Том II: Отряд - Джентл Мэри. Страница 23

— Чудо! Мы молились, и чудо нам было явлено! Слава Господу!

Аш заорала, обращаясь сразу и к Рочестеру, и к Флоре дель Гиз:

— Какого хрена? Чего это они?

Уже почти рассвело, было утро пятнадцатого ноября 1476 г. Во рту Аш ощущала студеный привкус северо-восточного ветра. Она успела заметить длинные вереницы людей, бегом устремляющихся к городским стенам, — привыкнув подсчитывать количество людей на поле боя, она сразу определила: добрая часть двух тысяч, и мужчин, и женщин. и детей.

Наклонившись к амбразуре, она дотронулась рукой до стены над северо-западными воротами Дижона и ощутила ее надежность.

Она приложила к глазам рукавицу, загораживаясь от солнца, встававшего справа, прислушиваясь, что же так ритмично кричат. Зрелище перед ней заставило ее тут же забыть о криках.

Стены Дижона теперь окружал больший «город» — представляющий собой лагерь осаждающей армии визиготов. В свете дня были ясно видны его улицы и площадки для собраний; его бараки с крышами, покрытыми мхом, арийские часовни и армейские рынки. За два месяца они успели приобрести устрашающе стабильный вид. Ряд за рядом выбеленные солнцем, потрепанные непогодой палатки уходили вдаль, в белый туман. Они занимали все пространство от Дижона до северного края леса.

Глаза Аш заслезились от холодного ветра, и она охватила взглядом весь размах визиготского лагеря: большие щиты, укрытия; огороженные парки осадных машин; подкопы (сапы) и траншеи, подползающие к стенам города… и тысячи тысяч вооруженных людей.

«Боже! И теперь мы тут, в городе — что я наделала?»

Высунувшись дальше, она различила на западе сгоревшие остатки больших деревянных щитов, прикрывающих не менее четырех массивных бомбард. Сама пушка казалась нетронутой — на расстоянии было видно, что пушечные расчеты уже выползают и начинают раздувать погасшие костры.

Иней покрывал каждую травинку. Среди десятков разнообразных невредимых баллист, требушетов и пушек, она увидела несколько почерневших участков травы и рухнувших палаток. Светловолосые рабы замерзшими руками неспешно разгребали следы пожара; она слышала, как назиры криками подгоняют их. Голоса отчетливо доносились через холодный воздух.

На востоке она не увидела никаких следов нападения, даже ни одной сгоревшей палатки.

«Эти два нападения даже следа не оставили в их лагере».

Она высунулась еще дальше, чувствуя, как за ней толпятся ее люди; и перевела взгляд на север.

Отсюда, в трех-четырех сотнях ярдов, позади своих траншей и вне пределов попадания из луков и аркебуз, люди казались маленькими; но ливреи вполне различимы. Она ни на ком не увидела форму Фарис с изображением бронзовой головы. Глаза слезились от ветра, и ей не было отчетливо видны очертания шатров и цвета вымпелов. Подняв голову, она перевела взгляд дальше, к горизонту.

«Иисус Христос, да их тут тысячи!»

Внизу конюхи, задававшие корм визиготским коням, замерли, прислушиваясь к шуму, внезапно донесшемуся из Дижона. Низкое утреннее солнце высвечивало по периметру всего лагеря кончики копий карфагенцев, шлемы солдат. Явственно доносились крики команд. К западному мосту под прикрытием больших щитов во всю прыть бежали солдаты — пушечные расчеты; белый дым вылетел из жерла одной мортиры, а через заметный промежуток времени — буммм! — донесся звук выстрела.

Раскормленные вороны разлетелись с лагерных навозных куч.

— И вам доброе утро, крысоголовые! — прорычал рядом с ней Рочестер, профиль его четко вырисовывался на фоне желтого восточного неба.

Аш скосила глаза, рывком повернула голову, но не увидела, куда попало ядро из мортиры, — тяжело рухнуло где-то позади, на сгоревших улицах Дижона. Еще один звук — шмяк! — заставил ее вернуть голову в прежнее положение. В десяти ярдах ниже парапета толпу втянуло в воронку: взметнулся вихрь тел в подпоясанных тогах и капюшонах; взвился один агонизирующий голос… И утонул в несмолкаемом реве толпы, рядами стоящей вдоль стен.

