Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович. Страница 110

Муравьи хорошо обосновались в сердцевине живой ели: на ее ветках развели множество тлей, понастроили подземные дороги во все стороны. Только одно было неудобство в этом муравейнике: ходы в древесине не смыкались с подземными ходами, так как сухобочина была на высоте около метра, а ниже ее ствол имел хорошую, крепкую, политую смолой кору. Поэтому из подземных ходов до самого муравейника шел открытый путь по стволу. Мне же здесь было удобно вести наблюдения и хорошо видно, каких насекомых истребляли муравьи, и как удачна была их охота.

Добыча же была самая разнообразная. Чаще всего охотники несли различных мягкотелых насекомых и, прежде всего, разнообразных гусениц, а также самих бабочек. Таскали они и мелких жуков, в том числе и врагов леса короедов.

Из главного хода в муравейник — большой щели — всегда торчало несколько медлительных солдат — сторожей. Они подталкивали друг друга своими большими головами.

— Ты спишь? — стукая головой о голову, будто спрашивает один сторож и другого.

— Нет, не сплю! — отвечает другой и отвешивает вопрошающему ответный тумак.

Иногда сторожа перехватывали у муравья-охотника какую-нибудь пищу, чаще всего уже основательно обглоданную гусеницу и, собравшись кружочком, быстро ее поедали. Не всем желающим полакомиться хватало место у стола и когда пиршество заканчивалось, многие занимались попрошайничеством, просили у насытившихся вкусной отрыжки. Иногда в муравейнике происходило загадочное событие: из отверстия в стволе показывался солдат и сбрасывал вниз отсеченную голову с еще дрожащими усиками, а за нею брюшко с грудью, на которой еще вздрагивали ноги. Их поведение очень загадочно. Что это, казнь своего собрата или расправа над случайно забредшим чужаком?

Чтобы проверить предположение приношу из далекого гнезда древоточцев муравьев и подсовываю в муравейник в живой ели. Чужаков внимательно ощупывают и вежливо выпроваживают из помещения. Может быть, так свирепо расправляются только с калеками или с ранеными в битве? Но вообще раненого окружают заботливые друзья и он, если в силах сам уползает в муравейник или тихо умирает, а труп его потом сбрасывают вниз и относят в сторону подальше.

Кто же эти несчастные: муравьи-тунеядцы, не желающие трудиться, Дряхлые и отжившие свой век старики, или муравьи чем-либо неугодные своей семье? Разве узнаешь все тайны жизни муравьев, скрытой в стволе старой ели!

Не терпится посмотреть на самое интересное: различные сигналы у муравьев этого вида, узнать значение их своеобразного языка. Для этого надо возбудить меланхоличных древоточцев. Не подбросить ли сюда, на выступ коры у самого входа ворох еловых иголочек из гнезда красноголовых муравьев Формика трункорум вместе с его обитателями? Красноголовый муравей — враг древоточца. В лесу они конкуренты и, встречаясь, нападают друг на друга.

Кучка хвоинок и мусора с доброй сотней красноголовых муравьев высыпана на выступ у самой сухобочины. Быстрые красноголовые муравьи тот час же нападают на древоточцев, но вскоре, почувствовав необычность обстановки и численный перевес противника, падают с дерева на землю и разбегаются. Лишь немногие забияки продолжают драку. Один красноголовый успевает вцепиться в самое чувствительное место древоточца, в усик. Солдат мечется по стволу ели, падает на землю, находит в себе силы отравить красноголового, но и сам, шатаясь, бредет, куда попало, тащит на себе своего прицепившегося врага. Через десяток минут все красноголовые муравьи уничтожены, а трупы их утащены, как добыча в муравейник. Через два часа весь мусор и хвоинки, принесенные вместе с муравьями, сброшены на землю.

Красноголовый муравей, прицепившийся к усику древоточца давно мертв, но, застыв, крепко держится в хватке. Он все же успел отравить своего противника, и древоточец тоже обречен.

Весь этот боевой эпизод не вносит особенного беспорядка в спокойное течение жизни муравейника. На следующий день здесь все по-прежнему и как всегда у входа стоят сторожа и постукивая друг друга своими большими, головами переговариваются:

— Ты спишь?

