Как можно быть язычником - де Бенуа Ален. Страница 18

Вместо того, чтобы призывать человека к преодолению себя, библейское единобожие расточает его жизненную силу. Необходимо «оскудеть, унизиться, чтобы наделить существом Бога. Божество становится своего рода кровотечением человеческой природы. В Боге происходит переливание всех творческих энергий человека» (Yves Ledure, art. cit.). В лучшем случае, сила является крайним средством. Мир, каким мы его знаем, является крайним средством. История является крайним средством. Сам человек является крайним средством. С его собственной точки зрения, ему вообще не стоило бы существовать. Согласно Талмуду, «в течение трёх лет школа Гиллеля и школа Хамая обсуждали вопрос о том, что было бы лучше для человека: быть сотворенным или не быть сотворенным. Согласно большинству голосов, лучше было бы для него лучше не существовать. Но раз он всё-таки был создан, ему необходимо тщательно следить за своими действиями» (цит. по: Josy Eisenberg et Armand Abecassis, A Bible ouverte, op. cit., p. 97). Этот отрицательный характер единобожия вновь проявляется в крайнем виде в теории tsimtsum (цим-цум, «сосредоточения»), созданной в шестнадцатом века каббалистом Ицхаком Лурией, согласно которой мир возник в полной пустоте, когда Яхве уступил ему место. Таким образом, причина существования заключается в том, что «Бог пожелал увидеть Бога»: Абсолютное Всё, удалившись и сократившись, позволило появиться пустоте, в которой проявилось зеркало существования. Это значит, что творение в его целостности, объективизированное, отделённое от Мира эманации, порождается в результате «зачатия» отрицания. (Трансцендентный Бог именуется Ain— «Ничто»). Доведённое до крайности, представление такого рода порождает мнение Б.-А. Леви, согласно которому история народа Божьего «всегда была лишь упорным стремлением говорить "нет"» (Le testament de Dieu, op. cit., p. 206). Здесь можно заметить, что восемь из Десяти заповедей выражаются в отрицательной форме. Напротив, Майстер Экхарт истолковывает фразу из Книги Исхода «Я есть сущий» как «чистое утверждение, исключение из Бога любого отрицания». Ницше пишет: «Христианское понятие о божестве (Бог как Бог больных, Бог как паук, Бог как дух) — это понятие есть одно из самых извращеннейших понятий о божестве, какие только существовали на земле; быть может, оно является даже измерителем той глубины, до которой может опуститься тип божества в его нисходящем развитии. Бог, выродившийся в противоречие с жизнью, вместо того чтобы быть её просветлением и вечным её утверждением! Бог, объявляющий войну жизни, природе, воле к жизни! Бог как формула всякой клеветы на «посюстороннее», для всякой лжи о "потустороннем"!» («Антихрист»). Иудео-христианское единобожие развивает отрицательную антропологию, потому что оно является отрицательной религией. Антирелигией.

§ 9

При изучении индоевропейского космогонического мифа больше всего поражает торжественное утверждение главенства человека, повсеместно в нём присутствующее. Образователи и устроители мира, боги воспринимаются по образу людей, которые считают их своими мифическими предками и идеальными образцами. У греков «боги не являются сверхчувственными и внемирными. Они населяют мир, являют многочисленные теофании, общаются с людьми, чьи интересы защищают» (Louis Rougier, La Scolastique et le thomisme, op. cit., p. 45). У кельтов и германцев люди и боги имеют общее происхождение. В «начало» текущего мирового цикла индоевропейская космогония помещает «космического человека»: индийская «Ригведа» даёт ему имя Пуруша, в «Эдде» он зовётся Имиром. У ведических индийцев Пуруша — Единое, через которое (вновь) возникает вселенная. Он «есть этот мир, то, что было, то, что будет». Точно так же, Имир является неделимым Единым, и именно через него происходит первое устроение мира. Сам он появился на свет вследствие встречи льда и огня: «Когда ж повстречались иней и тёплый воздух, так что тот иней стал таять и стекать вниз, капли ожили от теплотворной силы и приняли образ человека, и был тот человек Имир» (Gylfaginning, 4). До Имира была только «зияющая бездна» (Ginnungagap), которая, в отличие от «бездны», о которой говорится в начале Книги Бытия (1, 1), являющейся уже плодом деятельности Яхве, существовала всегда. И в то время как Яхве творил exnihilo, Имир породил вселенную, расчленяя себя: «Имира плоть стала землёй, кровь его — морем, кости — горами, череп стал небом, а волосы — лесом» («Grimnirsmal»).

