запястье.

— Все правильно, Рино… сейчас все правильно.

— Всё правильно для таких, как мы, Викки… — провёл рукой по волосам. Шёлковые. Как её сердце. Красивая ткань, но мне всегда казалась ненастоящей… Холодной. Бесчувственной. Как её сердце.

И снова некто орёт в диком крике, требуя намотать тёмные локоны на ладонь и вгрызться в нежное горло. Настолько хрупкое, что достаточно лёгкого движения клыков, чтобы залить пол её кровью, чтобы заставить выть от боли, пока я буду отрывать куски её плоти от тела. И зверь прыгает внутри меня, танцуя дикий танец нетерпения, торопливо шагая из стороны в сторону. Он голоден и хочет получить своё блюдо немедленно.

Но моя Девочка всегда была слишком красивой. И я хотел запомнить её такой. Идеальной. Даже с этой обреченностью в глазах. Будь проклята эта связь, я и сам чувствовал это отчаяние, пустую безысходность, затопившую сознание, поселившуюся в сердце. В том самом сердце, которое постепенно замедляло свой бег. Оно больше не торопилось. Ему больше не для кого биться.

— Скажи мне, Викки…Скажи мне это в последний раз.

Он тянул время… я понимала, что тянул. Не мог решиться или расстаться. А я не хотела торопить, не хотела помогать ему. Пусть побудет со мной дольше. Пусть запомнит меня, впитает мой запах, пусть мой взгляд проникнет к нему под кожу, чтобы остаться там навсегда. Потому что мертвые никогда не меняются, они не становятся хуже, они не стареют, их не портит время, они всегда такие, какими мы видели их в последний раз. И я останусь для него такой, как сегодня…и во мне нет ненависти. Только любовь и отчаянное сожаление, что сейчас он убьет не только меня, но и себя. Он уже никогда не станет прежним после этого. Пусть смотрит мне в глаза и всегда сомневается… всегда. Когда — нибудь он все поймет или узнает, и захочет вспомнить…захочет вернуться в прошлое, и я буду ждать его там. Когда в его жизни будут другие женщины, пусть вспоминает мои глаза и то, как убивал нашу любовь собственными руками. Я знала, что так и будет.