«Вот дерьмо-то. Да их тут целый легион, не меньше…»

Неудивительно, что, по понятиям Фарис, «предательство» только сэкономит ей время.

Солдат в форме отряда Льва с риском для жизни высунулся из-под траверса и заорал, адресуясь к сверкающим инеем палаткам визиготов, стоящих в четырех сотнях ярдов от стен, брызгая слюной:

— Город-то ваш накрылся! Калиф-то ваш сдох! Ну и как вам это, сукины сыны?

Со стен Дижона поднялся великий вопль радости. Аш протолкалась ближе к кричавшему, Рочестер со знаменем не отставал от нее. Солдат — тот рыжий, которого она запомнила как одного из людей Неда Моулета, чуть не выпустил из Рук распорку бревенчатого траверса, за которую держался. Друг втащил его назад на парапет.

— Пирсон! — Аш хлопнула его по плечу, развернула его лицом к себе, чтобы взглянуть на первого из своих, остававшихся в Дижоне. Он был грязен как черт, волосы торчком, одну бровь пересекал заживающий шрам.

— Командир! — вскричал пораженный Пирсон, вспотевший, невероятно счастливый. — Этим сукиным детям конец, верно, командир?

На нем была та же форма, золото с синим, она сама ее придумала для соответствия Геральдическому Льву note 16; Роберт Ансельм ничего на ней не добавил и не убрал. Она с удовольствием еще раз хлопнула его по плечу.

Второй священник возгласил:

— Возблагодарим Господа, визиготы и их каменные демоны сброшены!

В двух ярдах от них человек в бургундской военной форме заорал, обращаясь к визиготам:

— Нам даже не пришлось ездить к вам! Вы — вне нашего города, а стены наши крепкие! Нам не пришлось даже ездить в Карфаген, а он сравнялся с землей!

Еще дальше, на северной стене города, кто-то яростно дудел в геральдический горн. В толпе появились еще солдаты, небритые мужики в форме Льва; расталкивая плотную толпу, пробирались к задубелому от мороза сине-золотому ее личному знамени отряда Льва. За ними двигались богато одетые стражники, еще не отошедшие от сна, сержанты со своими подчиненными, констебли, бюргеры, делая слабые попытки очистить парапет. Снова раздался низкий надтреснутый звук — выстрел из мортиры; два выстрела, пять, и затем медленно последовательно прозвучали беспорядочные звуки взрывов.

Солдаты, окруженные людьми из отряда Льва, высунувшись из-под траверсов, стали скандировать:

— Карфаген пал! Карфаген пал! Карфаген пал!

«Но… это же не совсем так!» — мысленно протестовала Аш.

Стрелок из ее отряда, один из людей Эвена Хью, заорал:

— И ваш калиф сдох, и ваш город пал!

— Но это же было землетрясение…

Прямо в ухо ей прокричала Флора дель Гиз:

— Они это знают!

Несмотря на то, что ей грозило оказаться открытой мишенью, Аш могла только беспомощно улыбаться, а звук нарастал, крик громких мужских голосов, настолько громкий, что достигал рядов противника и летел дальше; и она подставила лицо утреннему ветерку, ухмыляясь при виде визиготов, которые начали группами собираться вдоль линии фронта, бормоча что-то друг другу.

— Посмотри, вон требушеты! — Томас Рочестер дотронулся до ее руки и указал на запад, по ту сторону реки Сюзон, на большие противовесные осадные орудия; теперь можно было рассмотреть их команду: крошечные фигурки замерли и глядели на стены города. Целых — от восьмидесяти до девяноста орудий, отметила она.

— Господи, что за тупицы! Их не сдвинешь и бомбардой! — Аш закричала в ответ Рочестеру: — Пусть поорут, Томас, потом надо отогнать их от стен! Я хочу, чтобы мы через эту пересеченную местность выбрались отсюда!

— КАЛИФ СДОХ! КАРФАГЕН ПАЛ!

По мере того как солнце поднималось выше, ветер переменил направление: теперь он дул с востока. Она сощурилась и посмотрела вдаль — вверху, на северных склонах, за заливными лугами, стоял пустой остов здания, от него остались одни обугленные каменные стены. «Интересно, что стало с сестрой Симеон и монахинями?»

У Аш перехватило горло. Она снова утерла мокрые глаза.