Хорёк (СИ) - Иванников Алексей Алексеевич. Страница 42
Звали его Блыдником, хорошая такая говорящая о многом фамилия, доставшаяся ему от предков – кулаков и упырей, мерзких вурдалаков, так же гнобивших всех попавших в их власть, как происходило это регулярно и с Артемием Ивановичем. Имечко тоже хорошее ещё будет: его звали именно что Артемием, а не Артёмом, как было у тех знакомых, которых одарили родители этим не самым современным и распространённым имечком. А может: они ещё и староверами какими-нибудь считались или раскольниками, считая свою жестокость вполне нормальным и обыденным делом. Наверняка они все были беспредельщиками!
Хотя начиналось дело не так грустно: когда – по объявлению в газете – я впервые посетил заведение, то остался вполне доволен: тихий погребок в глухом месте, далеко от вокзалов и станций метро, и только недалёкая железная дорога как-то не слишком мне понравилась. Но железнодорожная станция находилась километрах в двух, так что огромного наплыва клиентов ждать не стоило, и вполне можно было рассчитывать на тихую гавань.
Тем более что хозяином гавани оказалась жирная такая жаба: встретившись впервые с Артемием Ивановичем, я подумал: ну надо же, сколько бородавок, как у жабы какой-нибудь! Даже на носу – самой выдающейся части лица – у него поместилось целых три штуки, не говоря о всякой мелочи, хотя носяра у него был сам по себе запоминающийся, огромный как гранитная глыба, накренившаяся и готовая свалиться. Да у него вообще вся морда сияла как большая печёная картошка, только красного цвета, с неровностями и буграми, а из-под косматых суровых бровей на мир смотрели мелкие хитрые глазки, всё время изучая его и не позволяя миру выйти из-под контроля.
Вначале-то я даже подумал: что он добряк, он так всё время щурился и улыбался, как будто чему-то радовался. Я оформился и тут же приступил, и только после – совсем не сразу, ещё через пару недель – до меня начало доходить, куда же я попал.
У каждого заведения есть ведь свои особенности, мелкие приятные или наоборот неприятные отклонения от нормы. Если они тебе подходят – то всё хорошо, ты с ними живёшь и мирно соседствуешь, позволяя отвлекать от обычной жизни. Ну, в предпоследнем месте оказалась дикая смесь всех национальностей, с преобладанием азиатчины и мелкопопости, что никак – в общем и целом – не влияло на меня. Я нормально переносил подобное скопление и не имел ничего против, так же как и против дамских посиделок в самом первом кафе, где постигал азы профессии. Хозяйка заведения – скупердяйка и сволочь – не жалела там денег на своих подруг и регулярно устраивала им банкеты. Я помню, как собирались вечерами пять или шесть тупых одиноких клуш, изливая друг другу жалобы и капризы, и поскольку из официантов я был там единственный мужик, то слегка перепадало и мне. Ну то есть они могли сказать какую-нибудь гадость про мужиков, и мне приходилось терпеливо их выслушивать, без малейшей возможности вступиться и дать отпор.
Но когда я впервые столкнулся с главным загибом Блыдника: то просто офонарел. Нет, правда-правда, я раньше даже и не слышал о таком: костюмированные балы и представления – они встречались все далеко, где-то за границей, завлекая глупых доверчивых туристов и вытряхивая из них деньжата. Ну в крайнем случае – у любителей дурацких забав, наряжающихся в одежду разных эпох и что-то там разыгрывающих: в меру своих знаний и извращённых фантазий.
Так вот: Блыдник стал организатором как раз подобных представлений, составлявших особое блюдо в его ассортименте, причём в данном деле он использовал всех, кто на него работал, независимо от степени извращённости и жестокости спектаклей и не считаясь ни с чьими желаниями и пристрастиями. И принимая меня на работу, он уже знал, в каком качестве я буду участвовать в этих его дешёвых спектаклях.
Шут гороховый, паяц, карлик, на чью долю приходятся все помои и колотушки, которые он обязан сносить, а потом говорить «спасибо» и радоваться вместе с остальными участниками происходящему идиотизму: примерно так выглядела моя роль в его представлении. Он совершенно не думал о том, что есть люди, предлагать которым такое – значит смертельно оскорблять их, испытывать на прочность их терпение, и без того уже расшатанное и истрёпанное судьбой, так что последствия могут оказаться совершенно неожиданными и для кого-то даже печальными. Как оно в итоге и получилось. Но давайте я расскажу всё по порядку.