В «Ригведе» мир также возникает вследствие разделения космического человека: «Луна родилась из сознания Пуруши, из его взгляда родилось солнце, из его рта — Индра и Агни, из его дыхания родился ветер. Воздушное пространство вышло из его ноздри, из его головы родилось солнце, из его ног — земля, из его уха — восточные страны; так были устроены миры». Таким образом, Пуруша является «отцом всех созданий» — Праджапати. Именно его расчленение вспоминается и отмечается во время жертвоприношения, играющего основополагающую роль в ведическом культе. [28] Мир не обязан своим существованием чему-то отличному от себя. Он порождён существом космического человека, его телом, взглядом, словом, сознанием. Существует не противостояние между двумя мирами, между тварным и нетварным существом, но, напротив, постоянное обращение, единосущность существ и вещей, земли и неба, людей и богов.

В противоположность Яхве, который есть лишь существо («Я сущий»), космический человек является одновременно существом и несуществом. Он есть место, где встречаются, сливаются и преодолеваются все относительные противоположности; он является местом примирения противоположностей по преимуществу. В момент устроения мира из него исходят все «дополняющие друг друга противоположности», так же, как» противоположные мифемы исходят из общего основополагающего мифа. Закладывая начало, космический человек порождает половые принципы. Имя Имира родственно санскритскому слову уата, означающему «двуполый, гермафродит». Именно от него происходят два великана — Бурр и Бестла, становящиеся первоначальной парой. Бурр и Бестла затем рождают троих сыновей — первых асов или верховных богов Одина, Вили и Bё («Gylfaginning», 5). Они, в свою очередь, порождают первых людей или культурных героев — Аска и Эмблу, «и от них произошёл людской род, который мог жить и обитать в Мидгарде». В «Ригведе» Пуруша также порождает представителей функциональных классов: «Рот (Пуруши) стал брахманом, кшатрий произошёл от его рук, от бедер — вайшья, из его ног родился шудра». «Мысль о происхождении земли и неба от частей тела первобытного великана, своего рода легендарный архетип, является древней и индоевропейской, — уточняет Режи Буайе. — То же самое касается последовательности: первоначальное существо, создание великанов, богов, наконец, людей» (Les religions de l'Europe du Nord, op. cit., p. 370). В целом ряде легенд и символов индоевропейский миф не перестаёт прославлять безграничную творческую способность человека. Когда он описывает богов как творцов своего собственного существования, то преследует цель не противопоставить их человеческим созданиям, а предложить последним идеальный образец, с которым они должны стремиться сравниться. Именно в себе человек, индивидуально или коллективно, может, как и боги, найти средство быть более чем самим собой. Мир самодостаточен, боги самодостаточны, люди самодостаточны, великие культуры самодостаточны, что не оправдывает никакого исключения и не препятствует никакому обмену. В ведических текстах Пуруша расчленяет себя сам; в «Эдде» асы, сыновья Бурра, помещают Имира в центр бездны Гиннунгагап и создают из его тела разные части мира. В германской религии Один-Вотан, создатель нового мира, приносит себя в жертву самому себе, чтобы приобрести знание и «магию»: «Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзённый копьём, посвящённый Одину, в жертву себе же» [29] («Havamal», 138). В индийской поэме Калидасы «Кумарасамбхава» сказано: «Самим собой ты познаешь своё собственное существо. Ты создаёшь сам себя». И далее: «Будь прославлен, Господь в трёх образах, бывший полным единством до создания мира (…) Ты единственный принцип создания этого мира, а также причина того, что ещё существует и в конце концов обрушится. От тебя, разделившего своё собственное тело, чтобы иметь возможность порождения, происходят мужчина и женщина как части тебя самого (…) Ты отец богов, бог богов. Ты выше самого высокого. Ты дар на жертвоприношении и господин жертвоприношения. Ты жертва и ты жрец». В «Деви-Махатмья» мироправительница богиня Нидра воспевается следующими словами: «Во время творения ты принимаешь образ создательницы, когда нужно сохранять мир, твой образ — образ жизни, когда наступает конец, ты выглядишь разрушительницей, при этом ты тождественна вселенной! Наука, магия, мудрость и традиция, ты также помешательство, одновременно богиня и демон! Ты, природа, которой упорядочиваются стихии!»