— Не, не сплю!

Загадка расправы с собственными жителями мне не дает покоя. Но как подступиться к ее расшифровке? Что, если повторить уже ранее проделанный эксперимент и привязать к старой сухобочине выпиленный кусок другого гнезда муравья-древоточца, проверить внутривидовыми отношениями. Отправляемся в лес с лопатой, топором, пилой и через несколько часов приносим в брезенте кусок пня и привязываем его к верхней части сухобочины.

Муравьи-чужаки напуганы, боязливы, осторожны и едва высовывают головы из обнаженных ходов. Муравьи-хозяева слегка возбуждены и, встречаясь, настороженно ощупывают друг друга усиками, как бы определяя, свой это или чужой...

Проходит день, другой. Никаких следов враждебных действий! На третий-четвертый день исчезают признаки настороженности. Чужаки смелеют, чаще выползают на ствол ели. Некоторые из них усиленно занимаются доением тлей и с раздувшимися брюшками спешат в свой обрубок. На пятый день из-под обрубка сыплются струйки опилок: чужаки проделали в сухобочине отверстие и теперь два гнезда — большое и маленькое, осколочное, соединились вместе.

Проходит еще несколько дней и теперь уже не различить, где чужаки, а где хозяева, Они объединились и судя по всему принадлежат в одной содружественной колонии — второй форме общественной жизни.

Один эксперимент с древоточцами мало показателен. Его надо повторить, чтобы выяснить отношения между различными семьями одного и того же вида.

К основанию большого пня, занятого муравьями древоточцами, я подбросил несколько крупных солдат из другого муравейника. Большие муравьи обескуражены необычной обстановкой, топчутся на месте, потом двое из них карабкаются на пень, трое исчезают во входе чужого жилища. Пришельцев не сразу замечают. Но вот около взобравшегося на пень образуется небольшое сборище хозяев. Чужак робок, неподвижен. Хозяева долго и тщательно ощупывают его усиками. Наконец, из толпы любопытствующих выбирается крупный солдат, берет чужака за ногу, и медленно тащит его в сторону от муравейника. Незваный гость не сопротивляется. Через некоторое время из отверстия у основания пня одного за другим вытаскивают еще трех чужаков. Те также робки и покорны, как будто осознают, что оказались не в своем доме. Но какое миролюбие хозяев! Посторонних встретили как заблудившихся, их не убили, не разорвали на клочки, не съели по муравьиному обычаю, а вежливо попросили удалиться. Может быть, муравьи древоточцы не едят муравьев своего вида? Подбросим мертвого чужака. Нет, труп тоже не нужен, его тот час же оттаскивают подальше от пня.

Подбрасывают из другого гнезда куколок? Зачуяв чужой запах, солдаты, выражая тревогу, раскрыли челюсти, ударяют ими по пню. Но, видимо, запах куколок пересиливает враждебное чувство к запаху чужаков, и после долгого ощупывания усиками куколок бережно у носят в жилище.

Может быть, куколок съедят? Подобную же куколку, слегка проколотую иглой, тоже встречают с любопытством и вниманием. Нет, раненая куколка не нужна, а детей в этом обществе не принято пожирать, даже чужих. Куколку относят подальше и бросают.

Теперь ставлю главный эксперимент. К большому еловому пню, заселенному муравьями, сверху привязываю выпиленный кусок пня другого муравейника, принесенного на этот раз издалека из другого ущелья. В нем притаилось множество муравьев древоточцев. Что будет?

Робко и неуверенно выползают чужие муравьи из своего укрытия, некоторые пытаются спуститься на землю. Вокруг их убежища медленно расхаживают солдаты-хозяева. Они как будто в недоумении от неожиданного появления пришельцев.

Остаток дня проходит без следов какого-либо недоброжелательства, Но муравьи-хозяева стали какие-то настороженные и, сталкиваясь друг с другом, подолгу размахивают усиками. Потом хозяева скрываются в своем жилище, и ночью только головы крупных солдат виднеются во входах.