Работал я по обычному стандартному для подобных заведений графику – двенадцатичасовой день, два дня отдыха в неделю, то, что свыше – по договорённости. Соратников имелось трое – две девицы плюс парень, что как раз соответствовало размеру заведения: сорок столиков, как раз по десять на нос. И публика – в отличие от предыдущих мест – была совсем не такая голожопистая, желавшая не просто выпить и закусить, но и с удобствами отдохнуть, так что с чаевыми – в отличие опять-таки от тех же самых мест – выглядело всё пристойно. Временами даже хорошо!
Напарником был молодой лопоухий парень, звали его Сергеем, и ничего кроме девок, пива и футбола его не интересовало. Ну да, ещё и компьютеры, кровавые игрища, в которые он лез когда только было можно, оставляя внешнюю жизнь другим людям. Девицы были под стать: две разномастные старлетки такого же возраста, сисястая высокая блондинка Света и мелкая мышь Марина, ничего кроме школы не заканчивавшие и ни к чему не стремившиеся, припарковав временно свои прелести в данном месте. А через какое-то время я узнал ещё кое-какие интересные подробности их жизни, сразу меня насторожившие.
Собираясь однажды домой, я зашёл по делам в подсобку – далёкое помещение в глубине, и когда уже собирался сваливать, услышал сопение и стоны. Ясно было: кто-то с кем-то трахается, и хоть не моё это было дело, я попробовал узнать – кто и где. Женские стоны я узнал сразу: такие звуки издавать могла только Света, моя напарница, та ещё потаскушка, я это уже понял. Но кто же был мужик? И тут до меня допёрло: за стенкой находился ведь кабинет Блыдника, его личные апартаменты, куда мало кто вообще допускался, да и то по важным делам, так что кто ещё осмелился бы трахать нашу главную потаскуху в личном кабинете хозяина?
Насчёт неё мне всё стало ясно уже в первую неделю: она так ярко и вызывающе двигалась всегда по залу, таская полные и пустые подносы, что мало у кого не возникало желания вдуть ей. Торчащие гордо вперёд сисиндроиды становились главным раздражителем в переполненном или даже полупустом зале, вызывая общую реакцию и даже провоцируя ссоры. Бабы на неё всегда сильно реагировали и советовали своим собутыльникам обратить внимание и на глупый коровий взгляд, на яркое поведение вечно готовой к случке тёлки, разбрасывающей во всех направлениях свои тайные признания и позывы, но кого из мужиков могло не привлечь такое?
У Светки имелся и парень, прикатывавший к ней на шикарном широкозадом мотоцикле – под стать и ему и ей, двум здоровым животным, так что поползновения клиентов бара, как и сотрудников, ставились под жёсткий контроль. Раза три или четыре – за время моей работы там – Светкин парень бил им морды, ну то есть ставил на место, когда замечал наглые приставания. Высокий и сильный, он мог справиться почти с каждым по крайней мере один на один, но что он мог поделать с этими её замашками, ей ведь явно нравилось, когда кто-то щипал её за попку или приглашал посидеть рядом за столиком, так что её парню оставалось только посочувствовать.
Не только приходящие клиенты, но и повара, и даже мы с Сергеем вставали на неё по стойке «смирно»: да-да, она даже не задумывалась, что своим поведением может расстроить работу целого заведения, когда, одев белый передничек спереди и оставив наполовину голым пространство сзади, гордо шествует по залу. Я ведь рассказывал вам про свои поползновения в данной области? Так что она была как раз такой глупой и несбыточной мечтой, которую хотелось хотя бы потрогать и пощупать, чего она, разумеется, делать не позволяла.
Так что, когда я услышал стоны и местами даже вопли, а потом сообразил – кто же её там обрабатывает – мне это сразу не понравилось. Если так можно со Светочкой, то как можно с остальными, не имеющими сильных друзей и заступников, и находящихся, можно сказать, во власти мерзкого сатрапа?